Он приехал на Дальний Восток из станицы Алексеевской Читинской волости в далёкие дореволюционные годы. А если быть ещё точнее, не приехал, а прибыл из Забайкалья вместе с казачьим войском, которое разместили на охрану КВЖД. В семье передавалось из рода в род, как унтер-офицер заставил прадеда чистить сапоги, и когда должное не было исполнено (Амиров посчитал унижением для казака чистить сапоги), тот ударил носком сапога прадеда, попав в подбородок. Сабит не стерпел унижения и ответил унтеру тем же. Завязалась драка, после которой прадеда повязали и посадили под арест. Военный трибунал дореволюционной России ему вынес срок по политической части, так как по иной возбранялась для казаков отправка на каторгу. Амирова в кандалах повезли этапом на Сахалин. По дороге прадед сбежал, и очутился в селе Керби, которое пестрело в ту пору всяким людом – от беглых каторжан, до купцов сомнительного происхождения. На прииске жили рабочие, крестьяне, нанимавшиеся мыть золото. Неспокойное было время, смутное, но страсть к «золотому тельцу» ставила на одну планку - и богатых, и бедных, которые зачастую могли припрятать "песок", чтобы потом реализовать в крупные купюры и уехать в центральную часть России или в Сибирь.
Выжить маленькой девочке помогла коза, прижившаяся на их дворе, да мачеха. Её Сабит Амиров привёл в дом не от хорошей жизни (на руках четверо ребятишек осталось). Мачеха заменила детям настоящую мать, ибо полюбила их, как своих.
Все болезни, которые выпадают на долю маленьких детей, обрушились на Зину (имя, данное при крещении), на втором году жизни. Но терпение, любовное ухаживание мачехи за приёмной дочкой, сделали своё дело. Стала быстро поправляться, и летом со всей деревенской детворой уже вовсю бегала босиком по лужам и росистой траве…
С тропинки Иван выбрался на шоссейную дорогу, ведущую в город. Остановился на обочине, вдыхая медвяный запах хвои. Наверное, такой же аромат стоял в весенней тайге, когда пятнадцатилетняя Зинаида, в грязных опорках, пробиралась к приамурским партизанам. Старуха - связная отряда - шла впереди, и под её ногой ни разу не хрустнула ветка, ни разу иголка дикого шиповника не зацепилась за рукав одежды. Что же толкнуло девочку на этот шаг, зачем искала тропку к партизанам? От тифа скончался отец, затем – мать. Девочка оставила школу на Красной Горке, где поначалу училась и жила в интернате. Приехала домой на прииск и узнала, что в связи с японской интервенцией ушёл в тайгу старший брат Захар вместе с другими мужиками прииска. Младшая сестрёнка погибла во время весенних паводков. Старшая, Мария – замужем, жила в низовьях Амура. Ещё один брат, Григорий, где-то «комиссарил» в Красной Армии. Зина осталась одна. Её в ту пору уже не считали маленькой, дом оставался под зорким присмотром. Но можно ли было назвать домом избушку-мазанку, на глине с навозом? Один её бок просел в землю, и крыша, как у пьяного мужика шапка, съехала куда-то набок. Наскоро продав оставшиеся после отца, подрабатывавшего бондарем, бочки под засолку красной рыбы, Зина надумала искать брата в тайге. Счастливый случай привёл её в отряд. Здесь приняли, как родную, хотя перед этим «принятием» связной изрядно попало от командира Ивана Павловича Шевчука за несоблюдение конспирации и самовольство.
«...в 1918 году Шевчук организовал партизанский отряд на реке Тунгуске села Архангеловка. В начале в отряде было 15 человек, но отряд рос, и к концу года уже было 60 человек». (Из Википедии).
Действия партизанских отрядов носили характер локальных стычек с отрядами Калмыкова и японскими интервентами. По мере развития подпольного движения в регионе улучшалась связь разрозненных групп, тем самым увеличивая шансы на успешное проведение боевых действий.
Большое количество людей вступало в партизанские отряды по различным причинам: для поддержания боевого братства, борьбы с «белогвардейщиной», оказания помощи семьям». (http://smolbattle.ru/threads/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D1%8B-%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D1%8B-%D0%B8-%D0%B8%D1%85-%D0%B2%D0%BE%D0%BE%D1%80%D1%83%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5.30273/).
(Из воспоминаний Д.Л. Кучерявого – партизана отряда Шевчука).
Юная партизанка для этих бородатых лесных людей стала «сестрёнкой», как её ласково называли в лесном городке, расположенном на реке Тунгуске в селении Архангеловка. Вдалеке от родного очага, тоскуя по жёнам и детям, эти мужики жалели и берегли её. Она платила ответной любовью: обстирывала, обштопывала в короткие минуты отдыха после тяжёлых переходов, у костра вместе со всеми пела походные песни. В партизанском отряде окончила курсы медсестёр ( документ в семейном архиве был, но не сохранён). Зина стирала окровавленные бинты, (тогда сильно бедствовали медикаментами), ухаживала за ранеными. В этот период времени, как рассказывала сама героиня повествования, её определяют по просьбе Якова Тряпицына, получившего ранение, сиделкой к нему, в партизанское соединение Тряпицына. Мне запомнился её бесхитростный рассказ, как она спала за ширмой в штабе на сундуке, который был набит слитками золота. Партизаны время от времени приносили «песок», конфискованный на золотых приисках, сдавали его по описи. И никто не зарился на данную «продукцию», все, кроме командира отряда, были к золоту равнодушны.
В бой Зину пока не пускали, молода ещё, неопытна, а девочка страстно хотела пойти в разведку (отряд имел схватки с калмыковскими и японскими экспедициями). В этом партизанском отряде Зине и встретилась её первая, незабываемая любовь. Двадцатипятилетний, черноглазый казак – комиссар отряда Макар Семёнович Шишкин, родом из села Нижня Тамбовка. Он стал её суженым. Свадьбу справляли в партизанской землянке. Рядом – её Макарушка и брат родной, Захар, сидели. Отблески ярко пылающих смолистых дров в печке, играли в глазах, и давали тени на лица, вдруг разом помолодевших соратников по борьбе.
… Старик Иван медленно брёл по шоссе. Высоко в небе слышался отдалённый гул реактивного двигателя самолёта, который можно было распознать лишь по неясному очертанию белой дуги, перечекнувшей небосклон.
- Жизнь продолжается, а Зины уже нет на этой земле, - подумал Иван , и тут же себя одёрнул, - что это я мелю, старый! Как это нет? Она же в дочерях Зины, сыновьях, внуках, правнуках живёт и будет жить вечно. Вон, в старшей, Тамаре, угадывается разрез родных глаз, в Коммунаре – губы и брови, в Аде – контуры носа и чёрные, как смоль, волосы… Ах, какие были великолепные косы у моей Зинаиды! А глаза! Жгучие, карие, ямочки на щеках…
Он запомнил её весёлой и оттого-то, какой-то праздничной, на всю жизнь. Разве он мог поначалу предположить, что в пору их первой встречи у неё, тридцатидвухлетней, было уже пятеро детей.
С Зиной Иван Некрасов познакомился в селе Нижняя Тамбовка, расположенном на Амуре. Женщина лишь недавно получила известие о расстреле своего мужа Макара в Хабаровске. (https://ru.openlist.wiki/%D0%A8%D0%B8%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD_%D0%9C%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D1%80_%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87_(1888)). В селе ползали шепотки «жена врага народа», дети тоже страдали в начальной школе от тычков и унижений. Тяжело приходилось женщине, когда уже за плечами - километры уссурийской тайги, пройденные вместе с партизанами, когда она в зимнюю стужу 1920-го года прорывалась к частям Красной Армии под командованием Блюхера у Благовещенска. Тяжёлый японский палаш самурая задел её в одной из стычек с отрядом карателей, рассек надбровную дугу, захватив череп. Раненую, на волокуше, тащил её Макар сквозь чащобу непроходимой тайги, так как обозы были далеко впереди отряда, полностью гружёные скарбом и умершими по дороге. Он оставил её под кустом у незамерзающего ручья и обещал вернуться на подводе. Зина, немощная, без сил, осталась умирать. А до Благовещенска оставалось всего сорок километров.
На следующие сутки комиссар пригнал на вороных, без надежды, что жена жива, и очень обрадовался, увидев её, расчесывающую свои длинные косы, гребешком у не замёрзшего ручья. Потом долгие месяцы выздоровления в госпитале Благовещенска, тревога за Макара, которого определили в партизанский закрытый лагерь на спецпроверку, обнесённый колючей проволокой, находившийся рядом с городом. Личное знакомство с Блюхером помогло партизану – его освободили, и он сразу прибежал в госпиталь к жене. А под сердцем уже бился первый их ребёночек.
Зина перешагнула гражданскую войну подростком, сразу повзрослев на много лет вперёд, накопив чисто женского опыта, выносливости, так пригодившейся ей в последующие тяжёлые годы.
… Дед Иван остановился от гудка клаксона подъезжающей машины. Из салона весёлые разбитные парни крикнули старику: «Дедуль, что, подвезти?» Махнув рукой, старик не остановился, а устало побрёл дальше по шоссе. Взвизгнув тормозами, машина резко рванула с места и стала удаляться… Мысли Ивана снова постепенно вернулись к Зинаиде.
Его, выпускника Хабаровского техникума связи, определили на постой в семью Шишкиных. Он тогда ещё ничего не знал о них, но видел, как тяжело приходилось молодайке без кормильца в семье. Мужики на работе балагурили, что, мол, к жене врага народа определили, так как нет на селе общежития для молодых специалистов и вроде бы, как и мест в частных домах. Никто не соглашался взять парня. Сам Иван тянул связь от Комсомольска-на-Амуре через реку в Нижнюю Тамбовку. А потом обслуживал эту линию. С утра до ночи пропадал на вверенном ему участке. Домой приходил поздно, уставшим. А дома – кроме детей малолетних – никого. Далеко за полночь возвращалась Зинаида с деляны, где с женщинами сучья рубили. Затапливала печь, варила скромный ужин, готовила детям, что поесть на завтра. А кроме брюквы и картошки - припасов почти и не было. У Ивана сердце захлестнула жалость. И он поутру, стараясь не шуметь, ушел на валежник в тайгу, чтобы до начала рабочего дня успеть приготовить вязанки две смолистых сучьев для топки печи, ведь близилась зима. Свой скромный паёк связиста парень также ежемесячно клал на стол. Постепенно он как бы сросся с новым местом жительства и полюбил ребятню, а затем, и саму Зинаиду.
… С кладбища домой дед Иван брёл один. Хотелось побыть в одиночестве. Все мысли были о ней, с которой поднял на ноги шестерых детей, ставших давно взрослыми, разъехавшихся по разным уголкам России-матушки.
Шёл - и вспоминал нелёгкую судьбу своей жены… Зина (Закия) двух месяцев от роду осталась на руках отца-бондаря. Жена не оправилась после родов и скончалась.