Утренний сеанс

- Привет!

- Приве-е-т!

- Прекрасно выглядишь!

- Ты тоже!

- Ты никогда не умела врать.

- Я научилась.

Он улыбнулся, но глаза как всегда оставались серьезными. Сентябрский  прохладный ветерок лениво шевелил остатки его шевелюры и путал мои крашеные волосы.

- Когда это было?

- Страшно подумать.

- Что тут думать? Может это последняя возможность увидеться с мечтой?

- Ты из физика превратился в лирика?

- Мне казалось…

- Не казалось, ты просто не хотел рисковать.

Разговор из одних полунамеков, но нам понятен. И все же мы, как и прежде боимся договаривать свои мысли. Вряд ли это привычка, столько лет прошло, когда мы виделись последний раз, скорее это удивление. То ли возраст нас как-то уровнял, то ли неожиданность встречи,  но мы почему-то сразу перешли на «ты».

- Я была нескладной студенткой…

- Красивой…

- А ты уже тогда был профессором.

- Я им и остался.

- Я успела овдоветь.

- А я все также женат.

- Ты не сказал: сочувствую.

- Разве это что-то изменит? Я не знал твоего мужа, чему я могу сочувствовать?

- Рационализм на первом месте! Даже не верится, что что-то в тебе могло измениться.

- Я незыблем, как памятник.

- Ты стал шутить над собой?

- А что еще остается?

Мы стоим на оживленном проспекте. Время после обеда, люди вокруг старательно нас огибают – мы словно маленький остров в людском потоке. И все-таки кое-кто задевает нас то плечом, то локтем. Надо бы отойти, и я придвигаюсь почти вплотную к витрине какого-то магазина. За зелеными стеклами тускло маячат ряды винно-водочных изделий. Создается неловкое молчание. Мы оба, не сговариваясь, пристально смотрим в витрину, как будто нас интересуют бутылки в глубине магазина. Так смотрят в аквариум, стараясь разглядеть там несуществующую рыбу.

- Помнишь французский коньяк?

- После которого мы пили водку на чужой свадьбе? Я думала ты рискнешь меня соблазнить.

- Не рискнул, теперь сожалею.

- Не то было время, чтобы рисковать. Студентка и замдекана, слишком велика разница. Ты ведь не читал у нас лекции?

- Ты просто забыла.

Я ничего не забыла. Всего две лекции.

Есть девушки, которые и в пятнадцать лет выглядят взрослыми женщинами, а есть те, которые и в двадцать – нескладные подростки. Не угловатые, но зреющие. Еще не оформившиеся «гадкие утята», умственное развитие которых опережает телесное. Но в них уже чувствуется «роковая женщина». Я вовсе не была красавицей, как он утверждал, и никогда не считала себя таковой. Я могла гордиться ногами и волосами. Стройные ноги без намека на растительность, гладкая кожа, тонкие щиколотки – девчоночьи ноги. И волосы ниже талии, каштановые с красным отливом. Остались только ноги, может быть, стали еще стройнее. А волосы давно другого цвета, и гораздо короче, даже до плеч не достают. Глаза? Обычные серые, ассиметричные: один немного меньше. Но это не очень заметно, я почти постоянно хожу в очках. А может, я льщу себе? Не замирает ли мое сердце, когда я слышу: «Ты такая красивая!». Замирает, но я всегда скептически отношусь к этим словам. И все же, когда слышу: «Ты такая умная!», разочаровываюсь, хотя в этом больше правды.

А он, кажется, стал ниже ростом, слегка погрузнел, но голос тот же.

Никогда не могу понять, как мужчины выбирают женщину, на что обращают внимание в первую очередь. Пресловутые грудь и полушария пониже спины меня не вдохновляют. Возможно, потому, что эти четыре точки у меня вовсе не классического образца: и то и другое могло быть чуть больше. Но это сугубо мое мнение, а мужчины всегда все преувеличивают. Наверное, поэтому я всегда сомневаюсь в подобных комплементах и всегда настороже, когда вижу в вожделенных глазах мужчины мысленный жест: объять двумя руками все четыре полушария. Вдруг это всего лишь приманка. Разве я не готова, как и любая другая женщина обманываться? Может быть, чаще готова, чем это кажется.

- Знаешь, давай куда-нибудь отъедем, у меня тут машина недалеко припаркована. У тебя есть время?

Я не удивлена предложением, пожалуй, удовлетворена, что оно все-таки последовало, ведь я его ждала. Соглашаюсь, не то из любопытства, не то от скуки. У меня свободное время, которое надо как-то убить. Будь я одна, скорей всего пошла бы бродить по магазинам. Хотя в наше время это совсем неинтересно. Внутреннее содержимое большинства универмагов и универсамов одинаково. В нашем городе продают то же самое, что и здесь. Возможно, я пошла бы в кино, или бы просто гуляла по набережной. Соглашаюсь.

- Помнится, ты отвергал личный транспорт. Ты считал, что трамвай и троллейбус менее проблематичны, чем собственное авто.

- Да, так и было, пака мы не переехали сюда. Жене стало трудно ездить в общественном транспорте, пришлось купить автомобиль.

Он как будто оправдывается, не из-за автомобиля, конечно. Из-за того, что говорит о жене. Какое мне дело до его жены! Но все равно не очень приятно слышать от него это слово «жена». Впрочем, какая мне разница, женат он или нет, я же не имею на него виды. Столько лет прошло, все давно в прошлом, глупо о чем-то мечтать. Я и не мечтаю, до сегодняшнего дня я даже не вспоминала о нем. У меня были другие заботы. Странно, что после стольких лет мы вообще друг друга узнали.

Едем. Кафе далеко от центра города. Заказываем по чашке кофе. Конспирация. Мог бы просто сказать в свое оправдание: «Встретил старую знакомую». Боится себя выдать? Чем? В глазах мелькнет искра, и они внезапно станут мечтательными? Голос дрогнет, когда попытается оправдаться? Миллионный город, кто нас здесь знает! И разве мы собираемся совершать что-то неприличное? Между нами и до этого никогда ничего неприличного не было. Может быть только в мыслях? Но мало ли кто о чем-то мечтает… И тогда мне не приходило в голову рассчитывать на нечто большее, чем возможная маленькая интрижка. Как и любой девчонке мне хотелось замуж, но в мои планы не входило отбивать мужа от имевшейся жены. Хотя это такая банальная история. Сколько молодых сотрудниц, жен под номером «два» и даже «три», было в нашем университете, в свое время бывших студенток женатых профессоров. Мне не хотелось замуж за профессора, мне хотелось замуж за нахального брюнета с третьего курса. Он был немногим старше меня, потому как пошел учиться после армии. С высоты теперешнего возраста – глупая мечта! И все-таки я вышла за него замуж, правда не так скоро, как мне бы хотелось. И была вовсе не так счастлива, как об этом мечтала. А ведь могла бы глянуть в будущее подальше своего носа и попробовать закадрить профессора. Но была бы я от этого счастливей?

Я уже не та наивная девушка. А была ли я когда-либо наивной? Я была упрямой, безрассудной, иногда способной на большие глупости, но вряд ли наивной. А он? И тогда уже был ужасно серьезным. Девчонки ахали от умиления: «Такой молодой и уже седые волосы!» А симпатичный профессор всю лекцию глядел в одну точку. Кое-кто заметил и в перерыве между лекциями попытался пошутить: «А у замдекана-то губа не дура! Не упусти!»

Какая наивность! Стоит ли обольщаться разовому интересу нового преподавателя? Может, ему смотреть больше некуда было? Честно говоря, мне в этой шутке польстило другое: кто-то еще обратил внимание на мою привлекательность. Я помню, что после этого мой престиж поднялся на пару планок, кое-кто из одногруппников проявил моментальный интерес к моей особе. А у меня появилась возможность задрать нос, и на кого-то посмотреть свысока. На него это не подействовало. Подействовало на другого, милейший профессор и следующую лекцию попеременно таращился то на меня, то в окно. Наверное, чтобы перевести дух.

А на следующий день мы с ним случайно столкнулись в коридоре главного корпуса. Не ожидала увидеть его так близко, растерялась, и вдруг слышу: «Здравствуйте», в ответ бормочу: «Здрасьте». Покраснел и замялся, то ли дальше торопиться, то еще задержаться. Задержался.

- Говорят, вы хорошо рисуете?

- А… а откуда вы знаете? – глупейший вопрос невпопад.

Он как будто не слышал, что я сказала, торопливо объяснил про новую факультетскую стенгазету. В редакционной команде не хватало хорошего художника. Соглашаюсь потрудиться на благо факультета, а конкретнее деканата, а если еще конкретнее, то только замдекана.

- Потом ко мне зайдете, хорошо?

- Хорошо, - у меня зрачки по полтиннику от удивления.

- Не забудьте…

- Да уж…

Соображаю: «Зацепился!» А мне, что делать?

Это тогда, а сейчас…

- Помнишь?

- Да уж…

- Давай встретимся завтра?

- Ты же работаешь? Да  и у меня семинар, влетит, если заметят мое отсутствие.

- Что-нибудь придумаем в оправдание. – Улыбается одними глазами из-под очков.

- Ох, профессор, в какие грехи вы меня хотите втянуть! – хихикаю я и поправляю очки на носу.

Так глянул, что сразу поняла в какие. Черт! А почему бы не тряхнуть молодостью…, э-хе-хе, какой молодостью? Была, не была! Договариваемся: на том же месте в тот же час. Подвез, высадил в центре на площади. Дорогой почти не разговаривали. Мне показалось, что внезапное волнение охватило нас обоих. Сжал руку на прощание и чмокнул в щеку. Горячая сухая рука и холодные губы.

Не о чем не думала до завтрашнего утра. «Утро вечера мудренее» - это в сказках и у правильных женщин. А у неправильных, что утро, что вечер – все извилины на одну сторону. Смесь рационализма и бесшабашности. Рационально прикидываю, чего мне это будет стоить и морально и вообще, проверяю все ходы и выходы. И мысленно перебираю свой небольшой гардероб. Если бы я знала, что так получится…. Ага, взяла бы с собой сногсшибательное вечернее платье? Не взяла бы. Брать лишние вещи с собой в деловую поездку не в моих правилах. Я ведь ехала всего на несколько дней, которые почти закончились. Послезавтра уезжаю домой. И все забудется. И обмен телефонными номерами покажется необдуманным. К чему ворошить прошлогодние листья?

Звонок ранним утром. Вздрогнула от неожиданности, запылали уши. Странно! Никто же не подслушивал, не подсматривал! Кого мне опасаться и кого стесняться? В данный момент я одна в тесном гостиничном номере, коллега принимает душ. Да и он звонил из машины, в которой был один. Все просто. Связь с женатым мужчиной. Хотя это была еще ни какая не связь, тонкая ниточка, которая возможно, никогда бы не стала канатом. И все равно что-то неприлично запретное вырисовывалось в этом нашем общении. Надо было бы прекратить все немедленно. Но почему-то запретное так и манило, как будто это был последний шанс восполнить что-то безвозвратное. Что-то всплыло из глубин памяти и тащило нас друг к другу как магнитом.