среди красиво и стильно одетых абитуриентов, которые насмешливо разглядывали ее, покусившуюся учиться рядом с ними. Каким-то особым зрением везде в ней распознавали детдомовку, словно на лбу у нее стояло тавро, поэтому такие, как она и кучковались, жались друг к другу — свои среди своих — никому не нужные, лишние люди. Естественно, много кому удавалось забыть прошлое, найти в жизни свою дорогу, повстречать любимого человека, но также, очень многие уставали бороться, отстаивать свое право на счастливую жизнь или просто на жилье, как например Ксюха, сдавались, начинали бродяжничать, спивались, незаметно для самих себя, скатывались на самое дно, оказывались на обочине жизни в буквальном смысле — становились бомжами и заканчивали дни в тюрьме или пьяной драке.
Марине Бархатцевой непредсказуемая судьба подкинула неожиданную счастливую карту: разрушила устоявшееся привычное болото одиночества и поманила в неизвестную даль, всю жизнь казавшуюся недосягаемой, как фантастические миры из любимых книжек, как та жизнь за чужими занавесками, за которой она подсматривала из окна своей кухоньки.
— Марин, Марин, — успокаивал ее Славка.
Но трудно было успокоиться, когда душа рвалась на части. Марина трясла головой и крепче прижимала ладони к щекам, уткнуться лицом в грудь брату ей и в голову не пришло. Теперь она знала точно, что он ее брат, но все равно не находила внутри себя родственных чувств, а только стыд, словно была виновата перед ними, за то, что спряталась под чужой фамилией, чужим отчеством, и ее так долго пришлось искать. Марина даже признала в глубине самой себя, что не готова к такому подарку судьбы, ей необходимо было остаться одной, успокоиться, подумать, может быть, позвонить Ирине Владимировне, с которой она не общалась уже больше трех лет, попросить совета, но человек, который назвался ее братом торопился и ждал ответа прямо сейчас.
Принять единственное правильное решение было сложно — Марина мучилась и страдала, хотела окунуться в новую жизнь и боялась ее. Никто из сидящих рядом не мог ей помочь.
— А что этот козел здесь делает?! — возмущенно рявкнули сзади.
От неожиданности все трое вздрогнули, Марина поспешно вытерла глаза. Увлекшись расследованием тайн семьи Барховцевых, они и думать забыли про Ксюшу. Та стояла на пороге кухни босиком, в мятой борцовке, ее трясло, красные воспаленные глаза щурились, синие губы прыгали — пошел отходняк — обхватив себя руками, чтобы немного согреться, Ксюха протискивалась на кухню, она хотела пить.
Роман молча разглядывал девушку, которую несколько дней назад провожал в больницу, но теперь она уже не вызывала в нем сочувствия — эта маленькая дрянь села на шею его сестре и очень там удобно устроилась, свесив ножки, но теперь этому пришел конец, достаточно она на ней поездила.
— Проснулась, цыпочка? Объясни-ка мне для начала, что сама здесь делаешь?
— Отвали! — грозно взглянула Ксюха на Барховцева. — Он кто такой вообще?! — потребовала она отчета от друзей.
— Ксю-у-ха, это…, — Слава попытался их познакомить, но был слишком медлителен.
— Да мне фиолетово, кто этот козел! — перебила она парня. — Зачем вы его впустили?! Дураки что ли совсем?!
— Эй! Кажется, я тебя уже предупреждал, чтобы ты укоротила свой язык!
— Пошел ты! — не испугалась Ксюша. — Славка, звони в полицию Михал Михалычу, скажи, что к нам забрался маньяк!
— В полицию?! — расхохотался Роман. — А давай я сам туда позвоню! Пусть они приедут и полюбуются на тебя, посмотрят на твоего друга, понюхают, чем здесь вся квартира провоняла, и неплохо бы вам приготовить паспорта! Ну так что, звонить?
Ксюша оторопело моргала.
— Запоминайте, дети мои, — продолжил Барховцев. — Ваша беззаботная жизнь за ее спиной (кивок в сторону Марины) сегодня закончилась, усекли? Постарайтесь усвоить этот факт и смириться.
После таких обличительных слов любой нормальный постоялец быстренько собрал бы вещички и отправился по месту регистрации, по своей наивности Роман этого и ждал, но он ошибся в расчетах. Мозги Ксюши были повернуты совсем в другую сторону, не как у обычных людей, а какая каша кипела под черепной коробкой Славы не смог бы разобраться никто. На глазах Барховцева лица двоих приятелей его сестры вытянулись, но пока парень-инвалид поднимался со стула, Ксюша среагировала по-своему:
— Марин, он что, в кутузку тебя забирает?!
Девчонка смотрела на Романа с неприкрытой ненавистью и, казалось, готова была вцепиться зубами ему в глотку. Барховцев спокойно выдержал взгляд полный ярости и сам был готов бросить ответный вызов — еще бы эти двое не злились: кто же теперь будет воровать для них еду в больничной столовке и снабжать деньгами на очередную «ракету»? Марина неопределенно качнула головой — она все еще разбиралась в себе
— Ксю-у-ха, по-о-дожди, — пытался успокоить подружку Слава, но пока он поднимался и приводил в равновесие свое непослушное тело, Ксюша налетела на Романа, как буря в пустыне на караван верблюдов.
— Не трогай ее, ты, скотина! — не думая о последствиях, она изо всех сил пнула Барховцева по ноге. — За паршивый косяк не забирают! И это мы со Славкой шмаляли, а не она! Она вообще не курит!
Роман еле успевал отстраняться и уворачиваться, за пять минут Ксюха отбила ему все ноги и ни разу не дала себя схватить, нападала и тут же отскакивала. В глазах у нее горела неукротимая решимость японского смертника, ведущего самолет на вражеский авианосец. С большим трудом Барховцеву удалось поймать ее и скрутить. В его руках Ксюша заверещала, как резаная:
— Свинья! Скотина! Горилла! Справился с девушкой! Выпусти меня, урод!
Марина со Славой кинулись ей на выручку, но лезть в драку для парня-инвалида было чистым самоубийством, и по детдомовской привычке защищаться от более сильных противников он заорал так, что Роман чуть не подпрыгнул от неожиданности. Марина топталась возле него, тянула Ксюху на себя, но дотронуться до своего брата, назвать его по имени не могла решиться.
— Отпустите ее!
Мысленно чертыхнувшись, Роман плюхнул Ксюху на стул.
— Двинешься — выкину из окна!
В ту же секунду он понял, что напрасно это сказал — испугались все трое: побелели и замерли — в их жестоком мире такая угроза вполне реальна. Воцарившееся звонкое молчание наотмашь ударило Барховцева по ушам.
«Идиот! — обругал он сам себя. — С кем я воюю? Это же дети! Они и без меня все задерганные.»
— А чего скисли? — Роман постарался растормошить ребят, улыбнулся бодро, с деланным оживлением. — Разве мы не устроим прощальный обед? Так, что тут у нас съедобного?
В холодильнике скромно стоял начатый пакет молока, подсохший кусочек сыра, немного овощей дожидались своего часа, в двери одиноко торчала бутылка пива. Да-а, особо не разгуляешься.
— У нас есть суп, — подала голос Марина.
Слава незаметно сглотнул, Ксюша не шевельнулась.
— Суп надо съесть, — объявил Роман. — Зачем ему пропадать? А вот кофе, ты, сестренка варить не умеешь, так что, пожалуй, я сам сварю.
После обеда Слава засобирался домой, в пластиковый контейнер ему вытряхнули остатки вермишели с курицей. Марина пошла проводить его до маршрутки, иначе инвалиду трудно было бы сохранить без потерь свой ужин, к тому же она должна была заехать на работу, написать заявление на отпуск за свой счет, а также хотела немного остудить разгоряченную голову, поразмышлять на свежем воздухе.
Ксюха не подумала собираться, сидела на стуле, подтянув колени к самому подбородку, и сверлила Романа мрачным взглядом.
— Ты все наврал, да? Никакой ты ей не брат.
— Почему же? Обычно я не вру.
— Так не бывает, чтобы в двадцать два года объявился брат!
— Ну… У всех по-разному, — Роман пожал плечами.
— Она никуда не поедет и лучше бы тебе проваливать, откуда ты там появился, — Ксюха была настроена враждебно.
— Боишься остаться одна? — догадался Барховцев и не стал щадить ее. — Правильно боишься. Придется идти работать или опять стоять на дорогах — уж я наслышан, чем ты промышляешь. На панели жесткая конкуренция, а ты не в лучшей форме: любишь наркоту, и вид, так прямо и скажем, не вызывает никакого желания.
Мрачно нахмурившись и громко сопя, Ксюша посмотрела на него из-под бровей.
— Чтоб ты сдох, ублюдок! — с чувством высказалась она и поплелась в комнату. Вскоре Роман услышал, как она там плачет. Ничего, ничего, лучше разрубить сразу — может задумается.
Он расположился за столом и набрал Пашкин номер — вот еще одна проблема: брат запал на Марину-стриптизершу, запал всерьез и, кажется, надолго, видимо тогда еще, когда они втроем с Сэмкой рассматривали снимок, выложенный в Интернет. Тетя Люба с удовольствием возилась с Дашкой, но видеть невесткой женщину с такими снимками не хотела, именно это она и высказала собиравшемуся домой племяннику.
"Да, ее взрослому сыну давно пора жениться — ей, как матери, совершенно не нравится время от времени сталкиваться по утрам в ванной с девушками, которые тайком остаются у него — какой пример для Катерины! Она еще ребенок ребенком, несмотря на свой двадцать один год, и Вадик хороший мальчик, а родители его просто золотые люди, но Катя вся под влиянием старшего брата, и не хватало ей, матери, столкнуться утром еще и с Вадиком! Да что тогда начнут говорить соседи, что новые жильцы устроили в их доме настоящее гнездо разврата! Мариночка очень красивая девочка —
Ох уж эта Ксюха.
И с Мариной все это ханжество - они же не знают, что она действительно только танцевала. Рома все-таки патриархальный дриопитек(