полезно, а?». И на меня вопросительно смотрит, а в руках бутылка с кефиром, запивает им. Вот потом и оказалось, что в клиниках лежало больше не радиационных больных, а с обожженными пищеводами.
- У нас тоже… - подхватила: - Пробовали лечиться и йодом, и угольными таблетками, а еще три раза в день я готовила салат из морской капусты, ведь писали же…
Антон улыбнулся:
- При наших дозах, может, и морская капуста помогала, а вот там, в Зоне... Раз зашли в кафе с Василём, заказал он себе двойную порцию кофе… соскучился ведь!.. а когда выходили, вдруг стал задыхаться. И пришлось отсиживаться, прежде чем... – Взял оранжевую розу: - И эта - ему. – Ладонями словно обнял её. - Веселый был. А как раз тогда песня часто из всех приемников неслась: «На недельку, до второго, я уеду в Комарово...», и он ча-асто запевал её, а иногда и пританцовывал. – Положил розу рядом с алой. – Рассказывал, как вызвали его в Военкомат и сказали, что отправляют в лагеря сегодня же на сто восемьдесят суток, а когда спросил: чего ж так срочно, хотя бы за день предупредили, ведь не военное же время? А ему ответили: «Считайте, что военное». Вот и привезли в Зону. И надо было таким, как он, с крыши взорвавшегося энергоблока сбрасывать на дно саркофага остатки графита, обломки металла, бетона и, чтобы не облучались сверх нормы, на все отводилось только три минуты: минута, чтобы забраться на крышу, минута – сбросить и за минуту спуститься. – Взглянул на меня: ну, мол, как? - И работали, не жаловались, понимали, что кто-то же должен… - Замолчал, посмотрел на памятник: - Строил потом и бетонную стену, саркофаг вокруг ЧАЭС, а он уходил в землю на тридцать пять метров, чтобы грунтовые воды не попали в реку. – И снова – пауза: - Вот потом и болел восемь лет. Постепенно уходил... - Антон, вздохнув, взял белую, последнюю розу: - Ну, а эта - для Арсения. - И светло улыбнулся: - Красивое имя? Да он и сам был красив. Голубоглазый, волосы рыжеватые, кольцами. А приехал из Сибири. Добровольно. Шофером работал на перекрытии каналов Припяти, возле реактора, на строительстве саркофага. - Махнул рукой: - А, что и говорить! Ведь не всех же непременно отправляли домой с их двадцатью четырьмя бэрами, вот и Арсен оставался еще на полтора месяца. И нахватал лишнего, а потом...
- Тоже умер?
Он коротко взглянул на меня:
- А потом приехал домой, женился, но… Когда врачи узнали, что он – после Чернобыля, то лишь руками развели. Ведь такие… закланные Зоной и получившие повышенную дозу, были словно подопытные… И врачи еще не знали, что с ними делать, чем лечить?
Антон встал, подошел к памятнику, опустил розу к подножию, скорбно застыл... Что-то говорит тем, кому их принёс? Да, наверное. И красиво стоит, - его черный силуэт так выделяется на фоне желтеющий рябин с кистями алых ягод, да еще темно-зеленые сосны над ними… Но, кажется, дождик сейчас хлынет. Окликнуть его? А, впрочем, уже идет:
- Ну, что… пора прощаться, - взглянул на небо. - Да и дождь вот-вот, а у нас зонтов нет.
Как раз упали первые капли и я заторопилась:
- Давай-ка быстро... на остановку, под крышу… Переждём там, а потом зайдём ко мне, я тебя чаем напою.
- Нет, увы, - улыбнулся …- Чай как-нибудь в другой раз, мне еще надо зайти в одно место, а потом – к поезду, так что…
- Так что бежим на остановку троллейбуса, - подхватила, потому что дождь уже начинался.
Он уехал первым же троллейбусом, а я под навесом еще минут пятнадцать пережидала почти ливень и под шум дождя думала о недавно услышанном. Мутными «крыльями» выплёскивая на тротуар бегущую по шоссе воду, проносились, не останавливаясь, маршрутки, подъезжали троллейбусы, призывно распахивая двери только мне, отъезжали, и только раз, когда дождь уже начал стихать, из троллейбуса выпорхнула стайка девчушек и, лишь на секунду задержавшись под навесом, смеясь и прикрывая голову рюкзачками, устремилась через сквер в свой техникум.
Но дождь прошел и я, прежде чем уйти, вернулась к Шару. Омытые дождём и освещенные проглянувшим солнцем гвоздики и розы были удивительно свежи, трогательны. И во мне вдруг затрепетало чувство: пробуждённые словами недавно уехавшего Антона души Сашки, Василя, Арсения витают сейчас над этим земным Шаром и благодарят друга, призвавшего их сюда и этими цветами, и своею памятью.
*26 апреля 1986 года разрушение четвёртого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции, расположенной на территории Украинской ССР (ныне - Украина).
Фото - Памятник жертва Чернобыля. Брянск.
