бодрая орава, от 18 до 60 лет. Остановились, склонившись в почтительном поклоне, задержался и государь.
- Как вам живется в моей стране, горожанки?
- Превосходно, вашей милостью во благах купаемся, - ответила выступившая вперед старуха. – Все благодаря трудам вашим!
Император отвернулся и двинулся дальше. Как же права, сама не зная того, эта кухарка… Ей такие труды и не снились.
Был и такой разговор с братом:
- Ну как там твой сынишка? Подрастает? – поинтересовался сиделец, лениво поднимая глаза. – Тянет уже ручки к папиной короне?
- Он еще маленький, - хрипло ответил император. На дворе стояла зима.
- Эх, были и мы когда то такие маленькие… Рано или поздно он подрастет и убьет тебя. Ты это понимаешь?
- Да, и жду этого. От тебя же не дождешься. Мой мальчик сменит меня, и я, наконец, отдохну.
Сын свергает отца. Жена мужа. Племянники своих тетушек и дядюшек. Многовековая традиция империи, нарушившаяся лишь раз. А началось все с того, что у очередного монарха родились близнецы. Старший, поспевший раньше на 17 минут, с детства знал, что трон будет принадлежать ему. Младший в мечтах рисовал себя на костяном стуле. И вот, нынешний житель темной клетки, достигнув 20 лет, не смог далее бороться с зудом в пальцах, с манией власти, врожденной болезнью их династии.
“Отец пал на колени, склонив седеющую голову перед победителем. Одна рука родителя сжимала пронзенный клинком живот, вторая упорно держалась за скипетр – позолоченный резной жезл, символ Императорского Дома. Корона, никчемная железка, катилась вниз по ступеням. Брат замахнулся мечом, в этот момент папа посмотрел на нас. В его усталых, окутанных синими мешками глазах мы прочли... “спасибо, дети”. Через мгновение, голова 18 правителя династии последовала вслед за короной. Мы стояли вдвоем на вершине лестницы, ведущей к трону, молча смотря друг на друга. Вдвоем, так как смена власти – личное дело Дома. И ни народу, ни дворянам, тонущим во благах, нет никакого дела до того, кто владеет страной. Они делают вид, что искренне верят в смерть государя от простуды. Даже если несколько лакеев потом весь день отмывают пол от крови.
Очень странный вышел переворот. Братишка продержался меньше года, поняв, какое же это гиблое место - между короной и троном. Готов поклясться, это же чувствовали все монархи, рано или поздно ожидая только одного – когда смелый отпрыск дерзнет. И я сейчас чувствую. Но старшенький не хотел, прощаясь со скипетром, отдавать и жизнь. Он нашел выход, мерзавец”.
Абсолютно одинаковые лица. Ничего удивительного, что идея поменяться родилась на свет. Нынешний император как раз решал сложную задачку, делему, хуже которой не придумаешь. Страшный зуд в пальцах, жажда власти, терзала его все сильнее с каждым днем, но поднять руку на старшего... Это было невозможно! Брат дороже всего!
И вот, вышеупомянутый сам предлагает сесть на трон. Инсценировать смерть одного из них и с тех пор править по очереди, меняясь ежедневно. Обмануть родовое проклятие, успокаивая его раз в двое суток.
”Ну конечно! Этой улыбающейся свинье не было жаль никого, кроме себя. Передав мне скипетр и разыграв свою смерть посредством падения с лошади, он попытался сбежать той же ночью. Я успел. Не знаю как, не хочу вспоминать, но уже утром негодяй сидел в клетке той комнаты. Игровой нашего детства. И все подданные, помимо нас, верили, что один из близнецов мертв, а другой на долгие годы утвердился на троне. С тех пор, каждый день пытаюсь вернуть его на место, но легче заставить кролика усидеть на иголке… Долго я не выдержу”.
Возле огромных дубовых дверей тронного зала ждал сын. Довольный светлый мальчишка восьми лет. Императору показалось, что тот, незаметно для себя, почесал подушечки пальцев на правой руке. Погладил сына по голове, тот прижался лицом к отцовскому бедру, затянутому оленьей кожей.
- Хочешь быть императором?
- Нет, папа, что вы! Мне и так хорошо.
Государя передернуло. Вот радоваться такому повороту или огорчаться? Не хватало еще умереть своей смертью глубоким стариком. Да каждый новый день невыносим! Еще раз потрепал отпрыска по голове и двинулся дальше, ускоряя шаг. Обернулся – сын снова чесал пальцы. Не показалось.
Его ладони, кисти тоже жгло. Император шагал все быстрее, приближаясь к лестнице, где много лет назад пал родитель. Вот оно, проклятие рода! Эта дрянь, заставляющая правителя снова и снова садится на трон. Уже и руки занялись до локтей. Всегда ближе к обеду, и зимой и летом. И только один способ унять проклятый зуд…
Император сел на трон, лакей услужливо подвинул стульчик для ног, куда тут же упали черные сапоги. Казначей опустил корону на голову, первый советник подал скипетр. Давай, проклятая палка, работай!
И вот наступает момент, ради которого стоит жить. Зуд прекращается, наступает высший экстаз, несравненное блаженство. Секунды, тянущиеся бесконечно, ощущение полета, чувство ласкового теплого моря, ласкающего царственное тело.
Затем следует расплата. Император стискивает зубы, на него наваливается боль тысяч людей. Советники, министры, прочие приближенные дворяне, умные и исполнительные, подобранные со вкусом по всему государству, ждут внизу, у подножия лестницы. Они готовы к началу ежедневного совета.
Живот повелителя сводит от колюще-режущего ощущения пустоты. Оно рвет, давит, выворачивает желудок и очень сложно вымолвить хоть слово. Дрожащей рукой самодержец подманивает к себе первого советника, тот наклоняется, стараясь разобрать шепот. Он будет гласом властелина на время чудовищного приступа.
- Где-то есть еще голодные, и много. Первый советник, найдите их, сделайте все, что можно. И скорее, у вас три дня! – Губы советника выговаривают приказы слово в слово, даже не вдумываясь. Думать будем позже, сейчас главное – донести волю императора.
Раскалывается голова. Сотни маленьких крыс вгрызаются в череп царственной особы без всякого почтения. Этот вопрос тоже не следует откладывать, похмелье у народа явно не здоровое.
- Вот ты. – Монарший палец выхватывает из толпы дворян очередного ответственного. - Сколько можно разбираться с некачественной выпивкой? Убрать всю эту дрянь из страны, что бы ни капли! Неделя на исполнение, иначе запру в глухой провинции. Вообще, ты и ты – подумайте, как заставить жителей пить меньше.
Император устает, адская мука долгими годами закаляла его, раньше он выдерживал минут десять, теперь – до двух часов. Еще немного продержаться, подлый жезл не дает свалиться в беспамятство. Лопатки, правый бок, шею чуть ниже челюсти пронзает острая боль: подданные режут друг друга ржавыми ножами, вероятно деля неправедные капиталы. Скоты вонючие, чего же им еще не хватает?!
- Где-то все еще убивают людей… Ищите лучше, по окраинам, закрывайте притоны и сомнительные кабаки. Никаких убийств в моем государстве! Ежедневный отчет. Остановите немедленно, агррррр!
А где-то бушуют лесные пожары, крысы разносят заразные болезни. А где-то ревнивая жена лупит мужа скалкой по голове, путника укачало на плохих дорогах, ребенок разбил в кровь колено, старуха согнулась в приступе ревматизма. Всё требует внимания, иначе под короной не усидеть. Ежедневные приступы зуда, жажды власти, сажали повелителя на трон. Ежедневные мучения, вызываемые древним жезлом, заставляли трудится на благо государства. Страна лоснилась от довольства.
Император для того и нужен, что бы разделить боль с каждым жителем страны. И уменьшить эту боль – единственный способ самому не сойти с ума.
Столько, сколько выдержит, пока его рука сжимает скипетр.
