улица, распахнутые настежь двери и окна пустующих домов, заросшие бурьяном дворы, завалившийся забор. Не слышны ни голоса людей, ни мычание коров, ни предрассветный ор петухов, ни брех дворовых псов. Только разбитая конура и несколько звеньев ржавой цепи по земле.... Здесь - царство первозданной тишины!
Сразу за деревней не паханное поле, поросшее порыжевшей травой вперемежку с чертополохом. Жаркий полдень, солнце высоко в зените, по небу лениво тащатся невесомые облачка, над полем - пьянящая душу истома.
Мужчина в простой клетчатой рубахе и стоптанных тапках на босу ногу косит траву. Бурчит незатейливую песенку без слов сам себе под нос.
"Та-та-та! Вжик, вжик, ...! Та-та-та! Вжик, вжик...!"
От его размеренных движений веет спокойствием и уверенностью. Человек - на своей земле, здесь его родина.
Рядом дорога, уходящая вдаль, вся изрезанная засохшими колеями - исчезающими следами былой жизни. Времени нет, оно здесь и не нужно. Просто, уютно и хорошо - как и должно быть в родном доме. Чувство беспредельного покоя ощущается буквально во всем.
- Бог в помощь, доктор! - послышалось с дороги.
Мужчина остановился на замахе, высморкался, обтер руку об рубаху, сорвал пучок травы и тщательно протер лезвие.
- Вот и нашел я Вас! Долго искал-то!
- Да бросьте ..., Виктор Петрович! - повернулся к нему заросшей бородой мэтр. - И года не прошло! Да и не прятался я.
Сошлись на краю поля, крепко пожали руки. Долго смотрели в друг другу в глаза.
- Где же она....покоится?
- Вон...! - мотнул головой мэтр в сторону чуть заметных холмиков старого погоста. - Пошли! Представлю...!
Они обошли поле по краю, пересекли березовую рощицу и очутились посреди такого же заброшенного как и все тут деревенского кладбища.
- Вот! - указал на едва выделяющийся над землей продолговатый холмик. - Здесь она! Бабушка моя...!
- Что же так запущено!? - удивился бывший клиент. - Ни оградки, ни портрета, ни креста даже, заросло все!
- Да я хотел было! Даже было памятник заказал там одному..., знаменитому...! Да не дала она! Запретила! Хочет, чтоб как все...!
Долго стояли молча склонив головы. Каждый думал о своем.
- Мне и восьми еще не было! - чуть слышно проговорил мэтр. - Почувствовала она..., позвала. Не дочь - мамку мою, не сестер..., меня позвала. "Принеси с сарая яйцо"! - говорит.
Ну..., сбегал, принес. Положила она яйцо это себе на живот и покатала слегка. "На! Поди, зарой на огороде!"
- Я его как взял, так чуть рука не оторвалась, такое тяжелое стало. Как из свинца! Еле дотащил, закопал на задах. И... вошло ... в меня! Сам не знаю что! А только все насквозь вижу. Оттого и мэтр...! Клиент еще за дверью, а уж я все про него знаю.
- До Вас не лечил никого! Загляну в шкафчик, а она с портрета прямо мне в душу: "Не надо! Не трать дар божий понапрасну!"
Наплету клиенту с три короба, он и пошел довольный.
- Почему ...я!?
- Позволила она! Не знаю почему! Правду в глазах Ваших увидала...! Расплатились со всеми?
- Да-а! Всем раздал! И кто нуждался, и кому всё равно! Все довольные остались.
- Отпустили Вас...!?
- А зачем я им всем теперь?
- Сюда..., погостить?
- Позвольте здесь побыть. Хоть некоторое время...
- Здесь вон косить надо, вода в колодце, сортир...на задах, приземленный! Справитесь?
- Попробую!
Постояли молча, глядя мимо друг друга.
- В чем же истина, Виктор Петрович! Нашли...?
- А чего ее искать! Она в нас самих, доктор! В себе искать..., жизни не хватит..! Но ... надо! Иначе, пустое все!
- Правильно мыслите! Найдешь себя, там и истина приоткроется...! Пошли в избу, там еще коса имеется...
- Отметить бы надо, доктор! Встречу-то! У меня и шампанское с собой. Французское! От прошлой жизни...
- У меня шампанского этого - бидон целый в сарайчике! Бражкой зовется. Покруче французского будет.
И пошли по едва заметной дорожке к покосившемуся сараю.
- Карр! Ка-а-аррр!!! - послышалось сверху.
Виктор Петрович даже не обернулся. И ...эта здесь! А где же ей еще!?
