Диалектика рыбной ловли, или Встреча у "годничка"

Правый берег Оки в районе Притыки (это примерно середина расстояния между Коломной и Озёрами). Начало июня, середина дня. Не жарко, но припекает. Я и Костя ловим рыбу удочками и донками и наслаждаемся стрекотаньем кузнечиков и красотой окрестностей. Любоваться действительно есть чему: в этом месте река идёт по широкой дуге, и если левый берег – низкий, пологий, заросший невысокими вётлами и вообще маловыразительный, то наш, правый – крутой и поросший лесом –весьма живописен. Слева – турбаза «Солнечная поляна» и пионерский (или как их теперь…)лагерь «Ленинец». Справа – турбаза «Чайка». В общем, не Средне-русская равнина, а предгорная Швейцария (хотя это ещё большой вопрос, что лучше). Умиротворение такое, что даже пива не хочется, а водка ещё осталась после вчерашнего вечернего застолья по поводу прибытия в сии благословенные места. Одно слово – хорошо! Только здесь, в этом месте, начинаешь понимать великого русско-еврейского пейзажиста Исаака Левитана с его вроде бы непритязательными приволжскими просторами.
Костя – невысокий, нескладный, и очки у него в старомодной роговой оправе. Ему под тридцать, он – типичный русский интеллигент, который в каждой прозе жизни любит искать глубинный философский смысл. Иногда его рассуждения превращаются в обыкновенное самоедство и даже ехидное занудство, но слушать его всегда почему-то приятно, а порой и забавно.
- Вот, например, эта ловля рыбы, - говорит он, неумело насаживая на крючок здоровенного дождевого червя, не догадываясь разорвать его пополам. – В чём её первоначальный смысл?
- В ухе, - отвечаю я.
- Любишь уху?
Я пожимаю плечами: а почему бы и нет? Если приготовлена на костре, с дымком, да ещё под холодный стопарь…
- Под стопарь – это культурно, - соглашается он. – Но ведь смысл-то рыбоудения не в самой ухе как продукте питания, а в процессе.
- То есть?
- В совмещении приятного и полезного. Отдых плюс процесс ловли, сиречь – добычи, охоты, то есть, проявления древнего мужского инстинкта. Да, отдых и ловля – самое полезное сочетание. И даже глубже: это борьба!
-Да? – вяло удивляюсь я, потому что удивляться мне совершенно не хочется.
- Конечно! – с жаром начинает он, забыв и про удочку, и про энергично извивающегося на крючке червяка (был бы у него рот –плюнул бы Косте за издевательство прямо в его интеллигентную физиономию). – Рыбалка, то есть, та же рыбная охота –всегда борьба! Рыба борется за свою жизнь, но соблазняется вот этим глупым насекомым (разве червь – насекомое?). Мы боремся за свою жизнь, потому что пойманная рыба пойдёт нам в пищу.
- У нас консервов навалом, – напоминаю я.
- Консервы – предмет неодушевлённый! – все с тем же жаром возражает он. – На консервы не охотятся. Их покупают.
-Или воруют.
- Или воруют. А рыбу не своруешь. Её нужно поймать.  
- Вот скоро сделают рыбалку платной, и умоемся мы и с этой рыбной ловлей, и с этими единством и борьбой противоположностей, - возвращаю я его к сегодняшним суровым реалиям.
- И такой вариант вполне возможен, - опять соглашается он. – Бизнесмены по своей природе злы, алчны и беспощадны. Как сказал один мудрец, не в деньгах корень зла, а в средствах их добывания. Помнишь, у Маркса: «Капиталист за триста процентов прибыли родную мать удавит».
- Чего, так и сказал? – удивился я (всё-таки удивился. Ах, да, всё правильно! «Капитал», первый том.)
- Именно так! И всё-таки насчёт сплошной платности -  вряд ли. Под каждый прибрежный куст рыбинспектора не посадишь.
- А бизнесмены и сажать не будут.  Огородят берег забором, а на въездах поставят шлагбаумы. И всё, пишите письма.

Несколько минут мы сидим молча и гипнотизируем поплавки, которые в свою очередь своей абсолютной неподвижностью пытаются гипнотизировать нас. Это им наверняка бы удалось, если бы Костю опять не потянуло на философию.
- И всё равно вряд ли, - рассуждает он больше сам с собой. – Нет, я понимаю, когда эта платность устраивается на каком-то ограниченном пространстве, пруде или озере. Их можно контролировать, да и рыбе оттуда некуда деваться. А река – другое дело. В ней рыбу на одном месте не удержишь.
- Вот сразу и  видно, что ты – не рыбак, - говорю я обидные для любого, но не для него слова. – Если рыбу на определённом месте прикормить, то она оттуда никуда не уйдёт.
Логично, - нехотя соглашается Костя. – Но ведь ещё надо знать, где прикормить.
- Эти ухари-бизнесмены наймут ихтиологов, те вычислят, - «успокаиваю» я его. – А потом всё тот же забор и шлагбаумы.
- Товагищи, а где здесь годник? –раздался вдруг за нашими спинами весёлый картавый голос. Мы оглянулись. На тропинке, обмахиваясь веточкой ивняка, стоял невысокий, средних лет дядечка. У дядечки были заметные залысины, бородка клинышком и аккуратные усы. Лицо у него раскраснелось и лоснилось от пота. Дядечке хотелось пить.
- Идите сюда! – сказал я  и показал направо, в сторону кустов, где и был родник.
- Вот спасибо! – оживился незнакомец, подошёл  к роднику, наклонился и, сложив ладони ковшиком, удовлетворил свою естественную потребность.
Ъ - Хогошо! – распрямившись, отметил он. – Кгасота! Как улов?
- Скромный, - ответил Костя вежливо и показал на притопленный у берега садок, в  котором время от времени судорожно взбрыкивали хвостами ерши и плотва.
- Вот, кстати, уважаемый, вы не рыбак?
- В некотором годе, - улыбнулся дядечка, и его глаза при этом стали такими добрыми-добрыми.
- Слышали, что скоро за рыбалку придётся платить?
-Ну-у-у… - неопределённо протянул тот.
- И как вы, например, к этому относитесь?
- Отгицательно, - не стал лукавить дядечка. -  Я так думаю, что тогда следует ждать цепной геакции.
- Ответной? – подсказал Костя.
- Нет, именно цепной! – опять рассмеялся дядечка (чего это он стал такой смешливый? От родниковой воды, что ли, веселье попёрло?)
- То есть?
- Тогда бесплатно и из годничка не попьёшь, цветочек не согвёшь, да и запгосто не искупаешься.
- А я думаю, что глупость это всё, - сказал Костя твёрдо. – Такая, знаете, проверка народа на вшивость.
- Да? – оживился дядечка. Похоже, тема его заинтересовала всерьёз. Вообще, довольно знакомое у него лицо. Где-то я его наверняка видел – но где?
- Я думаю, что власти с этой платностью решили бросить такой пробный шар, чтобы посмотреть, как народ будет реагировать. Если молча проглотит и утрётся, то, значит, можно его давить и дальше. Если взбрыкнёт, то значит «стоп». Значит, довели до упора. Нужно остановиться. Но… - и Костя иронично хмыкнул, - брыкаться никто не будет. Народ у нас такой, небрыкливый. Пошумят, помитингуют, может, даже морду какому-нибудь особо ретивому рыбинспектору набьют – и всё. Пар выпустят ,поматерятся, потом почешут затылки и полезут за кошельками.
- Интергесно, интегесно… - пробормотал дядечка. –То есть, лично вы не вегите?
- Во что?
- В сознательность масс.
- Да какая там сознательность! – не выдержал я. – Сейчас все «бабки» делают, всем деньги глаза застят. Вот и вся ваша сознательность.
- Интегесно… - опять задумчиво произнёс интересный дядечка (нет, ну где же я его видел?), а потом этак хитренько, с прищуром улыбнулся.
- Ну те-с, спасибо за годничок! Удачной гыбалки!
Он бодрым шагом вышел на тропинку, и вскоре его энергичная фигура исчезла среди буйно растущей прибрежной растительности.

-Странный мужичок, - сказал я. -  И физиономия знакомая.
- А ты что, не узнал? – удивился Костя.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Это Вова, - спокойно, как о чём-то совершенно обыденном, сообщил он. – Наш бессмертный вождь.
- Ага, - мыкнул я. – Интересно, откуда его черти раскопали?
- Как откуда? Из Мавзолея!
- Надоело лежать, - согласился я. –  А здесь-то он чего шарахается?
- Место ищет. Для шалаша. Пора по новой писать «Апрельские тезисы».
- Лучше бы на Красной площади тусовался, с другими…ряжеными. А чего? С туристами сфоткался – сотняга на кармане. Дела на полсекунды –  а сколько этих сотен за день насшибаешь! Бизнес, мать ети…
- А, может этот – настоящий! – предположил Костя. – Не всем же клоунничать! Ты заметил, как он революционной ситуацией интересовался? Может, новую революцию готовит!
- Нам бы как следует со старой разобраться, - хмыкнул я…

Через час мы всё же утомились, вернулись к палатке и начали чистить улов для приготовления ухи. Как же всё-таки хорошо на природе-матери! А за рыбалку мы платить всё равно не будем. Из принципа. Пусть умоются эти грёбаные бизнесмены. А не согласятся умываться, мы Вову позовём. Пусть он покажет им свои добрые глазки и позовёт своего товарища, «железного Феликса»… В конце концов, не зря же он здесь, на речке, появился…