Территория любви

Танго в Париже или территория любви

Монмартр

Прикурив сигарету, Марина вышла на балкон гостиницы. Долго смотрела на кольца дыма, сквозь которые просматривались соседние ковано кружевные балкончики. Докурив, взяла сумку и, взглянув на себя в зеркало, вышла на улицу. Дойти до Монмартра - буквально несколько минут. Погода была чудной, солнышко ярко светило, и лестница к базилике Сакре-Кёр была усеяна молодежью, которая пригретая теплыми лучами, наслаждаясь - отдыхала. Выбирая свободные места, Марина потихоньку стала преодолевать крутую высоту.
Это был очередной ее приезд в полюбившийся город Несбыточной Мечты. Много лет подряд в самом начале весны она приезжает в Париж, в одну и ту же гостиницу и начинает свой маршрут с прогулки по проспекту Клише, продвигаясь к любимому району с узкими извилистыми улочками, неторопливым образом жизни, старинными магазинчиками и задымленными кафе.
Собственный консерватизм ее раздражал, но она ничего не могла поделать со своими привычками, выработанными годами, хотя для себя решила, что, возможно, это последний ее приезд, иначе это переходит уже в какой-то комплекс. Расположившись в уютном кафешке, она уже знала, что сейчас к ней сбегутся художники, предлагая свои услуги. И они недолго заставили себя ждать.
Кое-кого из них она знала в лицо, и работы многих были ею уже оплачены. Каждый год здесь ее рисовали - этим она воплощала призрачное прошлое, а потом бережно хранила работы, сравнивая с прошлогодними, делая выводы о собственной персоне.
- Мадам, портрет на память? – услышала она приятный баритон прямо над головой.
- Можно, - ответила она по-русски, разглядывая молодого художника.
- Карандашом или красками?
- Карандашом, - опять по-русски ответила Марина и многозначительно посмотрела на портретиста.
Молодой красивый, высокий, хорошо сложенный, он был обмотан длинным пестрым шарфом, в кардигане, с планшетом в руках. Настоящий свободный художник! Но ей показалось, что это не его стиль. Естественно, она уважала неповторимость, индивидуальность в любом их проявлении, но почему-то все равно решила съязвить:
- Говори на своем родном языке!
Он нехотя перешел на русский и, недоумевая, задал вопрос:
- Как вы узнали, что я из России?
- Ну, во-первых, французский несовершенен, а во-вторых, в одежде переборщил.
Взглянув на себя в стеклянной двери, где он отражался, будто в зеркале, он пожал плечами и, нагнувшись к ней, ответил, улыбаясь:
- Разве? А мне кажется - классно… Хорошо, а можно все-таки по-французски? А то родных клиентов распугаю.
- Валяй.
К ней подошел официант:
- Бонжур, мадам Марина, - а потом развел руками, сам себя исправил: - Пардон, мадемуазель Марина. Вам, как всегда, кир с шампанским?
- Да, Виктор. Как дела, как твое семейство? – спросила она на чисто французском языке с парижским диалектом.
- О, Марина, все нормально, а ваш французский с каждым годом все прекрасней.
- Да, стараюсь, - улыбнулась она, обнажая красивые белоснежные зубки.
- Надолго ли? Или, как всегда, на недельку?
- На сей раз всего на пару дней: работа, знаешь, мон ами.
- Простите, мадемуазель Марина, а почему всегда ранней весной, а не в мае, когда цветут каштаны и благоухает Париж? – наливая шампанское в бокал и улыбаясь, спросил Виктор.
- О, мон ами, это старая и грустная история…  Принеси-ка мне паштету, да только того, что твоя Софи приготовила.
Официант быстро исчез за стойкой - и через пять минут она уже намазывала национальный изыск  на мягкий круассан.
Наслаждаясь теплом и шампанским, она разомлела, вытянула ноги и подставила лицо солнышку.
Доброжелательность и искренность парижан, дух романтики, что витал буквально повсюду, позволили ее душе пребывать в состоянии покоя и счастья. Каждый раз она делала вывод, что Монмартр – это действительно приятное место для прогулки. Место, где забываешь про дорогие наряды и высокие каблуки и, облачившись в самую простую одежду, элементарно можно прогуляться по воскресным рынкам в поисках ненужной безделушки в одном из многочисленных магазинчиков. Она понимала, что только вот за этим ощущением она и приезжает сюда. Там, дома, была одна лишь работа, больница, врачи и операционный стол.
Вдруг парень, что рисовал ее и, о котором она просто-напросто забыла, протянул ей лист, с которого на нее смотрела девушка, излучающая радостный свет.
- Бог ты мой, это я? Вы с меня рисовали портрет?
- Да, именно такой я вас вижу и чувствую.
Марина глубоко вздохнула. На нее на самом деле смотрела молоденькая она, полная жизни и внутренней энергии. Ей стало жаль себя и прошедшие годы жизни в поисках утерянного счастья.
- Глаза - разве они мои?
- Ваши, мадемуазель, они должны быть такими.
Она знала наизусть выражение своих глаз: ничего, кроме грусти, усталости и ожидания, они не выражали, а здесь - искрометные, полные счастья…
- Ты, дружок, фантазер!..
- О, нет, мадемуазель, это вы себя раньше времени загнали в жизненный тупик.
Марина встала, поправляя узкую юбочку на круглых пышных бедрах, а пояс - на узкой талии. Художник не сводил с нее восхищенного профессионального взгляда.
- Мадемуазель Марина, вот вам моя визитка - здесь московские и парижские номера телефонов. Я с удовольствием напишу вас красками обнаженной, - и он протянул ей красивую визитную карту с изображенной на ней очень знакомой гравюры. Она всмотрелась, не веря своим глазам, встряхнула головой и протянула ему 100 евро.
- Андрей, свободный художник, - обратилась она, считывая имя с визитки, - возьмите и сдачи не надо. Ваш портрет - намек и предложение мне выглядеть иначе. А вот обнаженной писать меня не стоит, а то вы изобразите меня девочкой. Кстати, у вас настолько развито воображение, что вы и без меня можете меня нарисовать, – улыбнувшись, добавила она.
Художник засмотрелся на ее очаровательную улыбку и, сам не ожидая, вдруг сказал:
- Простите, а можно мне пригласить вас на прогулку - ну, например, по Сене? Или на Эйфелевой башне станцевать с вами танго?
Марина побледнела и рухнула вновь на стул.
- Что с вами?
- Повторите, - еле слышно сказала она.
- На Эйфелевой башне мы станцуем вместе танго, - протяжно и утвердительно повторил Андрей, всматриваясь в ее бездонные глаза.
Не ответив ни слова, она встала из-за стола, осторожно ступая по мощеной дорожке, направилась к церкви.
«Кто он? Откуда у него гравюра? Откуда он знает про танго? Или это простое совпадение?» - задавала она себе вопрос за вопросом, но ответа ни на один не находила. Ход мыслей прервали молодые афрофранцузы. Окружив ее со всех сторон, они начали плести на запястье нечто замысловатое из ниток, приговаривая, как заведенные:
- Акуна матата, акуна матата…
«При чем здесь «беззаботная жизнь»? Ведь примерно так переводится эта фраза с суахили», - промелькнула у Марины мысль. Потом ребята стали интересоваться, из какой она страны, как зовут, есть ли у нее муж... Марина знала, что весь этот цирк стоит примерно пять евро. Дороговато, конечно, за три ниточки, но какой-никакой, а сувенир. Она протянула им деньги и направилась в Сакре-Кёр, которая, как магнитом, притягивала своим величием.
Этот храм, название которого в переводе звучит как «Сокровенное сердце», был построен во искупление грехов. Ежегодно Марина часами проводила здесь время в молитвах и просьбах к Всевышнему. Порой ей казалось, что Иисус, распростертый над ней, все слышит и участвует во всех ее жизненных перипетиях.
Ей нравилось, что в католических церквях можно спокойно часами сидеть на скамьях, анализировать события, обдумывать и молиться. Мысль возвратила ее в ту последнюю весну, когда она была беззаботно счастлива, собрала чемодан и - рванула в аэропорт. До посадки оставалось не более часа, когда екнуло сердце, и она вдруг поняла, что больше никогда Его не увидит. Растолкав людей, дрожащей рукой она набрала Его номер телефона - на конце провода женский грудной голос с надрывом от слез попросил больше не звонить, потому что Вадима нет: он погиб.
Что было после - она не помнит. Но вместо Парижа, куда они собирались вместе с Вадимом поехать, и он обещал нарисовать ее на фоне Монмартра, а еще они придумали станцевать танго на знаменитой Эйфелевой башне, - вместо всего этого была долгая больничная палата и уколы, уколы, уколы…
А потом ее закрутила работа в Тюмени вместо любимой Москвы и ежегодные поездки в Париж.

Дорога к радости

Луч солнца, проникший сквозь занавес, разбудил ее. Она лениво потянулась в постели. Поймала собственный взгляд с портрета, который она вчера поставила на стол.
- Привет. Ну что, будем знакомиться? или мы давно знакомы? Ты - это я, а я - это ты. Я молчу, а ты мне говоришь, что есть жизнь, и есть Париж, и можно станцевать танго с другим молодым мужчиной…  А стоит ли? А?
Она прошла в ванную, приняла душ, оделась и спустилась к завтраку.
- Мариночка, - по-русски обратилась к ней администратор, - тут вам передача.
На столе лежал маленький букет фиалок, завернутый в 100 евро, вложенный в аккуратно свернутый рулон. Она быстро выпила кофе и поднялась к себе в номер. В цветах притаилась записка:
«Сегодня в шесть вечера жду у причала, рядом с Эйфелевой. Заказан стол в ресторане башни. Анри»
- Вот нахал! - ну что за молодежь!..
Она развернула лист и окаменела: на ватмане была она - во весь рост, в том же свитере и шарфе, что и много лет назад.
- Ты кто? - задала она сама себе вопрос, открыв сумку и вытаскивая косметичку. Возмущаясь происходящим и собственной аккуратностью, высыпала все на стол и перемешала.
- Ну почему у меня все так правильно? Не хочу жить по правилам! Хочу все смешать и делать, что заблагорассудится.
Она подошла к шкафу, а два листа, стоящие рядом друг с другом на столе, упали на пол
- Ну, и где ответ? Я задала вам вопрос, - поднимая собственные портреты, сердилась она.
Но бумага молчала.
- Так, сейчас я должна успокоиться и подумать.
Выкурив сигарету, выскочила на улицу.
- На Монмартр! - приказывал ей внутренний голос.
Она стала расталкивать людей, освобождая себе путь, чтобы быстрей оказаться в кафе, поднялась на фуникулере. В кафе просто влетела, а обалдевший Виктор шарахнулся в сторону:
- Что случилось, мадемуазель Марина?
- Виктор, ты помнишь того парня, что вчера рисовал портрет с меня?
- Да, а что-то случилось?
- Нет, то есть да. Мне нужно срочно его найти. Ты случайно не знаешь, где он? А то его телефон недоступен, - с явным нетерпением спросила Марина.
- Нет, я его видел всего несколько раз.
- Что делать? Как быть?
- Вы не волнуйтесь, мадемуазель Марина, я вам налью сейчас чаю с травками. Пока вы его будете пить, я постараюсь узнать о нем.
Он принес ей ароматного чаю, курасаны с земляничным джемом и маслом.
Марина судорожно думала о парне, который слишком многое знает из ее прошлого.
Больше всего ее интриговал шарф и как он был завязан на рисунке. Мысль прервал Виктор, сообщив, что из художников никто этого парня не знает, он недавно здесь появился.
- Так, надо дожить до вечера.
- Что вы сказали?
- Нет, простите, мысли вслух. И спасибо за чай.
Она стала спускаться по лестнице вниз к метро, надеясь провести день так, как запланировала. Навстречу шла цыганка, которую она решила обойти, но та преградила ей путь.
- Дай погадаю, красавица.
Марина полезла в карман плаща, достала деньги и сунула цыганке в