У Василины

половины поселка начинает падать. Казалось бы, голодные на ласку женщины ждут, не дождутся своих благоверных? Как бы не так!..

    В воскресенье днем все поселковые, от мала до велика, отправляются в церковь – отмаливают одни грехи, освобождают место для других. После службы матери с детьми расходятся по домам, мужики же стройными рядами следуют в корчму.
    Не все.
    Немалая их часть направляется с семьями домой. Их ждет выпивка, обильная закуска. Хозяйки облачаются в праздничный наряд, прихорашиваются, после чего используют все свое женское обаяние и умение, дабы направить накопившуюся мужскую энергию в праведное русло. Не без издержек, разумеется, – к осени крик дитяти знаменует эти нехитрые их хитрости.
    Тут важно еще знать меру и не переусердствовать с выпивкой. Ведь от любви до ненависти…
    Большую же часть поселковых баб из тех, кому не удается соблазнить своих мужей праздничной вечерей и жаркими объятиями, ждет иное развлечение.
    Молодые и неопытные собираются у корчмы с санями, чтобы отследить место “залегания” своих непутевых и немедля приступить к эвакуации…

    И разбредаются по селу шатуны-романтики, кто с песнями, кто с матом, валятся на снег, поднимаются, вновь валятся, затем ползут, пока не затихнут недвижные на снегу. Некоторым удается на автопилоте добраться до своих домовок. Это не всегда в радость. Если мужик держится на ногах, да еще и агрессивен, следует поторопиться – забрать детей из дому и укрыться на время в безопасном месте…
    Те поселковые бабы, кому неохота мерзнуть у корчмы в ожидании, пока их муженьки доберут кондиции, спокойно себе сидят по домам, поглядывают на часы – обычно они знают: когда и куда идти, как искать, единственно, в чем не уверены – стоит ли?
    В нелегком их деле им помогает звонарь, если тому самому удается добраться от питейного заведения до звонницы. И тогда одинокий удар колокола оповещает поселок: “бабоньки, – ваш выход”!..

    И так из года в год. Каждое зимнее воскресенье поселковые бабы имеют развлечение. Называют они его “вечерней прогулкой”. Основная их задача – отыскать место залегания своего шатуна раньше его замерзания. Морозы здесь доходят до тридцати градусов. Некоторые несчастливцы сваливаются в ручей или речку, проваливаются под лед, бывало и такое. Самая большая беда для поселковых – сильные снегопады на выходные. Снег стремительно заметает дороги, и тогда женам до вдовства – считанные минуты. Корчмарь рассказывал, что каждый год по весне находят оттаявшие тела в ручьях, у реки, в лесу. Местный погост пополняется, а поселок лесорубов постепенно превращается в поселок вдов. Наверное, этим бы все и завершилось, да на радость вдовам и молодицам нанимаются на работу молодые лесорубы. Запивают, разумеется, и они, да спиваются не сразу и не все. К тому же подрастает молодая смена лесорубов, заполняет брешь.
    Пожилого мужика редко встретишь в поселке, доживают же до старости и вовсе единицы. Гибнут на лесоповале, в лавинах, замерзают на дорогах, сгорают в алкогольном угаре, завершают свой век в дурках.
    Единственное исключение – корчмарь. Ему нельзя стареть, да и некогда – как без него?..

    Василина вдруг спохватывается, прерывая рассказ:
    – Господи, я же поставила на плиту кастрюлю – ваш грибной суп.
    Спустя минуту поднимается к нам на второй этаж, вконец расстроенная, виновато сообщает:
    – Не успела, мой шатун вышел из спячки, бродит по дому в поисках развлечения, всыпал в вашу грибную юшку горсть соли, мол “недосол”. Чтоб ему!..

    Через полчаса приносит казанок с белыми грибами, тушенными в сметанном соусе – компенсирует нанесенный урон. Ставит на стол – угощайтесь!
    Экая роскошь!!! В ресторане такого не подадут! Не было счастья…
    – Налейте, – просит.
    С готовностью хватаюсь за бутылку с вином. Василина отрицательно машет рукой:
    – Чаю, пожалуйста. Посижу с вами, пока мой утихомирится…

    – Простите мою навязчивость, – вмешался вдруг в разговор один из недавно заселившихся постояльцев Василины, сидевший за соседним столом с бутылкой пива. – Я невольно подслушал ваш разговор. Что такое пьют по-черному, знаю не понаслышке. Если не против, поделюсь с вами.
    – Конечно, – соглашаюсь я в надежде, что его рассказ отвлечет нашу хозяюшку. Та пригорюнилась, опустила голову, ей стыдно за муженька.
 
            *******************
    – Довелось мне лет тридцать тому назад, а то и более, – начал он, – побывать на востоке нашей необъятной страны в Магадане в поселке Сусуман. Поехал туда на заработки со сколоченной наспех строительной бригадой. На инженерную зарплату в сто двадцать рублей не разгуляешься, а тут пообещали золотые горы.
    Поселили нас в общежитии вместе со старателями, строителями, геологами и прочим рабочим людом, заколачивающим шальные деньги.
    Золотоискатели, в отличие от всех остальных (вахтовиков), безвыездно работали на прииске. В общежитии им выделено несколько комнат, запираемых в их отсутствие на замок. Для чего, догадаться нетрудно.
    Все бы ничего, да раз в месяц на них “накатывало”! Становились шальными, неуправляемыми. Пусть бы себе маялись втихую, так нет же! Ко всем цеплялись, лезли на рожон, нарывались на драки, бывало и ножичком баловались. Утверждать, что все старатели были такими – сильное преувеличение. От этого не легче, прииск лихорадило.
    Следует сказать, что женщины в поселке имелись, да только в соотношении одна на десять мужиков, отчего даже самая, что ни на есть замухрышка, ходила королевой.
    Да не женщины являлись причиной маяты старателей, точнее, не только они! Если бы дело было в них (в их нехватке), все можно было решить с гораздо меньшими потерями. Отрядить в общежитие бригаду дам, не считавших зазорным за вполне материальное (золотишко) поступиться нематериальным…
    Руководство прииска эту мудоту золотоискателей называло “месячными”. Не следует путать с женскими критическими днями, хотя по периодичности и длительности было полное совпадение.
    Выхода не было, и раз в месяц в нарушение всех инструкций в буфет общежития завозилась водка. Ящики ее до потолка заполняли пространство буфета. Стоила она на порядок дороже, чем “на материке”, но никого это не останавливало. Перепадала оковитая и другим счастливым обитателям общежития, но в основном предназначалась старателям. На каждого из них приходилось по ящику водки. Получив свои ящики, они разносили их по комнатам, ставили под кровати.
    Нет бы им: сесть за столы в столовой общежития, как другие, выпить, закусить, попытаться разжалобить буфетчиц и поварих небылицами о своей нелегкой судьбе – вдруг поведутся!??
    Какое! В мыслях – одна “окаянная”. Стаканами пользовались лишь вначале, пока в состоянии еще были сидеть за столом. Пили почти без закуски, запивая пивом, что сказывалось положительно – “отрубались” почти  мгновенно, пропуская фазу агрессии.
    Теперь оставалось отыскать собственную кровать, не спутав, что, впрочем, не имело особого значения. Под каждой кроватью стоял ящик с водкой. Чтобы снять обувь или верхнюю одежду – не до того! И, слава богу, ведь бутылки имели особенность разбиваться, а это грозило увечьями…
    Что дальше?
    Представьте себе – лежат по комнатам вповалку в полном отрубе мужики. Время от времени приходят в себя – то один, то другой… Сесть не в состоянии. В этом, собственно, и нет нужды, достаточно опустить руку под кровать и достать из ящика очередную бутылку. Пили прямо “из горла”. Не всегда успешно – роняли, разбивали, проливали содержимое. Не успев допить, отваливались в беспамятстве. До следующего выхода из “комы”. Мочились, естественно, под себя…
    Длилась эта вакханалия до тех пор, пока не заканчивалась водка. Как правило не более недели. Оставались лишь пустые и разбитые бутылки, ковром укрывая пол… 

    Делать нечего, в смысле пить. Старатели приводили себя и свои комнаты в порядок. Выносили матрацы на улицу, сушили, стирали белье, отмывались сами.
    И нехотя включались в рабочие будни до следующего приступа алкогольной недостаточности…

  *********
  Так в россказнях былей и небылиц минул вечер.
    Василина отправилась к себе. Ее благоверный, похоже, утихомирился. Душа женщины успокоилась, да и тело саднило уже не так…
    Мы вышли на балкон подышать свежим морозным воздухом. Здесь он чист, напоен горами.
    Внизу разноцветьем огней сверкал горнолыжный курорт – сказочная картина!
    Но пора расходиться. Завтра с утра пораньше нас ждали идеально выглаженные ратраками белоснежные склоны.
    Кто первый осквернит их нетронутость следами своих лыж?..