Когда Виктор возвращался то с лестницы на встречу по коридору вышли две девушки из соседнего отдела бухгалтерии, они поздоровались и по девичьи захихикали, а Виктор понял, что он ещё ничего и по-гусарски (тут хотелось бы закрутить усы), но пришлось пригладить свою плешь. Виктор сразу пожалел, что пошёл курить в туалет, а не на лестничную площадку и раздосадовано боком толкнул дверь своего кабинета. Его встретил жаркий воздух и приветливый взгляд Зинаиды Филипповны, она как обычно разговаривала по телефону со своей подругой.
- …милая моя разве я виновата в том, что она замёрзла в вагоне? Мы же всё понимаем, и Витюша вон… Виктор Михалыч вон весь расстроенный ходит. Конечно. Да..весь! Ага. Данучтоты!… Ага…так, что если у нас… Ага, если у нас… Ага. Да! Если у нас такая жара, то мы, то с Виктором Михалычем, причём тут? Нет, я ей сказала все вопросы… Ага… Да! Да, моя дорогая! Да моя радость! Данучтоты! Все вопросы к нашему начальству, я так прям и сказала! Ну, конечно! Да! Ну, нет у нас других кадров! Ну, где мы ей возьмём нормальных? Да, моя милая. Вот Витюша, мой говорит, что в санаторий… А мы… Ага, а мы с Витюшой Михалычем… Нет, ну ты только посмотри на неё! Ага, замёрзли они! А мы тут на курорте? Я не могу ей богу! Что за люди-то такие? Да…Да, моя радость! Ещё бы, я ей так и сказала. Пусть начальство с ней разбирается, а то нам ещё не хватало этого… Мы и так по горло в работе, по самую шею. Нам ещё этим заниматься, что у нас других дел нет что ли? Конечно! Мы, что двужильные, что ли? Данучтоты! Им бы только ходить жаловаться! Представляешь не лень по морозу бегать. Главное с претензией к нам. Мы, что виноваты? Мы отдел кадров, а не дом милосердия! Данучтоты! Да, моя милая. Да, моя дорогая! Да, моя хорошая…
Виктор ещё не которое время не вникая в разговор, слушал Зинаиду Филипповну, которая общалась с своей подругой. Потом вдруг внутренний голос призвал… Даже не призвал, а затрубил охотничьим рожком: «Встань и возьми! Сделай, так как ты хочешь! Каблуков всегда на месте!». Виктор почему-то подумал о ходе времени, об изменении параллели, об изменении вектора времени…
- Тьфу ты… чёрт, какой ещё вектор, какие параллели… - отбросил дурные мысли от себя. - Почему бы и нет, – твёрдо сказал он самому себе, - Почему не я? Время уже почти обеденное! В конце концов, сколько можно бичевать и издеваться над собой? Я что не человек, что ли?
Виктор встал, оттолкнувшись от стола взяв свой вес, какая-то папка с бумагами полетела со стола на пол. Зинаида Филипповна судорожно вздрогнула от неожиданности, она с подозрением посмотрела на Виктора, но отвлечься от разговора не смогла. Виктор Михайлович выскочил из кабинета, деловым и уверенным шагом отбивая марш, прошёлся по коридору до конца, до двери с табличкой Пожарная часть, ниже засаленными буквами Па…ел Андреевич Каблуков. Открыв её без стука, осмотревшись, исчез в дверном проёме. В нос ударил отвратительный запах сигаретного дыма в сочетании выдыхаемого перегара. По выражению физиономии Павла Андреевича, которое он пытался прятать в стол, Виктор Михайлович был не вовремя. Его подбородок касался почти стола, а руки естественным образом свисали под ним.
- Ты сума сошёл так пугать меня! – взмолился он. - А чё дверь – то открыта, что ли?
- Нет, просто у меня ключи от всего здания. Конечно, открыта! А если бы не я зашёл, а кто-нибудь другой? Ты представляешь последствия? – Виктор ещё раз открыл дверь, осмотрел коридор и резко, закрыл.
- Ладно, хватит нравоучений. Ты лучше дверь закрой на ключ, - он похлопал себя по карманам.
- Да, здесь он в двери, - заметил Виктор и повернул на два оборота.
Виктор Михайлович прошёл и сел напротив Каблукова, достал сигареты, прикурил и, выпуская дым, мотнул головой.
- Ещё бы! – с ходу отозвался Каблуков. - Ещё бы у меня и не было… Витька…
Он поставил бутылку и стакан на стол. Виктор поискал по углам второй стакан и не найдя обратился за помощью.
- Где посуда?
- Щас, будет, тока ты чёта… не рановато ли? Тебя твоя Зинка, овчарка унюхает, будет тебе… Потом с начальником… объяснительные писать, - он открыл ящик стола и достал почти чистую посуду.
- Давай Пал Андреич, мне ща нужно. Сто боевых. Да и настроение на всё положить хочется. Тебе я завидую не забот, не хлопот. Сиди себе тут в обществе огнетушителей, наслаждайся рабочим днём. А к нам ща такая заскочила мегера, что не дай бог. Как начала орать на нас, что вагон у неё не топленый попался, да эти ещё дебилы проводники. Набрали по объявлениям. Хорошо, я её к начальнику отправил. Так ей и сказал: Гражданочка вы тут голосок свой не повышайте, а то я могу повысить. Вы, говорю если с претензией, то обоснуйте для начала, а потом хавало своё разевайте, говорю. И трясти бумагой нам тут не надо! Мы сами завсегда потрясти можем! Так сказать я ей не в бровь, а в глаз.
- Ну, ты даёшь Витёк! – подхваливает Каблуков.
- Ага, пришла одна такая… я ей чё мальчик? Да и Филипповна моя вся как-то зажалась от ужаса, и произнести даже пол словечка не может. А я, её как полагается, послал как надо!
- Да, ну? – не верит Каблуков.
- Послал к начальнику, пусть он сам там с ней разбирается, кто… что… Представляешь, что за пассажиры пошли?
- Во, дела! Давай, – он поднял стакан и залил содержимое внутрь.
После третьей Виктор Михайлович почувствовал наслаждение, облегчение от предстоящего дня. Он и с первой всё почувствовал, но с третьей это как-то закрепилось. Виктора уже не очень волновали погодные условия, хотя он об них обмолвился. В данный момент Витю уже посещали другие мысли об условиях, в которых они находились с Каблуковым. А именно: «Где, чёрт возьми, женщины?»
- Слушай Каблуков? Чёрт тебя дери, - Виктор, ему по-дружески подмигнул. – А ты тут этих… - он кивнул головой, - с бухгалтерии… Две тут… Всё бегают не набегаются. Всё курят. Ух! Я бы… Может, устроим сабантуй?
- Витька, ты вообще нормальный? Ты понимаешь, что ты мне предлагаешь? – он упёрся в него взглядом.
- Нормально понимаю, - усмехнулся Виктор.
- Понимаю, - передразнил он Виктора и цокнул языком. - Понимаю, когда вынимаю.
- Да, чё такое Андреич? Гусар ты или што? – Виктор выпятил нижнюю губу и глаза в знаке вопроса.
- Витька, - начал он и поманил пальцем, - Мне только сабантуЮ не хватало, если я ещё сижу, так ты хочешь, чтоб я лёг? Да, если я устрою, то этот сабантуй будет последний в моей жизни. Я уже не мальчик, как ты! Это ты всё скачешь как козёл!
- Чё это я козёл? – обиделся Виктор, а Каблуков продолжил.
- К чему ты меня подбиваешь? Дай мне спокойно своей смертью закончить трудовую буднЮ, мою героическую жизнЮ. Я уже давно просроченный огнетушитель, во мне не то, что пены. От меня уже и порошка-то никакого, только песок. Да и то с другого отверстия сыплется. А ты чё же молодой ещё вот ты и прыгаешь, как… - он не стал говорить как «кто», только глубоко вздохнул. Потом не хотя добавил: - Как гусар.
- Ой! Каблуков, что за откровенности? Куда подевался дух авантюризма? Пень ты старый, - отыгрался Виктор за козла, - Да мы просто посидим, покалякаем. Ну?
- Не-е-е. Витёк, это ты просто можешь с духом авантюризма покалякать, а у меня всё по-деловому. Мне авантюризм твой не к чему. У меня просто вхолостую не получится. Мне всё до самого конца подавай. Да кон-ца! А конец мой известно где!
- Ладно, хрен старый, - сказал почти вслух Виктор. - Ладно, понял, не сваришь каши с тобой. Пойду к Зинке, буду её присутствием наслаждаться, - Виктор подпёр рукой голову и никуда не пошёл, только глубоко вздохнул.
- Витёк, есть плюсы и минусы, конечно. Обойдёмся без бухгалтерии, мне до конца дни подсчитывать не надо, что моё, то моё. Так, что обойдёмся. Это минус для тебя, за то плюс для меня. Ты всегда ко мне прийти сможешь, это плюс для тебя, хотя для меня минус. Такая вот дебет-кредит бухгалтерия, - он расхохотался своему логическому бух-юмору.
- Ага, очень смешно, бухгалтер-пожарник, - не по-доброму отозвался Виктор, - Ещё он же философ, - и снова подумал: - « Он же хер старый». – Ладно, пошёл я, а то Зинка меня потеряла там всего. Давай наливай, - кивнул ему Виктор головой.
Уходил Витя от Каблукова не хотя, состояние недогона действовало на нервы. Хотелось на всё наплевать и послать к чёртовой матери.
Без всякого парадного шага, дошёл он до кабинета, держался как надо, потому как свежий воздух в коридоре ещё больше вскружил голову молодому гусару. Виктор набирал воздух в грудь и резко выдыхал, приводя себя в порядок. Можно было и не сомневаться, что он застанет Зинаиду Филипповну с трубкой в руках и разговором по телефону. Когда открывал дверь, Виктор услышал шум, доносящийся с лестничной площадки. Кто-то желал всему учреждению сдохнуть. Он резко заскочил и захлопнул дверь. Поискал ключ в двери, его на месте не оказалось.
- Где ключ Зинаида? – он начал вопрошать руками.
- Что случилось Витюша? – не поняла она.
- Тама эта, которая нас тут… – завопил он.
- Господи не дают работать, - она покопалась на столе, - Вот, вот он!
Виктор подскочил, выхватил ключ из руки и так же резко скакнул назад и повернул ключ на два оборота. Он затих, прижавшись спиной к двери прижав палец к губам. Другой рукой показывал, что за дверью кто-то ходит. Это напоминало какую-то сцену из фильма триллера. Зинаида Филипповна тоже замолчала и включилась в действие сцены. В дверь никто не ломился, шаги затихли, монстр удалился. Казалось всё железнодорожное, дружное здание, было в напряжении.
Через некоторое время Зинаида Филипповна рискнула заговорить шёпотом, Виктор расслабился, напряжение спало.
- Как Пал Андреич себя чувствует? Не сгорел ещё?
- А я откуда знаю? – поддельно удивился Виктор.
- Не лгите старой женщине, я же вижу, - сказала она это как-то по-матерински.
Она раскусила его, как мягкую конфету, как бы умело, как казалось Виктору, не скрывал он того, что было видно не вооружённым глазом, что Витюша от Каблукова. Скрывать этот факт было бессмысленно, но он всё отрицал:
- И что это вы моя Филипповна такое говорите? Будто я совсем уже… - орудовал он, словами подкрепляя жестами. – Я не понимаю вас!
- Витюша, дорогой вы мой, вы не переживайте, я могила, - говорила она и поднимала правую руку как приветствующий индеец.
- Могила она, что я совсем уже? – сопел он и делал вид, что его заинтересовали какие-то бумаги на столе.
- Что я не понимаю, что ли? – продолжала она, положив трубку.
- Понимает она. Понимает, когда вы… - сдержался Виктор на слове «вынимает».
Он сделал вид, что его обидели, в его не сгибаемой правоте.
- Я даже вам завидую, что у вас есть товарищи, которые поддерживают вас в трудную минуту.
Она сидела, открыто уставившись на него, он же скрывал лицо в столе. Виктор сопел носом и делал всё, чтоб показать рабочее настроение. Она на время замолчала. Для него же её молчание действовало угнетающе. Он держался, как мог. Даже сволочь телефон не разу не затрещал.
Виктор взял листок для заметок и просто начал писать слова из сказки «Двенадцать месяцев», которую читал дочкам на днях: «Ласточка с весною в сени к нам летит, а тама за горою солнышко бля-стит». Получилось не совсем из сказки. Он зачеркнул по-деловому всё от слова «тама» и переписал: «Травка зенелеет, а солнышко бля-стит…» Он закончил и отложил листочек, бросив ручку на стол, взяв какую-то бумагу и начал морщить лоб.
- Ну, как хотите Витюша, я же вижу и слышу, -
