ТЕРИБЕРКА

 

    Прав был Пушкин, сказав: «Есть упоение в бою и мрачной бездны на краю…».
    На ревущем дизельном ЗИЛе с нагруженными «по самые никуда» термобудкой и прицепом мы тащились, замыкая колонну машин, по тундре вслед за шнековым снегоочистителем на базе полноприводного тягача, пробивавшим утром дорогу сквозь снежные наносы, – от затерянного на берегу Баренцева моря посёлка к «большой земле».
    После бурной бессонной ночи страшно хотелось спать. Но какой сон, когда дорога – не дорога, а сплошная нервотрёпка!
    Ведь это же просто скверный анекдот: легковушки ушли в очередной отрыв и снова застряли, заблокировав проезд снегоочистителю, а значит – и всей колонне!
    Устав проклинать водителей-«умников», я погрузился в воспоминания о прошедших горячих денёчках. Припомнить, и вправду, было что.

    Самая обыкновенная торгово-закупочная деятельность порой может быть необычайно интересной.
    Приехав в третий раз за эту нескончаемую зиму в Мурманск, я, как всегда, заявился в поисках товара в порт к своим хорошим знакомым. Они, присчитая, что совершают должностное преступление, стали обзванивать соседние конкурирующие торговые точки, чтобы помочь мне найти что-то подходящее. И одной из женщин удалось отыскать очень заманчивое для меня предложение. Правда, она высказала сомнение в том, что мне захочется ехать за товаром. Товар находился в Териберке, посёлке у небольшого порта на берегу Кольского залива, удалённом от Мурманска всего на каких-то восемьдесят километров в сторону засекреченного Североморска. Когда я выразил удивление по поводу сомнений, она в ответ лишь загадочно улыбнулась и сказала, что нет ничего страшного, и многие туда ездят, тем более что на завтра – хороший прогноз погоды. Просто часть дороги проходит по тундре.
    Проходит, и пусть проходит. Что с того? Если была бы распутица… Но какая распутица зимой! По карте всё было предельно ясно. Блуждать негде. Вперёд – и с песней! Вот только дни в Мурманске зимой очень коротки, поэтому выезжать надо до рассвета, затемно.
    Наутро мы с Колей, шофёром-ассом, которому любая дорога – что море  дельфину, рванули из Мурманска ни свет ни заря. Погода и впрямь была хорошей, а небо – звёздным, насколько может быть звёздным зимнее мурманское небо, подёрнутое морозным туманом. На дорогах уже появлялись первые машины. Их встречный свет слепил плохо продранные ото сна глаза.
    Выехав из города, к рассвету мы были уже у кордона со шлагбаумом. Нас пропустили, удостоверившись, что в Североморск мы не поедем.
    Пройдя около половины пути, мы оказались на ледяной дороге, посыпанной рыжим песком. Колёса крепко удерживали дорогу, и мы могли ехать с «приличной» скоростью, до тридцати километров в час. Но километров через пять «лафа» кончилась. Песчаный след свалился в карьер, а перед нами легла пустынная накатанная узкая ледяная полоса с выпуклым профилем, даже стоять на которой было страшновато. Снежная равнина по обе стороны выдолбленного в снегу жёлоба была вровень с нижним краем окна в двери кабины. Но Коля – мужик-кремень. Надо, значит надо.
    И мы продвигались к желанной цели, не собираясь пасовать, в машине, которая не слишком сильно отличалась от коровы на льду. Если бы колёса машины могли разъезжаться в разные стороны, она давно бы ёрзала на брюхе, не в силах подняться.
    Но через полчаса дорога стала сливаться с окружающими снежными равнинами. Позёмка, влекомая тонко свистящим ветром, сглаживала тундровые поля, и, если бы не установленные в двух-трёх метрах от дороги веточки-вешки, понять, где проходит и куда поворачивает дорога, было бы невозможно. Здесь уже не было не только встречных или попутных машин, но даже намёка на следы колёс. Не приведи господи съехать с дороги или направиться в неверную сторону! Выбраться с обочины или развернуться на такой, с позволения сказать, дороге – утопия.
    Зимняя тундра, хоть и плоская и белая, как лист бумаги, – далеко не карта. На карте к цели вела чёрная, почти прямая полоска. Здесь же от весьма извилистой дороги то влево, то вправо уходили второстепенные отводки, о которых мы догадывались всё по тем же вешкам. Помня о наставлении ребят на кордоне, мы держались основной дороги, никуда не сворачивая. Но та становилась всё уже, всё неразличимее… Наконец, кончились и вешки.
    «Звездец»! Отъездились!!!
    Мы встали в недоумении. Вариантов было немного: мы заблудились.
    Но спустя четверть часа мы услышали звук мотора. По нашим следам к нам подъехал обыкновенный «Москвич-412», из него вышел мужчина, назвавшийся охотником, подтвердивший наши предположении. Оказывается, пять километра назад надо было свернуть влево. Но охотник не велел расстраиваться, потому как минут через сорок по здесь должен был проехать ГАЗ-66, объезжающий «секреты», скрытые дозоры.
    Охотник, проверил капканы и, загрузив мешки с добычей в багажник, укатил восвояси. А спустя примерно полчаса мы действительно увидели армейский «Газон». Оказалось, что мы стояли в каких-то двадцати метрах от «секрета», но ребята в бункере себя не обнаруживали, пока не показалась смена.
    С «Газоном» дело приняло совсем иной оборот. Коля отцепил прицеп от нашего ЗИЛа и, ловко действуя вместе с солдатами, буквально за десять минут развернулся. Через несколько километров мы обнаружили нужный поворот и к сумеркам успели добраться до Териберки, отгороженной от тундры высокими сопками, по склону одной из которых, пересекая дорогу, стекал ручей, тут же застывавший в обширные наледи.
    В посёлке нас ждали. Навстречу вышли женщины, сразу же пригласившие нас смотреть товар, хотя их рабочий день уже закончился. Я быстро сориентировался и сделал выбор, отправив машину под загрузку. Потом нас угощали, водили на экскурсию по «современным» цехам, где бригады из четырёх-пяти женщин вручную набивали и закатывали селёдку спецпосола в жестяные банки, горстями отмеряя соль и специи… Это был конвейер без единого электрического механизма. Стало понятным, почему этот товар всегда был в дефиците.
    Для сна нам отвели комнаты в бараке-общежитии, где, кроме нас, никого не было. Все женщины порта, в надежде, что мы можем когда-нибудь повторить рискованную вылазку, наперебой делали заказы: кому сапоги, кому – электросамовар… Нас приглашали отметить знакомство в уютной компании. При этом взгляды наших спутниц были такими обещающими и манящими!
    Я нашёл в себе силы отказаться от приглашений. Ветер крепчал, пурга усиливалась, дорога уже к вечеру местами сравнялась с общим снежным покровом. Надо было до рассвета выйти на неё, чтобы пройти сразу вслед за шнеком, ведь при такой погоде дорогу заметало в считанные минуты, а ведь мы теперь были тяжело загружены.
    Нас поселили в разных комнатах поодиночке, якобы для того, чтобы храпом мы не мешали друг другу. Но, как оказалось, не только.

    Не успел я раздеться и нырнуть в постель, как скрипнула дверь моей комнаты, и в полумраке дверного проёма возник тёмный силуэт. Лишь на мгновение он замер в нерешительности, а спустя всего каких-нибудь две-три секунды фигура, так хорошо ставшая мне знакомой по последним часам, стремительно простучав каблучками лёгких туфелек и по пути от двери сбросив на пол единственный предмет одежды, юркнула под моё одеяло. Я ощутил жар женского существа, по телу которого волнами прокатывалась сильная дрожь.
    Я вспомнил это тело во всех подробностях. Женщина была молода, импульсивна, пропорционально сложена. Её фигура, достаточно высокая для северянки, чуть пышноватая в бёдрах, магнетически притягивала взгляд. Плосковатое лицо не отличалось броской красотой, но в раскосых глазах под крутыми дугами густых бровей мерцала контрастная красота северной лунной ночи, в небе которой переливаются сполохи полярного сияния.
    Можно долго и нудно распространяться о супружеской верности и порочности случайных связей. Но, во-первых, случайные связи не имеют ровным счётом никакого отношения к супружеской верности. Во-вторых, философы утверждают, что случайность есть одна из форм проявления закономерности. А в-третьих, хотел бы я хоть краешком глаза, хоть на одно мгновение увидеть молодого здорового мужчину, способного уклониться от связи со страстно желающей его молодой красивой здоровой женщиной, оказавшейся в его постели. Да простит мне Господь, я такого себе даже представить не могу. Недаром русская поговорка иронично вопрошает: «Куда желанный денется, когда она разденется?!»
    Да, мы были почти незнакомы, и наша связь была именно случайной. Да, мы не любили друг друга. Но всё равно, эта ночь была ночью любви, ведь нашей встречи не было бы, если бы Господь покровительственно не распростёр благодати над двумя своими чадами, а Бог и есть Любовь.
    Она отдавалась жадно. Но можно ли жадно отдаваться! Нет, она не отдавалась, она брала, алчно и неистово, не давая ни на секунду остынуть моим желаниям. Мы были одной волной огромного океана, океана любовной страсти, которая, докатившись до берега, растаяла на нём, оставив после себя опустошение в душе. Ночь пролетела, как один миг. Я и не думал, что так бывает.
    Неужели все мои мытарства, все волнения и страхи были для меня лишь испытанием на единственном пути к этому мигу любви, пику жизни!
    Северянка выпорхнула из моей комнаты за несколько минут до того, как в дверь постучался Коля.

    Мы наспех умылись, а перекусывать решили уже в машине. И не ошиблись. Когда мы попытались выехать из посёлка, нам не удалось преодолеть наледь, образованную ручьём. Колёса не зацеплялись за мокрый лёд, а «с разбегу» в горку влезть не получалось из-за тяжести груза. Машина, дойдя до середины наледи, раз за разом съезжала вбок. Легковые машины и порожние грузовики проскакивали гиблое для нас место и уходили по заметённой дороге, не в состоянии помочь. Мы были в растерянности.
    Но тут нас нагнал трёхосный тягач со шнеком. За две литровки спирта «Ройял» тягач легко перетащил нас через наледи.
    Я крикнул нашим спасителям:
–    Мужики! У нас ещё две литрухи осталось. Может, до Мурманска нас на прицепе дотянете?
–    Тут и ящиком не обойдётесь, – рассмеялись те в ответ.
    Шнек бойко двинулся по дороге, довольно быстро её расчищая: вблизи сопок снег лежал на дороге неравномерно. Но как только сопки кончились, показалась «пробка» из обогнавших нас машин, первая из которых безнадёжно завязла в сугробе.
    Шнеку пришлось, прижимаясь к левой обочине, чтобы не задеть застрявшие машины, медленно пробираться к «голове» кавалькады. Обогнав нетерпеливую «команду», он взял первую машину на буксир и проволок её сквозь сугроб. Когда водитель легковушки смахнул с капота и лобового стекла горы снега, по расчищенному первой машиной месту, повеселев, устремились остальные. Но, как только снежные завалы кончились, легковушки обогнали тягач и «рванули» по тундре. Примерно минут через десять основная группа машин во главе со шнеком догнала «беглецов» и история повторилась. Снова, теряя драгоценное для всех время, тягач с орущими благим матом в адрес неразумных водителей парнями медленно обходил их левой обочиной, снова брал на буксир первого, после чего