В Нижегородской области 6 домов ребенка. В них живут и воспитываются дети до 4 лет. Это крохи, от которых отказались родители. Среди них немало совершенно здоровых, очаровательных малышей, но большая часть – с врожденными патологиями, нередко – очень тяжелыми. Потому и находятся они в сфере здравоохранения, а не образования, как детские дома. И возглавляют их не директора, а главные врачи.
Два таких учреждения – Дома ребенка № 1 и № 2 – уже несколько десятилетий функционируют в Дзержинске. Отказных малышей из Нижнего и области здесь не меньше дзержинских.
Впервые в России несколько лет назад в обоих Домах ребенка приступили к реализации хорошо зарекомендовавшего себя за рубежом проекта «один ребенок – один волонтер».
Если вы зайдете в любое из таких российских учреждений, без тяжких слез не сможете уйти оттуда, и потом не один день и не одну неделю не отпустит вас стрессовое состояние.
По официальным данным, до 60-70% сотрудников Домов ребенка, в каких бы странах ни находились эти детские учреждения, живут в состоянии хронической депрессии. Очень тяжело обслуживать, лечить брошенных или больных малюток с печальными глазами, пронзительно глядящими на тебя в ожидании помощи, любви, оберегающих и ласкающих взрослых рук. Особенно когда это ребенок обездвиженный или с различными физическими отклонениями.
Впрочем, они и не знают, эти отказнички, что кто-то должен бы был постоянно разговаривать с ними, прижимать их к себе, греть теплом своего тела, успокаивать добротой глаз и нежностью рук. Они с первых дней своих крошечных жизней разучиваются требовательно плакать и кричать, сообщая взрослому: я мокрый, я голодный, я хочу на ручки, мне холодно или жарко, я не хочу быть один…
В семье от ребенка всегда много шума, весь домашний мир вертится, суетится вокруг него. В Домах ребенка – тихо. Дети почти не плачут. Разве только когда что-то болит. И это – страшная тишина. Детям этим, как образно определил такую ситуацию детский питерский невролог Святослав Довбня, – НЕКОМУ ПЛАКАТЬ.
Их вовремя накормят, вовремя выкупают, вовремя переоденут, вовремя положат спать, с ними вовремя погуляют. Но у них нет человека, с которым они чувствовали бы себя защищенными, чьи глаза постоянно смотрели бы на них – и тем успокаивали, чей запах и голос были бы родными и необходимыми, чьи колыбельные уносили бы их в добрые, беспроблемные детские сны.
А между тем наличие или отсутствие такого контакта формируют в младенце чувство защищенности, уверенности - либо страха перед всем окружающим его миром вещей и людей, отсутствия положительной самооценки. Еще не умея осознавать и как-то идентифицировать себя в жизни, маленький человечек инстинктивно полагает: я плохой и потому одинок, я такой, как обо мне заботятся.
Он будет расти заведомо замкнутым, ведомым, обиженным на весь мир, а потому озлобленным. Он сложнее и позже приобретает социальные навыки, осваивает речь, воспринимает информацию, ему светит вспомогательная школа при совершенно нормальном умственном развитии.
Ребенок приспосабливается к тому, кто о нем заботится, у него возникают близкие, доверительные отношения с этим взрослым, даже если это совершенно чужой ему генетически человек. Мозг наш нейропластичен и к плохому, и к хорошему, он меняется в зависимости от ситуации и окружающей среды…
Обо всем этом много можно рассказать, но нынешний ученый мир вынес на основе многолетней практики и наблюдения детей-сирот единственный вердикт: у любого ребенка с первого дня жизни должен быть близкий человек – это его защита, гарантия его положительного, не ущемленного дальнейшего развития.
Помнится, в очередной раз посетившая Дзержинск руководитель американского благотворительного фонда «FORA - Друзья российских сирот» Лиза Вурстер на встрече с дзержинскими волонтерами рассказала, что Питер, ребенок из архангельского Дома ребенка, усыновленный ею в двухлетнем возрасте, отлично учится, артистичен, контактен, как и двое биологических ее детей. Питер был уже тогда в четвертом классе.
Еще одного ребенка, которому дали имя Энди, Лиза и Филипп Вурстер усыновили из дзержинского Дома ребенка № 1 в возрасте четырех лет. Врожденная деформация стоп и кистей рук не мешает Энди быть жизнерадостным, носиться целыми днями по двору, быть подвижным и веселым. Но он все равно отстает от сверстников.
Родители считают, что причиной тому – четырехлетнее пребывание в «казенном доме», долгое отсутствие контакта с оберегающим, защищающим, только его любящим взрослым. Энди постоянно требует подтверждения его самооценки, то и дело спрашивает мать: «Ты мной гордишься? Ты меня любишь? Ты мной довольна?». Его много обнимают, ласкают – и он потихонечку выправляется, становится увереннее в себе, менее опасливым и настороженным.
Сестра Лизы тоже усыновила ребенка из России. С диагнозом ДЦП. Беспокоились, что самым трудным будет вылечить мальчика. Но самым трудным оказалось справляться с эмоциями Джонатана, исправлять необычайно низкую самооценку русского ребенка, его неуверенность в себе и окружающем мире.
С ним много занимаются, дарят максимум любви и ласки – и малыш прогрессирует, ходит в школу. Родители надеются, что Джонатан справится, преодолеет все негативы, которые несет, часто в течение всей жизни, отсутствие защищающего, любящего взрослого в раннем младенчестве.
Маленький ребенок, от которого отказались родители, переживает мощную психологическую травму. Исследования говорят о том, что если лишение ребенка общения с родителем или постоянным взрослым происходит на раннем этапе развития – до 4 лет, - то в 90% случаев это приводит к нарушениям, личностным искажениям у детей, связанным с эмоциональной сферой.
Такой малыш не умеет выстраивать отношения, любить, дружить, заботиться. Последствия таких нарушений сложно скорректировать в более взрослом возрасте. И зачастую это является препятствием для принятия ребенка в семью, усложняет, а порою делает невозможной адаптацию его в чьей-то семье.
Коллективное воспитание в Домах ребенка не приносит детям устойчивых эмоциональных связей с постоянным взрослым: персонал работает посменно, в некоторых - часто меняется. Большое количество малышей в группах мешает необходимому индивидуальному взаимодействию «ребенок – взрослый».
И еще в начале двухтысячных российский благотворительный фонд «Дети наши» разработал проект «Шаг навстречу» - модель новой формы поддержки детей раннего возраста, переданных на воспитание в Дома ребенка. Ставка сделана на волонтеров – добровольных помощников из числа горожан.
Поскольку в Дзержинске при благочинии функционирует волонтерское движение, а оба наших Дома ребенка с готовностью откликнулись на предложение фонда «Дети наши» испробовать в своих учреждениях проект, основанный на индивидуальном взаимодействии постоянного взрослого и ребенка, именно Дзержинск и стал первой пилотной площадкой для реализации проекта «Шаг навстречу».
Волонтеры вот уже много лет успешно проводят акцию «Рождество» для семей с больными детьми. А с марта 2009-го с волонтерами проводят встречи, занятия, семинары члены Всемирной ассоциации психического здоровья младенцев и Всемирной ассоциации раннего вмешательства, авторы-разработчики проекта детский невролог Святослав Довбня, детский психолог Татьяна Морозова, руководитель фонда «Дети наши» Ольга Бахметьева и специалисты фонда.
Команда обученных дзержинских волонтеров группы «Милосердие: от сердца к сердцу» работает с детьми-сиротами по схеме «один волонтер – один ребенок».
Специалисты из Питера и Москвы анализируя работу волонтеров с детьми, пришли к однозначному выводу, что неконтактные, замкнутые, неулыбчивые дети становятся раскованнее, общительнее, жизнерадостнее, любят и ждут каждого посещения «своих» волонтеров. Проект реализуется успешно. И теперь его модель перенесена во многие регионы России.
