На дворе была весна, первая после кровопролитной и разрушительной войны Листэра и Миррании. На пыльных улицах Тремонта, где росли высокие и тенистые каштаны, было множество людей, по мостовым ехали редкие, но уже ставшие привычными автомобили. Люди шли по тротуарам и проходили мимо старых домов, по счастливой случайности уцелевших среди военных бурь и опустошительных пожаров, но зачастую заброшенных и теперь уже открытых всем холодам и ветрам. А Рэй шёл и местами уже с трудом узнавал родной город. Он проходил мимо открытых дверей подъездов, из которых даже в жаркий день веяло холодом и сыростью. Когда-то в этих грязно-жёлтых каменных домах прошлого века постройки жили люди, здесь росли дети, сюда приходили гости, а теперь эти здания – почти руины, холодные и пустые, покинутые всеми, кроме кошек, глаза которых таинственно светились в сырой темноте, и серых крыс.
Сердце Рэя сжималось от этих мыслей, он смотрел по сторонам и не мог поверить в то, как изменился город. Но изменился и сам Рэй, который на многое теперь смотрел другими глазами. Проходя по улице, где когда-то находилось военное училище, он даже остановился в недоумении и сначала даже подумал, что случайно свернул не на ту улицу. Нет, двухэтажное здание училища в тени раскидистых каштановых деревьев было на месте, хотя некоторые окна его на первом этаже были почему-то заколочены. А дальше, за зданием училища, начиналась послевоенная разруха. Взгляд Рэя остановился на останках церкви, в которую он не раз заходил в те далёкие годы. Теперь от неё остались лишь руины, где не были ни крестов, ни купола, ни окон с решётками.
Прошло всего около полутора лет, но Рэю казалось, что это века пролетели над городом, не щадя ничего на своём пути и испепеляя былое. Он вспоминал те вечера, когда в пахнущей ладаном прохладной полутьме горели перед скорбными ликами образов источавшие чуть заметный медовый аромат свечи, а в находящееся высоко над полом окно с узорной металлической решёткой падали лучи уходящего осеннего вечера. Он специально заходил сюда после вечерней службы, когда церковь пуста и в ней можно беспрепятственно бродить от образа к образу. Рэй тогда был совсем ещё молод, ему было шестнадцать или семнадцать лет – он теперь и сам точно не помнил. Оказавшись внутри он, пошарив по карманам, обычно находил какие-то мелкие монеты и покупал дешёвые свечи. Ему нравилось проводить время внутри, потому что там была тишина и умиротворение.
Он вспоминал купол, из-под которого в полутьме и лёгкой седой дымке смотрел торжественный и вместе с тем печальный лик, вспоминал качавшиеся за окном на ветру осенние ветви деревьев, ещё не успевших растерять пожелтевшие листья. Всё это было и, закончившись, ушло безвозвратно. Снаряд угодил прямо в здание, и Рэю казалось, что таким же зданием было и его прошлое, все эти далёкие дни, проведённые в тени этих каштанов среди тех, многих из которых уже давно не было в живых.
А дальше картина открывалась ещё безрадостнее. Рэй видел целый ряд лежавших в руинах домов, за которыми начинался пустырь, а над пустырём монотонно и отрешённо гудели над землёй электрические провода. И нигде, насколько хватало взгляда, не было видно ни души, хотя за спиной Рэй слышал шаги, голоса и шум моторов. Воспоминания нахлынули на него, и он, захваченный ими, развернулся и зашагал назад, чтобы вновь выйти на людную улицу.
Так слонялся он по городу без определённого дела и цели долго, а солнце, успевшее за это время подняться к зениту, уже перешло на другую сторону дня. Вдруг что-то заставило Рэя поднять взгляд. Молодой человек повернул голову и вдруг увидел в витрине маленького одноэтажного здания лицо девушки, которое он уже где-то когда-то видел – когда-то давно, может быть ещё в прошлой жизни. Нет, ошибки быть не могло. Эти светлые вьющиеся волосы и глаза цвета ясного осеннего неба перед закатом он уже видел тогда, на перроне. На цветной фотографии в красивой рамке, одной из нескольких, украшавших витрину фотосалона, была Аника, и только теперь Рэй понял, зачем он блуждал всё это время по улицам. Но что-то нежно-печальное было в бледном лице девушки, что-то неуловимое; казалось, что внезапная мысль о чём-то возможном, но несбывшемся, отразилась на этом лице, тонкие черты которого были прекрасны.
- Если я не вернусь, пожалуйста, позаботься об Анике, - сказал однажды Блейз. Потом он ещё повторял эти слова - только ему.
- Да, она осталась там с тётей, но... поверь, это будет лучше. Просто скажи ей, что ты от меня, - сказал он через несколько дней. На следующий день Блейз погиб, а Рэй выжил. Блейз как будто знал, что не вернётся.
Рэй подёргал ручку двери фотосалона - дверь оказалась заперта. Над ней была выгоревшая на солнце вывеска, на голубом фоне которой жёлтыми буквами было написано: "Фотосалон Эллис Андоро".
Он думал, как странно было то, что они даже не были знакомы, они никогда не встречались, однако он знал о ней со слов её собственного брата, которого давно не было в живых. Они жили как будто на разных берегах, в разных мирах и временах, и эти миры на мгновение чудесным образом как бы сблизились, но, едва соприкоснувшись, теперь снова отдалялись друг от друга в безбрежном пространстве Вселенной. И лишь возникшее на мгновение ощущение чуда оставило в сердце след, и этот след был знаком, который Рэй должен был разгадать.
То, что испытывал он тогда, и то, что чувствовал теперь – это было похоже, но теперь его сердце билось ещё чаще, а душа волновалась ещё сильнее, чем раньше. Время не смогло погубить чувство, пронесённое им через железные дни танковых атак, воздушных налётов и утомительных переходов, и теперь оно только возрастало.