Время Лича. Глава 29. Месть Татды.

      - Ольм! - Язг, заставил брата обернуться.
      Высокий мужчина с израненными, глубокими шрамами на лице, стоял чуть в стороне. От его отряда осталось четыре дахгарца, которые сейчас сидели на пепелище, устало вытянув ноги, и очищая мечи от крови.
      - Язг, - тихо ответил Ольм. - Прости брат! Я не думал, что так получится!
      Мужчина, поднял взгляд на небо, прищурился. Его выражение лица было задумчиво-печальным. Над полем кружили вороны, истошно крича, и изредка падая камнем к земле, чтобы потом вновь взмахнув крылом, тяжело воспарить над сине-розовым ковром цветов.
      - Я и сам не ожидал, что так выйдет, Ольм! - наконец, произнес мужчина. - Отец давно стал безумцем…. Я прощаю тебя, Ольм! Мне нет причин, держать на тебя зло и презирать за смерть того, кто убил мою мать. Я не могу тебя осуждать за то, что ты погубил своего брата, когда тот не раздумывая сделал тебе не милость… Как бы не было печально, но престол Коноры займет наш старший брат Сюлд. С ним сложно, также как с отцом, - задумчиво проговорил Язг.
      - Видно будет, - отмахнулся Ольм. - Спасибо тебе, за помощь Язг! Я твой должник.
      - Пустое, благодарностями сыпать. Мы не всё выполнили. Если твои слова правдивы…
      - Правдивы! - уверенно ответил Ольм.
      - Нам грозит опасность, - поморщившись сказал Язг. - Показывай дорогу, я с тобой!
      - Нет Язг, - энергично замотал головой Ольм. Язг настороженно нахмурился. - Я прошу тебя, возвращайся в королевство Конора. Отправь почтовую птицу, на передовую границ Конора и Улеменера. Там, ожидая войны, находится король Раернс. Останови кровопролитие. Прекрати стычки. Прошу тебя, помоги Сюлда убедить в том, что нам пора объединяться. Язг слушал внимательно, не перебивая. Наконец, он кивнул:
      - Я обещаю сделать, всё что смогу.
      - Спасибо Язг.
      - Ольм, обещай что вернешься!
      - Я обещаю сделать, всё что смогу, - улыбнувшись ответил четвертый сын, покойного короля Гиржерпа.
      Язг и Ольм обнялись. Крепко по-братки, постукивая друг друга по спине. Так же по-братски они разошлись в разные стороны. По-братки не оглядываясь.
      Кзоржан, Татда и Ольм. Скрылись за косогором, миновали по меньшей мере три усадьбы. К полудню, выбрались на пологий кряж. Напрямик направились к пустынному перевалу, за котором и находились сотни пещер, и на много километров тянулось безжизненное плато. Первый за последние полутора суток привал, решили сделать перед перевалом, к которому друзья подошли уже за полночь. Татда развела огонь, Кзоржан натаскал сухих веток и приволок поваленное дерево, затем поймал кролика, и освежевав отдал Татде, как обычно молчаливо занявшись заточкой острия багра. Когда несчастный кроль, закончил скворчать на огне, и покрылся приятной золотистой корочкой, Татда осмотрелась. Ольма не было рядом. Схватив рядом лежащий посох, лич взглянула на авантюрин. Камень выхватил близкое биение сердца. Татда поспешила к Ольму.
      Он сидел на широком камне, на берегу озера, в его ладони были мелкие камушки, которые он по одному швырял в темную воду, и услышав заветное: «бульк», отправлял в свой последний полет следующий камень. Татда присела рядом. Когда камушки в ладошке иссякли, Ольм повернулся к деве-личу. Её глазницы были опущены, словно она смотрела на оборки своего велюрового платья. Странно ли, но её присутствие его успокаивало, упорядочивало мысли.
      - Чародейка, - начал Ольм. - Вот как мне теперь доверять дахгарцам? Отец и брат меня готовы были отдать кому угодно, ради своего благополучия. Словно я бесчувственная вещь, словно я вовсе не имел семью… Как мне смириться с этим?
      - Язг тебя защищал. Иуна тебя любит и ждет. Ты нужен сестре.
      - Знаешь, когда ты мне вернула зрение, и я увидел, что осталось от усадьбы, невольно я представил, как корчился в муках отец, заживо сгорая. Как задыхается Опольд, ловя остатки воздуха своими ослабленными туберкулезом легкими. Как умирает Уномара, скривившись от нестерпимой боли, - Татда беззвучно хмыкнула. - И я не чувствовал жалости. Наоборот. Мне хотелось большего. Мне хотелось мести…
      - Ольм, месть не принесет тебе радости. Она не решит твоих бед. Тебе нужно отпустить свою обиду. Это был лишь один день твоей жизни. Будут другие дни, темные и светлые…
      - Это не утешает… - молодой дахгарец, перевел взгляд перед собой, вглядываясь в ночь.
      - Я часто вспоминаю, ту самую ночь, - тихо прошептала Татда. Ольм внимательно посмотрел на деву-лич. - Матушка была больна, вечером я не заметной тенью покинула башню чародеев, и отправилась в свою деревню. Благо она была не далеко. Четыре часа пути по лесу, и я у себя дома. Там я провозилась у постели матери два часа к ряду. Очень сильно устала, вымоталась до нельзя, но с лихорадкой справилась, наказала отцу и старшей сестре, как следует ухаживать за мамой и поспешила в башню, пообещав родным вернуться на следующую ночь. Я должна была вернуться в башню чародеев, к рассвету, иначе меня ждет наказание. Такие правила…. Нельзя покидать стены башни без согласия учителей. И вот пройдя три часа, преодолевая сильную усталость, и пытаясь не уснуть на ходу, я услышала, за спиной шорох. Обернулась. За моей спиной стоял взрослый мужчина, в руках он держал рукоять топора. Мужчина улыбался. Мне показалось странно. Я испугалась, и заикающимся языком с трудом проговорила:
      - Приветствую! Я могу вам, чем-то помочь?
      - Да, девочка! - кивнул мужчина. - Только ты нам и можешь помочь!
      - Чем же? - ещё более заикаясь, проговорила я.
      - Своим обществом. И добрым расположением духа. Хотя… Мы можем, и по-плохому. Это уж тебе решать, малышка. Иди сюда! - приказным тоном сказал он.
      Из лесу, смеясь вышли ещё девять человек. Они подходили ближе. Они смеялись. Тот кто разговаривал со мной, уже расстегнул штаны, достав эрегированный член. Они подходили, а я словно онемела. Бежать я не могла, я смертельно устала. И полагаясь на магию, я выставила руки перед собой.
      - Я ученица башни чародеев! Если вы остановитесь, и пойдете по своим делам, я вас не трону! - выкрикнула севшим от ужаса голосом. - Они остановились. Переглянулись. И расхохотались. Расхохотались мне прямо в лицо.
      - Девочка, - противно-нежно заговорил мужчина. - Ты как хорошая ученица, должна учиться у старших. Мы просто тебя поучим жизни, расскажем всё как устроено, - пока он говорил он приближался всё ближе и ближе. - Тем более, уверен в башне чародеев не учат убивать. Так… Что-то наколдовать. Начаровничать. Напустить морок. Обмануть тенью.
      Признаюсь, я разозлилась. Ведь нас учат убивать. Чародеи должны уметь защищаться. Он бросился на меня. Я выпустила с ладони ледяной луч в его лицо. Он умер быстро. Остальные бросились скопищем. Я выпускала второй луч. Третий. Три трупа. Четвертый луч, лишь чуть оцарапал живот мерзавцу. Пятый луч смог его добить. Но они всё равно до меня дотянулись. Точнее не они, а брошенный, кем-то из них топор. Я упала на землю, захрипела. Прижав ладони к животу, я почувствовала, рукоять топора. Я почувствовала, как кровь потекла по моему животу, и изливается по талии, под спину. Подо мной быстро появлялась кровавая лужа. Перед глазами стал наплывать туман, в ушах словно издали гудел шепот лесных трав. Я почувствовала, как надо мной склонились, я почувствовала на своем лице чье-то зловонное дыхание. Я отвернулась. Зашлась кровавым кашлем. Из живота, прокрутив рукоять вытащили топот. Я помню, как надо мной стоял мужчина. Он боялся меня, я была его кошмаром, но тем не менее, он отправил в последний полет, заточенный край топора. Я знала, я почувствовала, как я умерла. Я помню, последний вздох, в разрубленных легких. Я помню, как легкие наполнялись кровью, и воздухом через располовиненную грудную клетку. Я умерла… Но потом, не знаю, быть может вечером следующего дня, или спустя ещё один вечер. Не знаю. Я открыла глаза. Я была уверена — это сон. Мне приснились мужчины, мне приснился весь пережитой кошмар. Я ведь не спала несколько суток. Я просто устала. Я пошевелила конечностями, ничего не болело, я вздохнула полной грудью. Почувствовала странное ощущение. Села. И закричала. Отчаянно закричала. Я пыталась плакать, не могла. Из раскуроченной грудины, выплюнулся густой кровяной сгусток, и пытались вывалиться легкие. Из живота показались петли кишок. Я прижала руки к животу, груди. Я кричала, и пыталась всё вернуть на место. Но бесполезно, чем больше я пыталась всё сделать, как прежде, тем всё сильнее выпячивались умершие ткани. Меня рвало, плоть пыталась отделиться. Я ползком ползла по просеке, чтобы не видеть, как следом из меня выворачиваются кишки, желудок, селезенка, как легкие зацепившись за корягу, повисли словно студень, на ветке. Я доползла до озера, заползла на глубину, легла на дно. Я отчаянно дышала озерной водой. Чтобы умереть. Но я не смогла умереть. Ведь я мертвая. Я лежала долго, слишком долго. Озерные сомы, уже порядком налакомились моей плотью. Я вылезла из озера, кожа более-менее отмылась от крови и грязи. Я плотнее перевалялась мокрой одеждой. И пошла. Пошла в свою деревню, в дом отца. Я не забуду его взгляд. Я больше не была его дочерью. Я была тварью. И знаешь, Ольм! - он покачал головой. - Поняв, что я никому не нужна, я сочла, что мне тоже, ни кто не нужен. Я пошла мстить. Тот кто раздробил мою грудную клетку, пришел после работы домой, к жене и семилетней дочке. Он вошел в кухню, где горел теплый камин, где на столе стояло три тарелки, и три чашки, для счастливой семьи. В самоваре кипел чай из зверобоя. На столе стоял огромный чугунный котелок, с вареной чечевицей и овощами. Запах, наверное, стоял дивный. Я не знаю, я же была мертвая, я не могла чувствовать запахи. Мужчина позвал жену. Она не откликнулась. Позвал дочь. В доме было тихо. Он вошел в спальню. На двух кроватях, лежали части тел его жены и дочери. Всё по порядку, и выложено, как надо. Голова, шея, тело, по всем сторонам руки и ноги. А я стояла между двух кроватей, моё лицо уже было подернуто маской смерти. Я кровоточила, и пузырилась, с меня капала пенная жидкость, не только озерная, но и трупная. Но с этим я ничего не могла поделать, я же была мертвая. Он умер стоя передо мной на коленях. Я упивалась местью. И отомстив всем. Всем, даже отцу, предавшего меня и не излечивший мою мать. Его я тоже убила. Я ушла в Басюрхюрн. Где два века, провела в одиночестве. Там я лишилась плоти, там я лишилась сомнений…. Ольм, месть не решит твоих проблем. Отпусти. Просто поверь мне, отпусти. Ты будешь потом жалеть всю жизнь. И если ты все же совершись, то что желаешь, молись чтобы твоя жизнь, не слишком затянулась… Прости… Я чудовище, - Татда поднялась, и медленно пошла назад, к месту их привала. Но её окликнул, Ольм.
      - Стой чародейка! - он подбежал к мертвой деве, взяв её за руки. - Мы покончим с проклятьем. Вместе мы вернемся в Улеменер. Мы заберем Иуну. И я вывезу тебя, и свою сестру подальше из города. Где-то в глуши, я построю хижину. Мы заведем коз, коров, лошадей. И я сделаю всё что в моих силах, чтобы ты забыла весь тот кошмар, который тебе пришлось пережить.
      - Нет, Ольм! Я уже достаточно совершила тебе зла, чтобы лишить тебя радости семейной жизни. Ты будешь счастлив в Улеменере. В компании своей живой жены. Ночами ты будешь спать в её