Творческая Нижегородчина давно знает имя Александра Сизова. Как многие поэты, многие необычайно талантливые люди, наш Сизов рано ушел из жизни, прожив всего половину срока, отпущенного человеку. Наверное, потому не выдерживает их сердце, что настолько переполнено оно бывает чувствами, звонкими красками, светом и такой неизбывной любовью к России, к малой своей родине, к женщине, к нам с вами, что не хватает физических сил ему, творческому сердцу, биться дальше…
Шукшин, Высоцкий, друг и сокурсник Сизова по Литературному институту имени Горького Николай Рубцов… Наш Александр Сизов - из той же когорты. Талант его – того же уровня.
Этого журналиста, писателя, поэта - Александра Сизова - хорошо знает не только литературный Нижний Новгород. Его имя свято чтут в маленьком Варнавино, где Саша родился и окончил школу. И в Нижнем, и в Варнавино издаются его произведения. Сизовские чтения проводит и библиотека имени Пушкина Дзержинска - города, где долгое время он трудился в редакциях и жил. Отчего Николая Рубцова знает и любит вся Россия и вообще все русские, где бы ни проживали они на планете Земля? Потому, что нашлись поклонники его таланта (к сожалению, тоже только после его смерти), говоря современным языком, «раскрутившие» его, в большую всероссийскую печать пустившие его стихи. Сизова так же крупно «раскрутить» можем только мы, его земляки. Вслушайтесь-ка:
Россия! Светлая невесточка
В венке из лютиков и верб!
Подай, подай, родная, весточку,
Что ты была и есть теперь...
Единственно необходимая,
Комком застрявшая в груди,
До слез и судорог любимая,
Законная - не уходи!
* * *
Русь родная моя!
Васильковая заводь…
Пьют ромашки и клевер
Ночную росу.
На таких берегах
Лишь влюбляться да плакать,
В этой теплой стране
Жить и жить бы вовсю.
Жить и жить бы…
Или вот еще:
Так случилось: меня по заветным дорожкам
Вынес конь белогривый к ночному костру.
Так случилось: печеную ем я картошку,
Рядом детство со мной на чумазом пиру.
А по пойме за речкой звенят коростели,
И летучая мышь атакует коня,
И, качая дроздов, машут ветками ели,
Манят в милое хвойное детство меня.
Я иду - в речке крякает утка-ныруха,
Шелушится в траве рыболовная снасть,
И, как в детстве, опять тонко точит над ухом
Комариное племя - стозвонная рать.
Я босой, как мальчишка, и вновь атакую
И пугаю уснувшую в травах зарю…
Как чувствительный парень - я лишь затоскую,
Как поэт - я без детства умру.
* * *
Живу, как знаю. Только и всего.
И поклоняюсь людям и цветам.
Мне вся земля – зеленый светлый храм
С высоким куполом над головой…
Недавней чудной осенью были мы в Варнавино – на юбилейных Сизовских чтениях. Маршрутка из Нижнего домчала нас в этот крохотный уютный городочек всего за три часа. Минут десять по мощеным улочкам – и вот она, детская библиотека имени Александра Сизова. Пристроилась на самом, наверное, живописном в этих сказочно русских местах высоком берегу Ветлуги, рядышком с чистеньким, нарядным, ухоженным парком. Венчает нестандартной, хоть и советской, архитектурой великолепную набережную, каких и в Нижнем нет.
А уж парковой культуры такой многим городам, думается, вовек не видать. Потому что таким, как в Варнавино, парк может быть только от большой, настоящей любви к своему несказанно красивому краю. Да и люди живут здесь веками – из поколения в поколение. Любовь к малой родине передается уж им с генами, с молоком матери. Старинные купеческие домики вечерами запахивают резными ставенками оконца с игрушечными форточками. Из почти забытых в больших городах кирпичных труб над избами вьется веселый дымок…
Даже слегка соприкоснувшись с варнавинской красотой, не хочешь уходить, уезжать из этого волшебства – так бы вот и остался тут навсегда… И отчетливо понимаешь, что невозможно было в этих местах Саше Сизову - человеку, которого Бог поцеловал, не стать большим певцом своего ветлужского края.
Где бы он ни был – в студенческих аудиториях Литературного института в Москве, в армии во Внутренних войсках, в вологодской лесной дрёме в гостях у друга своего Коли Рубцова, в сургутской нефтеразведочной экспедиции (хороших журналистов куда только ни заносит!), в железнодорожной газете «Волжская магистраль», в областном еженедельнике «Земля Нижегородская», - Александр Сизов всегда воспевал и в стихах, и в прозе, и в газетной публицистике родное свое Поветлужье.
На санях по белой вьюге!..
Индевела борода.
Я родился на Ветлуге
И приеду я сюда.
Ах, родительские елки,
Под Кирюшином лесок!..
Я приехал ненадолго,
Я уйду через часок.
И умчусь по белой вьюге
Да по утренней звезде.
Я родился на Ветлуге,
А живу не знаю где.
Деревеньки, деревеньки,
Голубые города...
Плачут ливенки и венки,
Пляшут пальцы в два ряда.
До свиданья, до свиданья
Или, может быть, прощай,
Мой росистый, мой
желанный,
Незлопамятливый край…
Повстречаю в жизни
лихо —
Но вернусь когда-нибудь.
Все в порядке, други.
Тихо.
Не забудьте помянуть...
***
Россия!
Светлая невесточка
В венце из лютиков и верб.
Подай, подай,
родная, весточку,
Что ты была и есть теперь.
Что не ушла
под квелым дождичком
За край далекого леска,
Что эти все
наколки-ножички,
Что это — не твоя рука.
Ты не блатная.
Не бульварная.
Не кладбище.
Не балаган.
Великая и легендарная,
Несметная — как океан.
Единственно необходимая,
Комком застрявшая
в груди,
До слез и судорог любимая,
Законная — не уходи!
* * *
Плесы мои –
Окуневые, синие!
Устье Лапшанги…
Причалы…
Плоты…
Это судьбы моей
Верная линия
Вместе с осколочным
Блеском воды.
Это вся жизнь –
Где Ветлуга фарватером,
Зеленью, дымом одеты леса…
* * *
Мирны пашни твои,
И леса твои благословенны,
И любовь к тебе, край мой, -
Попробуй ее остуди!
…Я такое запомнил!
Моя заповедная память –
Сенокос на Ветлуге,
Березы шумят на лугу,
И горячие щеки
Горячими сжаты руками,
И девчонка смеется…
Забыть до сих пор не могу.
Я такое запомнил!..
Впрочем, проза нашего земляка нисколько не уступает его поэзии. А самый известный нижегородский писатель Валерий Шамшурин – не просто писатель, а член Высшего творческого совета Союза писателей России (в который в 1990 году принят был и Александр Сизов) вообще считает, что именно проза «определила судьбу» Сизова:
«Подкупала в ней та высокого строя простота, сопряженная с подлинностью, самоценностью и нервом жизни, то художническое чутье и, надо сказать, то коловратное время, которые, словно кремень и кресало, порождали жаркое пламя чистосердечной исповедальности… В своих лучших произведениях, в своей проникновенной прозе он как раз и достигает таких высот, которые бы не могли быть достигнуты без Божьего провиденческого дара. Это его бесподобные рассказы, не уступающие рассказам Виктора Астафьева и Евгения Носова…».
Вот об этом обо всем и шла речь на Сизовских чтениях, ежегодно организуемых варнавинской Центральной детской библиотекой имени Александра Сизова и посвященных его творческой деятельности. Гостей принимают глава администрации Варнавинского района, отдел культуры и – неизменно - директор библиотеки Татьяна Сидоркина. Это она позаботилась об открытии мемориальной доски на родительском домике Сизова в деревне Ляпуново.
Сказать об очаровании гостеприимства варнавинцев – это не сказать ничего.
И еще раз хочется особо отметить необычайный патриотизм ветлужан (сами они именуют себя, кажется, ветлугаями), их умение ценить и помнить всех и вся, чем славна и богата их несравненная земля. Когда везли нас на автобусе по улицам Варнавино в Ляпуново, родную деревеньку Сизова, нам показали школу красного кирпича, которую окончил Саша Сизов и которой посвятил он юношеские строки:
…В здоровье и силе
Мы молоды, как никогда.
По всем километрам России
Разбросили нас поезда.
…Но все же светло и тревожно
Мы помним наш ласковый дом.
Ведь жить без него невозможно, -
Поэтому мы и живем!
И есть нам на что положиться,
Я знаю, в решительный час:
Есть Красная площадь в столице
И красная школа у нас.
По дороге в Ляпуново – аккуратненькие коттеджи. Их построили для молодых учителей и врачей, а улицу назвали улицей Александра Сизова. Надо заметить, что из 48 лет земного своего бытия всего 18 лет прожил Саша Сизов в своем драгоценном Поветлужье. Почти все остальные годы жил и работал он в Дзержинске и Нижнем. Но многотысячные города все собирались-собирались да так и не удосужились подарить согражданам улицу Александра Сизова. А он достоин, большой поэт, журналист, писатель, ну если не памятника, то хотя бы мемориальных досок на домах, в которых жил и творил. В деревне Ляпуново в дни нашего недавнего пребывания в Варнавинском районе такую доску открывали…
Если хочется, почитайте еще несколько стихов Саши Сизова:
***
Смеётся северное лето,
Ромашки сыплет под откос,
Вниз головой с ольховых веток
Нагих мальчишек мечет в плёс.
Целует в озере осоку
Оторопелым ветерком.
Сгущая тучи над дорогой,
Как будто камни, катит гром.
Смеётся северное лето!
Любые бури в жизни - пусть! -
Его лучами обогретый,
Я сам без удержи смеюсь.
***
Мать, уж старушьей не пряча тоски,
Стала сутулой и голосом тише.
Вечером долго, надевши очки,
Ищет в газетке, где сын её пишет.
Как ей поэмы мои понимать!
Только вздохнёт, не понявши ни строчки,
Сыщет бумаги и сядет писать
Письма к замужним уехавшим дочкам.
Я то смеюсь, то кого-то молю,
Что-то жалею, о чём-то вдруг плачу.
Мать лишь тихонько присядет в углу,
Робко мне взглядом желая удачи.
Много у ней своих тягот и дум.
Надо бы крыть новым тёсом избёнку.
Утром, когда на работу иду,
Благословит меня, словно ребёнка,
Выйдет к калитке и смотрит вослед -
Как я, высокий, шагаю деревней.
Годы пройдут - позабуду ли? - нет! -
Светлое матушки благословенье.
Три рубля
Простились с матушкой, обнялись,
Ничьей печали не деля.
Она, как будто бы стесняясь,
Мне протянула три рубля -
Последние, - они дороже,
Они всегда лежат со мной.
Я эти три на сто помножу -
Неравнозначно всё равно.
Не брать их горько и недужно:
Как будто бы огонь беру,
Но брать их нужно, очень нужно,
И нужно где-то быть к утру.
Не одинаково даётся
Всё одинаковое нам.
Её больное сердце бьётся -
Вдруг разорвётся пополам?!
Чего я вспомню, с чем приеду,
Какая выпадет слеза,
Какого золота монету
Я положу ей на глаза?
Куплю какое покрывало,
Её последний путь стеля?
Всё будет мало, слишком мало
Вернуть ей эти три рубля.
***
Улица Коли Рубцова.
Вишни по скверам цветут.
После прощания снова -
Стыдно - впервые я тут.
Вологда. Город - как пряник.
Горько - как будто в чаду.
Мимо музеев и храмов
Я на кладбище иду
Улицей Коли Рубцова
К холмику рыжей земли...
Лучше бы было, чтоб снова
С ним мы по улицам шли.
Ветер сырой и промозглый
Рвал ему полы пальто.
В ветряных улицах звезды
Виделись... Больше ничто!
Прятал озябшие руки
(Ах, осень, и зла, и сыра!):
«Мне больше всего на Ветлуге
Понравились вечера.
Да, правда, еще пароходы.
И люди у вас ничего!..»
Ветлуга... Лучистые воды
Струятся теперь без него.
Промчались его пароходы,
Промчались его поезда.
И только, как диво природы,
Горит над могилой
