Пронизанные светом

ПРОНИЗАННЫЕ СВЕТОМ

В летние месяцы случаются не только радостные события. В июле будет скорбная российская дата: 100 лет назад была расстреляна царская семья. Но нам хочется светло вспоминать, как можно больше узнавать о них – российских монарших супругах и их детях. Тем более что так многому может научить нас их семейный опыт. Четыре дочери – четыре великих княжны - и сына подарила судьба последнему императору Романову. О старшей из этих царственных принцесс Ольге из светлой сказки с трагическим концом – наша сегодняшняя публикация.

Мать цесаревен Александра Федоровна была четвертой из семерых детей великого герцога Гессен-Дармштадтского и дочери английской королевы Виктории. Протестантка по вере, будущая императрица воспитывалась в строгости и трудолюбии. Девочки сами разжигали камины, убирали свои комнаты, каждая минута была занята каким-нибудь посильным для них необходимым делом.
В Ливадийской дворцовой церкви будущая российская императрица была присоединена к православию через миропомазание, получив имя Александры Федоровны. Так же, как ее когда-то, сызмальства приучала она к труду своих дочерей.
«У великих княжон не было по отдельной комнате, а были две комнаты на четырех девочек, так что каждая имела уголок с письменным и туалетным столиком и мраморным умывальником, - пишет в приложении к журналу «Православная Русь», местом издания которого значится «Jordanville, New York, USA», современница и приближенная императорского двора Анна Самойлович. – Спали девочки на раскладных походных кроватях. Сами убирали свои комнаты.
При Ливадийском дворце находился починщик обуви. На ночь туфельки княжон выставлялись за двери. Вечером поздно починщик набивал на каблучки набойки. Если было нужно, делал и другую починку, так что обувь донашивалась детьми царя всегда с починкой».
А исповедовавший девочек священник Афанасий Беляев дополняет: «Какие удивительно по-христиански убранные комнаты! У каждой княжны в углу комнаты устроен настоящий иконостас, наполненный множеством икон особенно чтимых святых угодников. Перед иконостасом – складной аналой, покрытый пеленой, на нем – молитвенники и богослужебные книги, святое Евангелие и крест. Убранство комнат и вся их обстановка представляют собой невинное, не знающее житейской грязи, чистое, непорочное детство».
Сестры сами штопали свою одежду, которую часто младшие носили после старших. Шили друг другу кофточки, мастерили платьица и шляпки своим куклам. Если не вязали, то вышивали на пяльцах или рисовали. Особенно хорошо рисовала Мария. А Татьяна больше других любила хозяйственные дела, с удовольствием гладила белье, делала вполне профессиональные прически матери.
Так внедряла императорская чета в воспитание своих детей скромность, трудолюбие и бережливость, которыми обладали и сами царь с царицей.
«Скромность самой государыни доходила до смирения. Однажды на прогулке ее застал ливень. Государыня забежала в писчебумажный магазин, прислонила мокрый зонтик к прилавку и стала выбирать нужные принадлежности. Приказчик никогда не видел государыни. Он с неудовольствием заметил: «Мадам, от вашего зонтика целая лужа. А у нас, говорят, и царица бывает, и княжны. Извольте от прилавка принять ваш зонтик». Императрица извинилась и поставила зонтик в угол. В это время к магазину подкатил царский автомобиль… Никаких дурных последствий не случилось: царская семья по-прежнему посещала этот лучший в Ялте магазин», рассказывает Самойлович.
Для девочек 13–15 лет устраивались «розовые балы», которые они очень любили. Но не меньше увлекались велосипедом, тогда еще довольно громоздким, плаванием, теннисом, верховой ездой. Много и с удовольствием занимались фотографией, очень модной в начале прошлого века. Вклеивали в альбомы засушенные цветы, рисовали, сочиняли стихи и посвящения. По утрам непременно обливались холодной, а по вечерам теплой водой, ведра с которой носили в ванную комнату сами.
Обучение было домашним, а изучаемыми предметами – русский и три иностранных языка, чистописание, арифметика, история, музыка, живопись, естественные науки. При совершенном владении английским, французским, немецким, дома, в кругу семьи, говорили исключительно по-русски.
Ольга увлекалась историей, читала мемуары Екатерины Великой, на что Александра Федоровна однажды заметила, что в изящных мемуарах знаменитой прабабки – только красивые слова и мало дела. Ольга же парировала: «Но красивые слова поддерживают людей, как костыли». Государь любил оставаться с семьей, когда у него не было приема министров. Тогда царская семья собиралась в «зеленой комнате» и государь читал вслух – Пушкина, Лермонтова или Толстого.
Государь с супругой часто навещали разбитую параличом любимую фрейлину Софью Орбелиани. Они были, как светом, пронизаны приветливостью.

Подрастающие девочки с отцом появлялись на торжествах, в театрах. С матерью – на благотворительных базарах, в многочисленных поездках по России.
На взрослом балу успела побывать только старшая из сестер Ольга, любимая дочь Николая II. Современница и друг государыни Ю. А. Ден пишет о цесаревне: «Это была волевая натура, но у нее была чуткая, хрустальная душа». Баронесса София  Буксгевден подтверждает: «Она была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу, действуя под влиянием сердечного, горячего порыва и огромного чувства сострадания, сильно в ней развитого».
У семейного врача лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина во время первой мировой войны погиб старший сын. «Я никогда не забуду тонкое, совсем не показное, но такое чуткое отношение к моему горю, - рассказывал доктор. – Посреди моих темных дум забегала в комнату Ольга Николаевна – и, право, точно ангел залетал… Солнечный свет ее души согревал всех, кто был рядом». «Пронизанною светом» называли ее близкие.
Переписка императрицы с мужем и самой Ольгой указывают на то, что в подростковом возрасте Ольга могла пережить первую влюбленность. Эти письма свидетельствуют, как бережно относились августейшие родители к чувствам детей.
«Я знаю, о ком ты думала в вагоне, - пишет Ольге мать. – Не печалься так. Скоро, с Божией помощью, ты его снова увидишь. Не думай слишком много о Н. П. Это тебя расстраивает».
«Нельзя показывать другим свои чувства, когда эти другие могут счесть их неприличными. Я знаю, что он относится к тебе как к младшей сестре. И он знает, что ты, маленькая Великая княжна, не должна относиться к нему иначе», - увещевает девочку Александра Федоровна в другом письме.
У дочерей не было тайн от матери. Они не сомневались, что она трепетно и тщательно сбережет их секреты, и не опасались делиться ими.
Ни историкам, ни исследователям не удалось узнать имена тех, кто трогал сердце принцессы Ольги. Старшая сестра дворцового лазарета В. И. Чеботарева, супруга генерал-майора, размышляет: «У Шахбагова жар. Ольга Николаевна просиживает все время у его постели. Влюблена в Шахбагова? Есть немножко, но не всерьез…». В другой раз Чеботарева пишет: «Ольга Николаевна серьезно привязалась к Шахбагову – и так это чисто, наивно и безнадежно. Ни за что не выдает своего чувства. Оно – только в особой ласковой нотке голоса». О Шахбагове известно только, что он – красавец офицер 13-го Эриванского гусарского полка.
В день празднования 300-летия Дома Романовых у 16-летней Ольги – первый взрослый выход в свет, первый настоящий бал, самый красивый при Дворе. За огромными стеклянными дверями, распахнутыми настежь, благоухающая южная ночь с мириадами звезд, а в танцевальном зале, кажется, не меньше свеч, чем этих звезд на небе.
Приглашены все великие князья с семьями, офицеры ялтинского гарнизона. Великая 16-летняя  княжна первый раз в длинном розовом платье, веселая и свежая, - центр всеобщего внимания. Большой праздник, блеск бала, известие о назначении ее шефом 3-го гусарского Елисаветградского полка – столько радости для хрупкой, нежной, утонченной юной цесаревны!..
В начале 1914 года приехал румынский наследный принц (впоследствии король Кароль II) с матерью. Но Ольга и слышать не хотела о браке с ним: «Я русская и хочу остаться русской, в России».
Пятнадцать лет назад, в ноябре 2003-го, «Российская газета» опубликовала статью «Княжна и мичман. История любви дочери Николая II». В статье сообщалось: «Крымские историки разгадали одну из тайн царской семьи, зашифрованную в дневнике великой княжны Ольги Романовой».
Сопоставив дневники царевны с вахтенными журналами царской яхты «Штандарт», на которой августейшая семья проводила каждое лето, крымская  исследовательница М. Земляниченко пришла к выводу, что ни разу не названным по имени, скрытым под шифром «С» (счастье? сокровище? солнце?) офицером, которым занято было сердце Ольги, был, вероятно, 25-летний Павел Воронов, сын потомственного дворянина Костромской губернии. На «Штандарте» служили статные, с безупречной выправкой, изысканно светские молодые люди.
Мичман Воронов появился в экипаже после Мессинского землетрясения. Когда мощные подземные толчки сотрясли Сицилию и десятки тысяч людей оказались заживо погребенными под руинами Мессины, первыми на помощь пришли три русских корабля, находившихся на учениях у берегов острова. Гардемарины, и в их числе Павел Воронов, вытаскивали из-под завалов раненых, переносили их в лазареты, разбирали руины, отбивали налеты мародеров в горящем, рушащемся городе. Рисковали все – от адмирала до матроса. Король Виктор Эммануил III отправил в эти дни русскому императору благодарственную телеграмму от имени всего итальянского народа, а выпуск офицеров  Морского корпуса 1908 года был назван мессинским.
Все на «Штандарте» знали о героизме русских, и к Воронову было особое отношение. Государь выбирал его в партнеры по теннису, старшие дочери – в кавалеры на танцах и в спутники на горных прогулках. Ставший в 1913 году лейтенантом Воронов был непременным участником почти всех событий в царском Ливадийском дворце. А на балу в честь 18-летия Ольги на «Штандарте» она чаще всех танцевала с Павлом Вороновым.
Но багрянородной принцессе Ольге предстояло стать королевой одной из европейских держав. И она подчинилась строгим правилам монархического благочиния.

Воронов служил потом в Добровольческой армии, а в 1920 году покинул Россию. Из Турции он перебрался в Америку и в 1964 году в возрасте 78 лет скончался. Погребен он на кладбище Свято-Троицкого монастыря в штате Нью-Йорк. А на могиле его стоит иконка с ликом мученицы Великой княжны Ольги, в августе 2000 года причисленной вместе с родителями, сестрами и братом к лику святых Русской Православной Церковью.
.