Прошло 15 лет...но я помню тот день до мелочей... Я как будто выкинул этот жуткий период, проведённый на каторге, из жизни... Умер на некоторое время...
***
Тот день стал последним для Бенджамина Баркера. Ох, как же я был наивен тогда. И как я мог упустить слёзы Люси? Она же предупреждала... А я думал, что смогу за них заступиться. Как же это глупо!
Мы, как и всегда, гуляли, радовались жизни. Помню, как светились от счастья глаза малышки Джоанны.
И вдруг, наступил этот момент. Момент, когда я перестал существовать. Я почувствовал сильный удар в затылок. Люси, сдерживающая слезы, прижимает к себе плачущую дочь, будто бы боясь потерять и её.
Дальше я не знал, что с ними случилось. От этого на душе было ещё тяжелее. Я проклинаю тот день, когда не откликнулся на слова Люси, а предпочёл надеяться на лучшее. Как же я был наивен! И я не перестану снова и снова проклинать себя в этом.
И вот я попал в этот ад.
***
Уже с первых дней я понял, что выжить будет непросто. Но я должен был это сделать! Должен был сбежать, чтобы вернуться к ним!
Каждый день на каторге проходил одинаково... Одинаково жутко. Я несколько раз пытался сбежать. Бесполезно. Каждый раз меня ловили, а затем жестоко наказывали. Слишком жестоко, чтобы можно было описать эту нечеловеческую боль. Зато, в то время, как меня прилюдно били, остальные заключенные могли хотя бы 15 минут отдохнуть от тяжёлой работы. Моя спина истекала кровью, я был на грани жизни и смерти, но и меня заставляли работать. Теперь у меня была другая цель. Может жена и дочка меня не дождутся, но я должен отомстить судье... За них. Не за себя.
Прошло 15 лет, прежде, чем мне удалось сбежать. Для меня 15 лет - это совсем немного, ведь приговор был пожизненный, хоть и ложный... Но не для Люси. Я только и думал о том, что она меня не дождётся. Все, что я мог сделать - отомстить.
***
Вот, наконец я сбежал. Я бежал совсем в другую сторону. Туда, где меня не будут искать. Я бежал практически без сна и отдыха. Мне все казалось, что меня вот-вот найдут и вернут в этот ад. И тогда шансов на побег уже не будет. Я добежал до воды. Это было огромной радостью и облегчением. Вскоре я увидел корабль, на котором я и приплыл в Лондон. Приняли меня не сразу, но постепенно я обрёл доверие среди моряков. Был среди них Энтони. Именно он, с самого отплытия, отвлекал меня от мрачных мыслей.
Я беспрекословно выполнял все поручения капитана. Для меня это было пустяками, по сравнению с тем что мне пришлось пережить на каторге.
Однажды я зашёл к себе в каюту, увидел зеркало и впервые за долгое время, посмотрел в него. Прежде оно было завешено, и я не замечал его, но в тот день я небрежно махнул рукой, и кусок полотна упал. Я не узнавал себя. Из зеркала на меня смотрел Суини Тодд, тот самый, которым я представился, при знакомстве с моряками. Строгое лицо само говорило о горьком прошлом и нелёгком настоящем. Среди чёрных пышных волос белела поседевшая прядь. Вот он - Суини Тодд! И он будет мстить!
***
В тот день стало совершенно ясно - судья не останется безнаказанным. Я решил для себя, чего бы это не стоило, мне нужно отомстить!
Вот уже стал видеться Лондон. Мой приятель Энтони был искренне восхищён. Судьба пощадила его. Юноша не познал горечей жизни.
По всему миру разбросаны люди, гниющие изнутри, но большенство из них живёт здесь, в Лондоне.
Наконец судно причалило к берегу. Сойдя с него, я ещё долго стоял. До боли знакомые улочки напоминали о тех днях. Днях, которые я отдал семье. Я все стоял и думал о том, что скорее всего цирюльня сейчас пустует...
ГЛАВА 2
Итальянские пирожки
Мои размышления прервал Энтони. Я рассказал ему историю. Не свою . Он обещал ко мне зайти на следующий день. Моряк был со мной предельно вежлив, а я... я даже не попрощался с ним.
***
Я шел по вечернему Лондону. Как же мне хотелось уехать и никогда не вспоминать прошлое! Ноги сами несли меня к дому. Не к моему. К дому Баркера, которого больше нет. Я вошел в пирожковую, которая располагалась этажом ниже. Время как будто обошло ее стороной. Те же пыльные столы, грязный пол и полоумная хозяйка. Я уже развернулся, чтобы уйти, но она меня заметила и усадила за стол. Сколько же радости ей принес единственный клиент за неделю! Нелли даже внешне не сильно изменилась. Она как можно быстрее меня обслужила, но это не приукрасило мои впечатления о ее стряпне. Она отвела меня к себе и дала заглушить тошнотворный вкус ее пирогов джином. Я как можно скорее хотел узнать, что случилось с моей семьёй и где они теперь, но боялся не увидеть их там. Поэтому и решил обо всем узнать от Ловетт.
***
Естественно Нелли меня не порадовала. Она рассказала мою собственную историю... Сказала, что Люси отравилась мышьяком, а Джоанну удочерил Торпин.
***
После этого Нелли отвела меня в цирюльню и отдала бритвы. Мои семь бритв - последнее, что у меня осталось. Я долго наслаждался их блеском, вглядывался в узоры на рукоятках. В них хранились столько памяти...
***
На следующий день мы отправились на ярмарку, чтобы встретиться с приставом Бэмфордом и, заодно, купить необходимые продукты. И вот, я его увидел. Жажда мести овладела мной. Я уже потянулся за бритвой, но Нелли остановила меня, за что ей спасибо.
***
Вдруг мы услышали, как мальчишка созывает народ. Люди начали собираться, а он тем временем рассказывал о каком-то чудо-средстве от Пирелли. Средство, якобы усиливает рост волос, но понюхав его, мне стало понятно, что этот самый Адольфо Пирелли продаёт ничто иное, как мочу. Если излагать коротко, мы поспорили, кто лучше бреет. Против жалких пяти фунтов я поставил свою серебряную бритву. Это был отчаянный шаг, но я знал, что делаю. Даже за столько лет я не мог утратить навык.
Я попросил Бэмфорда рассудить нас. Ну конечно, он же сама справедливость!
В споре выиграл конечно я. Пирелли был неопытный и многое его отвлекало. В основном то, что он зазнался. Я получил свои пять фунтов, а пристав сказал, что судья зайдёт на этой неделе. "Скоро. Скоро придёт час расплаты!" - думал я. И до последнего верил, что это так.
***
На следующий день мы с Нелли увидели в окне "недоцирюльника". Я велел ей выйти из цирюльни.
Естественно вместе с Пирелли притащился и мальчишка. А судя по самодовольному лицу "итальянца" разговор предстоял серьёзный. Как оказалось очень.
Пирелли с деловым видом вошёл в цирюльню. Внимательно осмотрел. Мне оставалось только гадать, зачем он пришёл. Он стал ходить вокруг меня, как будто собрался отчитывать. Моё терпение было на исходе, как вдруг он заговорил. Он говорил о том, что помнят - странная штука, что все в этом помещении помнит... Я уже стал догадываться, что он хочет сказать. Я стоял спиной к Адольфо. Он стал говорить о том, что узнал меня и потребовал половину моих доходов "за молчание". Как только он произнёс "Бенджамин Баркер", я увидел под рукой только кипящий чайник, схватил его и как можно резче обернулся, ударив чайником по его лицу. Так я его колотит, пока сам не почувствовал усталость. Я засунул Пирелли в сундук, в это время в цирюльню выбежал Тоби - тот мальчишка. Я сказал, что хозяина срочно вызвали, и что ему нужно бежать за ним. Ох, какой же он упрямый: никак не хотел спускаться к Ловетт. Наконец оказалось, что ему нравится джин.
***
Прошло некоторое время с ухода Тоби, после чего в цирюльню вбежала Нелли. Осмотрелась. Увидела, что чего-то не хватает. Не чего-то, а кого-то! И ясно кого. Испуганная кухарка откинула крышку сундука, но увидев содержимое испуганно захлопнула и посмотрела на меня вопросительным взглядом. Ха, подумала, что я сошел с ума! А вот после того, как я ей рассказал о том, что Пирелли признал во мне Баркера, Нелли, с уже вполне равнодушным видом забрала у мертвого цирюльника кошелек, со словами "не пропадать же им".
***
На следующий день я сидел в пирожковой, а Нелли раскатывала тесто - ту часть пирога, которую можно с натяжкой назвать съедобной. Вдруг, Нелли спросила, куда я буду девать тело. У меня в планах было дождаться темноты и вынести его, но Ловетт мыслила более адекватно. Она легонько намекнула мне на то, что из Пирелли получатся прекрасные пирожки. Странно слышать это от неё: кухарки, которая презирала Моли за то, что та, якобы, делала пироги из дворовых кошек. Ладно. Главное, что она нашла наилучший выход.
После этого на меня будто что-то нашло. Только сейчас я понял что это - не месть. Я стал убивать всех своих клиентов. Для этого мне пришлось соорудить специальное кресло. Я перерезал жертвам горла, потом нажимал на педаль, кресло откидывалось, и в подвале Ловетт ждал новый труп.
***
Однажды ко мне пришёл очередной клиент, но пришёл не один. С ним были жена и дочь. Да, я бы мог убить их всех, но в тот момент что-то кольнуло в моем, казалось бы, уже мертвом сердце. Я решил оставить их счастливыми. (И когда это мне стало дозволено распоряжаться чужими судьбами?) Мужчина остался доволен, и вскоре у меня стало очень много посетителей. Или жертв... Для меня это стало синонимами.
***
Подвал - такое мрачное место! А посреди него стоит огромная мясорубка... Любой "нормальный" человек сказал бы, что это жутко, даже не зная чья плоть там побывала. А я? Я пережил столько, что для меня это вполне нормальная обстановка. Неподалёку стоит печь... В которой уже побывал не только Пирелли.
А однажды, пока Нелли крутила ручку адской машины я сидел напротив и наблюдал за тем, как мои посетители превращаются в фарш. Сидел и наслаждался. Ловетт научилась равнодушно перемалывать моих клиентов. Да, по началу ей было неприятно, но, как говориться, стерпится - слюбится. Позже я понял, что она воспринимала мою историю, как свою и так же мстила...но уже не за Люси с Джоанной... За меня.
ГЛАВА 4
Вернемся немного назад
Вернусь немного назад. В тот день, когда я избавился от Адольфо, у меня был еще один посетитель...
В окне я увидел, как к цирюльне приближается судья. Я выгнал Ловетт и посмотрел в зеркало... Все бы хорошо, но на рукаве красовалось алое кровавое пятно. Я быстро накинул пиджак и в ту же секунду дверь открылась. На пороге стоял Торпин. Он обошел мою цирюльню и сделал вывод, что заведение довольно убогое. Меня это ничуть не тронуло. Главное искусство цирюльника, а не чистота цирюльни.
Я, для порядка, начал его брить, но как только собирался перерезать судье горло, в цирюльню вбежал Энтони. Я мог только догадываться, чем юноша не угодил Торпину. Судья начал кричать на меня:" Так вот с кем ты водишься!" и тому подобное.
Мужчина выбежал на улицу, а Энтони пытался мне что-то сказать... Но я только и крикнул "Вон!", ведь Торпин сказал, что больше не придет ко мне.
***
В цирюльню вбежала перепуганная Нелли. "Я видела, как судья Торпин выбежал. Что-то случилось?!" - спросила она. А я ее даже не слушал. Я был так зол на Энтони! Кресло, бритвы, побег с каторги - все это было только для того, чтобы отомстить судье. И что теперь? Нет ни Люси, ни Джоанны... А потом я вспомнил, как моряк просил меня о помощи, просил спрятать ее - мою дочь.
***
