Жили были две сестры. Одна - красавица, послушная, расторопная, а вторая - родная. Первую, конечно, мачеха не любила, не мной придумано.
"Вот бы моей толстухе такую внешность, как у Настьки, да ноги такие же длинные и стройные, фигурку её точёную. Да и ума побольше не помешало бы... Эх, да всё уже, поздно. Рожать от красивого и умного надо было, а что ж теперь говорить-то", - вздыхала добрая мать-и-злая мачеха.
Стал захаживать к ним в дом мОлодец один - пригожий, статный, в банке крупном работал начальником каким-то. Да так вёл себя вежливо, что непонятно было, на кого из девушек он больше глаз свой молодецкий положил.
"А вдруг Анжелка моя ему нравится?" - слабенькой надеждой кольнуло в сердце любящей матери.
"Нет, всё-таки, Настенька нравится ему", - шептала противная правда на ухо злой мачехе.
И решила тогда она извести со свету падчерицу, чтобы очистить путь для своей родной дочурки. Прознала, что у Анастасии редкая болезнь Гюнтера - эритропоэтическая порфирия. И хоть встречается крайне редко - менее одного случая на миллион новорожденных, у неё как раз и была. "Повезло, так повезло!" - потирала руки не очень добрая женщина.
"Хроническая фоточувствительность, поражения кожи и разрушение красных клеток крови. Поражённые избегают света, поскольку он вызывает жжение", - прочитала мачеха в Википедии и воскликнула: "Эврика! Я знаю, что нужно делать! Отошлю-ка я её на курорт! В Сочи или Ялту, куда путёвку достану!"
И достала. Денег не пожалела. Настасьиных, что отец, он же муж мачехин, помирая, дочери любимой своей оставил.
- Езжай, доченька, езжай, милая, отдохни, - мёдом лилось из её уст. - А то заработалась совсем, лица на тебе нет!
- Да нормально всё с моим лицом, - отвечала Настенька, перед зеркалом крутясь. - Ну, если вы не против, то отчего же не поехать? - И быстро собрала чемоданы.
Но не знала она, глупенькая, хоть и умная была, что нельзя ей на свету долго быть.
И вот приехала она в Сочи, одела модный купальник и пошла на пляж. Да только пусто там. Ни тепла нет, ни солнца, ни людей, "моржи" одни. Лето аномально-холодное выдалось. Сидит она в шезлонге, зуб на зуб не попадает, когда слышит:
- Жарко ли тебе, девица, жарко ли тебе, красавица?
- Ой, жарко, батюшка, ой, как жарко! - а сама в парео тонкое кутается.
Так три дня ходила она на пляж и три дня пытал её сам ЖаркО - дед Жар, да отвечала всегда одинаково:
- Жарко, дедушка ЖаркО, ой, как жарко!
За это наградил её волшебник - договорился в немецкой клинике и оплатил дорогую операцию по пересадке костного мозга. Выздоровела Настенька и приехала домой - ещё красивее, чем прежде.
Видя такое, быстренько отправила мачеха Анжелку свою в Крым, та вышла на пляж в мини-бикини, да и околела враз, ЖаркО даже спросить ничего не успел у неё - в больницу отвезли с обморожением.
А Настенька вскоре замуж за Ванечку-сварщика вышла. Не по душе ей банкиры.
Муж на дом работу берёт и греются они у сварочного аппарата долгими летними вечерами, любуюсь на огоньки яркие сквозь стёклышки, чтобы "зайчиков" не поймать.
Тут и сказочке конец, а кто слушал, тому от меня - леденец!
|