занимала жилплощадь этажом ниже прокурорских апартаментов и в таких делах разбиралась, как никто. Будучи героиней ещё гражданской войны, сопливой девчонкой она воевала в армии Буденного. Злые языки толковали, что дама обслуживала в обозе весь личный состав командования легендарного эскадрона, да и после революции продолжала победное шествие по кроватями партийного актива, долгое время сожительствуя с главой местного НКВД. Советская власть по достоинству оценила её заслуги, увешав иссохшую грудь орденами, дав персональную пенсию и четырехкомнатную квартиру. Девяностолетняя бабка курила «Беломор», любила водочку и на давление жаловалась из кокетства.
Мадам Дружинина её откровениями пренебрегать не стала и возмущенно нажала на бывшего мужа. Прокурор дальше морочить ей голову уже не смог, и вскоре подъехавший к дому грузовик увёз из квартиры кое-что из мебели, ковры да предмет особой любви обманутой Полины — ящики с хрусталем.
Раиса по исчезнувшему добру убиваться не стала и к восемнадцати годам родила своему законнику ещё одну девочку: теперь уже никто не смог бы её изгнать из прокурорского рая.
Семья Дружининых была по всем меркам состоятельной, и понятно, что пронюхав об этом обстоятельстве, молоденькую женщину постоянно доставали с поборами сначала в детском саду, а потом в школе. Причем её прокурора ничуть не боялись, зная, что сам он берет взятки и не снившиеся нищим учителям.
Мадам прокурорша, образование которой насчитывало девять да ещё законченных практически экстерном классов, побаивалась учителей. И это сразу же учуяла известная всему городу наглостью учительница младших классов Луиза Карповна Кручинина. В свое время она печально ославилась тем, что была застигнута за кражей ложек в хозяйственном магазине. С тех пор учительница подворовывала, где только можно и не стесняясь ничем. Например, могла вытащить из портфеля ребенка учебники, чтобы потом их продать в конце года другому ученику. Отливала из банок с краской для ремонта почти половину на собственные нужды, а как-то объявила в классе сбор денег на зимние сапоги для своей дочери.
Периодически родители её учеников получали записочки от «второй мамы»: «принесите банку малинового варенья», «вы должны принести килограмм сала», а как-то (от автора: реальная история, имевшая место быть с её знакомой) «предоставьте литр самогона».
Мне рассказывали по секрету, что когда сортировали документы вновь прибывших первоклашек по классам, она так вцепилась в папку Лёвушки Дружинина (старшенького отпрыска Раечки), что отнять её можно было только с руками.
И началось. Она третировала Раечку, как только ей в голову приходило. Дневник был переполнен записями вроде «100 рублей на занавески», «50 рублей на обложку журнала», «150 рублей на оформление классного уголка», а как-то даже « 200 рублей на солому»
— Какую солому, Людмила? — со слезами на глазах вопрошала меня Раечка. — Это школа или конюшня?
— Пожалуйся мужу, — посоветовала я. — Пусть прокурор выясняет: каких таких коней собирается выращивать за счет первоклассников хитроумная Луиза.
Но Раечка только стыдливо мялась. И только впоследствии я узнала, что в ответ на её жалобы, тот раздраженно твердил:
— А Полина всё решала сама, понимая, что у меня и без этих мелочей голова пухнет. Не лезь ко мне со всякой ерундой.
Полина работала главбухом в местном «пищеторге» и, когда она открывала рот, чтобы выразить недовольство, автоматически включалась сигнализация. Куда уж было Раечке до предшественницы!
Но сегодня и без того не маленькие глаза прокурорши были обалдело вытаращены.
