- Мама! Мама! – он весь изъёрзался в полке для столовых приборов, - Когда я вырасту, кем я буду? Ложкой или ножом?
- Дурачок! – Мама гладила его по бочку, - Когда папа – Нож, а мама – Ложка, сын всегда вырастает в папу. Он становится ножом. Мужественным, острым и твёрдым, всегда готовым к любым неожиданностям.
- Ух ты! – фантазии взрывали малыша, - И я смогу драться со всеми? Защищать тебя и папу? Защищать слабых?
- Конечно!
Ножичек млел каждый раз, когда видел улыбку мамы. Мама была мудрая. У неё всегда был ответ на любой из миллиона его вопросов. Он был готов и сейчас броситься на всякого, кто мог только что-то сказать плохое о его маме. Папу он видел редко, папа всегда был занят. Папа был крутой! Когда поздно вечером он возвращался домой, мама всегда обнимала его и спрашивала, как прошёл день.
- О, cara mio! – говорил папа каждый вечер, - Я был сегодня на высоте! Ты бы видела, как я кромсал тушу того барана. Ничего подобного в моей жизни раньше не было!
Мама нежно гладила его и иногда замечала:
- Скажи им, надо с этого бока подравнять. Мне не нравятся эти зазубринки. Баранина вредна для тебя. Я начинаю волноваться.
- Не надо, – отвечал папа, - Я же в отличной форме! Лучше расскажи, как прошёл твой день?
- Прекрасно, mon amour! – говорила мама, - Сегодня к фрейлине приходил любовник. И ты представляешь? Он вместо картофельного супа попросил уху! Ты же знаешь, как я ненавижу картофельный суп.
- Да, знаю! – мгновенно отвечал папа, - Я уже начинаю ревновать тебя к любовнику фрейлины. Он всегда ест суп, который нравится тебе.
И тут же засыпал... А попробуйте целый день резать баранину с зазубринами на боку! Мама ещё долго гладила его, думая о чём-то о своём. И потом тоже засыпала. А Ножичек ворочался и ворочался. Как же ему хотелось побыстрее вырасти! Как же ему хотелось делать всё самому, и чтобы папа с мамой были счастливы. И ни о чём не беспокоились.
Повар был мерзким. До тошноты. Своими кривыми пухлыми пальцами он вытаскивал с полки папу и маму каждое утро. И никакого уважения! Первое, что он делал – подбрасывал папу в воздух так, что папа втыкался остриём в деревянную доску. У него всегда от этого раскалывалась голова, но тому жиртресу в колпаке плевать. А ещё он часто кричал через всю кухню:
- Мигель, подравняй бока этому старому пердуну!
Он называл его папу старым пердуном?! Ну подожди, боров в переднике! «Когда я подрасту, то первым делом посмотрю, какое трясущееся сокровище ты прячешь в своих ягодицах!» - Ножичек сверкал от злости маленьким лезвием.
Маме было ещё хуже. Потому, что у жирдяя была отвратительная привычка. Он зачем-то сразу мыл маму под струёй воды, а после этого... О, боже, нет!... Облизывал её... Фу! Меня сейчас вырвет. Каждый раз, когда Ножичек рассказывает мне про это, меня тошнит.
Простите, я забыла представиться. Я – Полотенце. Кухонное и очень красивое. На мне много бордовых роз, и все мне завидуют. Особенно половая тряпка. Та вообще, сплетница и интриганка последняя. А я – давняя и самая близкая подруга семьи Ножа. Он ещё даже не был знаком с Ложкой, когда я по многу раз в день заботилась о нём, чтобы ему было сухо, и он блестел. Я не только подруга. Я к тому же крёстная маленького Ножичка.
Должна отметить, что мы тут все натерпелись от жиробаса. Мне тоже - ох! - как он остогвоздил. Я говорю так потому, что он меня держит на гвозде. Он жадный и не хочет купить мне приличную вешалку. И чтобы цвет был бордовый - под мои прекрасные розы. В которые он, гадёнышь, иногда сморкается. Это невыносимо!
Пару дней назад, ночью... я уже спала... как вдруг чувствую, меня кто-то дёргает. Это был Половник. Он увидел, что я проснулась и заговорщически мне прошептал:
- Пойдём!
- Куда? – спросонья я даже испугалась.
- К дальней раковине. Надо поговорить. Там нас не услышат.
Я быстро соскочила с гвоздя и пошла за ним. Темень была – хоть глаз коли. Половник вдруг что-то почувствовал, и как прыгнет вниз! И началась шумная свалка. Такая шумная, что даже Свечи проснулись. Оказывается, за нами тащилась половая тряпка. Вот мерзавка! Она откуда-то узнала и решила подслушать, о чём будет разговор. Хорошо, что на помощь пришла Швабра . Они вдвоём с Половником быстро её скрутили, отжали и завязали узлом на батарее. Но разговор пришлось отложить. Швабра сказала, что нарушено какое-то умное слово. Я забыла... Конспирация! Вот.
Но сегодня, наконец-то, все собрались. Не все, конечно, но те, которые,... ну вы поняли: Половник, Швабра, Ложка, Ножичек и Доска. На Ложку смотреть больно. Она такая тусклая, вся в высохших слезах! У Ножичка тоже слёзы по лезвию стекают. Ужасно! Ужасно, что они говорят! Нож умирает... Мы все в шоке - такое никогда не могло случиться. Просто не могло! Не укладывается в голове....
Это не повар. Это какой-то Гитлер. Он дошёл до того, что стал Ножом рубить бараньи кости. Даже Мигель кричал ему этого не делать, но он не слушал его. Мигель – он такой хороший! Он просто соткан из доброты. Мы все молчим и вздыхаем. Ничего в голову не идёт. Нож еле живой, вся сталь разодрана, он не может лежать на боку. Ножичек говорит, что мама долго его держала на руках, а сейчас он забылся.
- Надо что-то делать! – вздыхает Швабра, - Я бы этого... Тьфу!... удавила половой тряпкой. Мы бы решили сразу две беды. Но у меня нет рук.
Ножичек с Доской отошли в сторону, о чём-то тайно разговаривают. А у меня голова кругом идёт....
Никак не можем решить, что делать. Я думаю, что утро вечера мудренее. Все соглашаются, и мы расходимся. Ножичек с Доской продолжают шушукаться.
Утром всех будит истошный вопль жиробуха.
- Мигеееель!!!!
Мы вскакиваем, как ужаленные. Бледный Мигель влетает на кухню и пораженный замирает у стола.
- Читай, дрянь! – свинья в униформе кричит Мигелю.
- Но, шеф....
- Читай, я сказал!
- Чтоб тебя пропоносило, окорок в штанах... Ты заплатишь за всё! - читает Мигель.
- Кто?! Кто вырезал это на Доске?!
- Я не знаю, шеф.... Вчера я всё помыл, расставил на места. Но ничего такого не видел.
- Марш за работу, мерзавец! Я сам разберусь, и не сносить головы тому, кто так пошутил! Что у нас на сегодня? Отвечай!
- Шеф, сегодня хозяину наносит визит виконт.
- Сам виконт?! И ты молчишь?!
- Я только что это сказал вам, шеф...
- Молчать! Виконт любит крем из устриц и спаржу в грибном соусе. За работу, бездельники!
Я в ужасе. Вспомнилось вчерашнее шептание Ножичка с Доской. Неужели мой крестник так быстро повзрослел? Но ужас тут же сменяется дьявольским замыслом.
Я слегка качнулась на гвозде, Половник заметил. Крем из устриц! – понимает он и кивает Ножичку. Смышлёный малыш. Ему не надо долго разжёвывать, и он уже бежит к Солонке и Перечнице. Теперь надо нейтрализовать половую тряпку. Сейчас, сейчас! Мне надо договориться с чашками. Главное, действовать нужно одновременно.
Вот и Мигель, мой любимчик. Может быть, когда всё случится, я наконец-то получу долгожданную вешалку. Бордовую, как все мои розы. Мигель сполоснул Чашку перед утренним кофе и сейчас я сделаю её сухой и красивой. Но ещё пару слов мне надо ей сказать. Ха-ха!
Солонка и Перечница подкрадываются к кастрюле. Ложка уже там. Полна сил и решимости. Умницы! Они всё поняли. Жиросвин уже что-то мешает в кастрюле для крема.
Теперь дело за Чашкой. Ей очень понравился мой план, даже не смотря на его жертвенность. Чашка ждёт сигнала. Я колыхнулась, и на пол летит блюдце. Бумс! – осколки разлетаются по полу. Сейчас будет крик.
- Мигееель!
Но Мигеля нет, он на верху, сервирует кофе. Ещё один «Ха-Ха»! Наверное, в прошлой жизни я была стратегом у адмирала Нельсона. Жиробас идёт за половой тряпкой. Так ей и надо. Есть ощущение, что они скоро познакомятся друг с другом ещё ближе.
Ложка подталкивает Солонку к краю кастрюли, и та высыпает половину себя вниз. То же самое проделывает и Перечница. Какие лапочки! Будет гад знать, как издеваться над Ножом!
Всё. План сработал. Теперь надо ждать...
Боже мой! Я знала, знала, что всё так и произойдёт! Но чтобы так, половой тряпкой по морде... Простите за грубое слово. Другого подобрать не могу. Вы бы видели, как Хозяин бил жиробаса за крем из устриц! Этот вечер тот встретит на улице с намотанной на шее новой подругой, и уже больше никогда к нам не вернётся...
Вы бы видели, как с упоением смотрела на эту сцену вся кухонная челядь! А как светились счастьем Ножичек и Ложка! Но самое приятное нас ждало потом.
Мигель пришёл к нам. Он открыл полку и нежно взял в руки нож.
- Ну ничего, - сказал он, осмотрев его с обеих сторон, - будешь у меня как новый. Завтра же. Обещаю!
А потом подошёл ко мне, покачал пальцем гвоздь и вздохнул:
- Пора и здесь всё облагородить. Думаю, вешалка цвета бордо подойдёт к этим божественным розам!
