деловом костюме.
— Людмила Павловна, — официально обратился он ко мне. — Я новый заведующий отделом культуры — Олег Мефодьевич Колотько.
Вот так сюрприз!
— А Фрида Марковна куда делась?
— Гольдберг ушла на пенсию. У неё давно уже были сложности со здоровьем, и Фрида Марковна подала заявление на увольнение. А меня сюда перевели из Медведково.
Я изумленно онемела. Вот знаете, Медведково — это какое-то агрессивное название на карте нашей страны. Конечно, может я и ошибаюсь, но у меня сложилось стойкое впечатление, что этих самых Медведок или Медведково наблюдается не одна сотня. По крайней мере, в каждой губернии есть своя собственная деревня или село с этим названием.
Не знаю как в других районах, но наше Медведково ещё та дыра. Огромное бестолковое село, в котором утопающие в грязи улицы разбегаются как пьяные: все в проулках, непонятных изгибах, с нехилыми засыпанными мусором оврагами посередине. И кого же там повысили до заведующего районным отделом культуры? Местного гармониста?
Но все оказалось ещё диковинней: Олег Мефодьевич работал в местном почтовом отделении. Он разносил письма, газеты и посылки по неподдающемуся описанию хаосу улиц и одновременно отвечал за работу магнитофона на местных танцульках.
Когда почтовое отделение закрыли, председатель ОАО «Будущее Медведково» порекомендовал расторопного паренька нашему районному начальству.
— А что он умеет делать? – поинтересовались сверху.
— Всё, — был обстоятельный ответ. — Такую дискотеку нам организовал хлопец, что куда там городским.
— Ах, дискотеку! А образование у парня есть?
— Да. Брюшинский мукомольный техникум.
— Годится.
Этот воображаемый диалог, тем не менее, содержит всю информацию о назначении паренька с мукомольным образованием на должность самого культурного человека в районе. То ли на «верху» перепились до чертей в тот момент, то ли решили особым способом поиздеваться над нашим городом.
На наше горе Олег Мефодьевич оказался очень активным человеком. Идеи из него так и фонтанировали: одна глупее другой. Однако новый начальник с упрямством, достойным лучшего применения, требовал от нас их точнейшего исполнения.
Вот, например, он как-то старушек из хора ветеранов заставил дать концерт под палящим солнцем на единственной площади Емска прямо у подножья памятника Ильичу.
— Искусство должно идти в народ, — заявил Колотько. — Что толку содержать хор, если он выступает три-четыре раза в год с двумя-тремя песнями? Город даже не знает, какую работу мы проводим по сохранению культурного наследия.
Воспитанные в коммунистическом послушании комсомолки послевоенных пятилеток ответственно подошли к заданию: принарядившись в кокошники и сарафаны, они выстроились полукругом у памятника и, держась друг за друга, мужественно пропели четыре песни. А дальше солнце, гипертония, тахикардия и аритмия начали свое чёрное дело, и старушки посыпались как переспевшие груши с деревьев. «Скорая помощь», устав метаться туда-сюда, просто встала на дежурство возле площади, держа наготове нашатырный спирт и тонометр.
Но Мефодьевича (его по имени-отчеству за глаза никто не называл) эта неудача не смутила.
— Кто мог подумать, что день окажется таким жарким, — пожимал он плечами.— Согласитесь, что сама-то идея гениальна.
Кто бы сомневался? Уж не знаю, какой должна быть погода: дождливой, чтобы старушек омывало, ветреной, чтобы обдувало, или пасмурной, чтобы кокошники не припекло? Но тогда ведь свою чёрную работу начнёт артрит, геморрой и цистит.
Ладно бы только это, но нас обрушилась главная беда русской действительности — начальник, ответственно относящийся к своим обязанностям.
