разъехавшихся негров, и от разошедшихся моряков, он понял: это были глаза мальчишки - большие, налитые не слезами - нет! - а какой-то глубокой и вечной болью, неизбывной тоской и неодолимой безысходностью. Шорин никогда не видел таких глаз у подонков.
В следующую секунду полицейский, прохаживаясь по палубе, обернулся и, внезапно наткнувшись на рассеяный взор Шорина, озарился искренней улыбкой:
- Хау а ю?
Как-никак, в сей момент они тянули одну лямку.
-Файн, сенкью! - без улыбки, но и без презрительной гримасы, машинально отозвался Шорин.
Скоро, выскальзывая из опускающегося на воду и холмы тумана, сейнер ушел с рейда свободного города.
* * *
Через два года в Сьерра-Леоне вспыхнули жестокие бои. Отчаянные повстанцы, ряды которых были полны молодежью, теснили правительственные войска так яростно и безудержно, что тем на помощь были срочно десантированы голубые каски ООН.
