Корень Зла. Между Добром и Злом
Хельхейм - Земля Хель
"Там нет прекрасного, где нет доброго и полезного"
(Сократ)
Река Гьёлль течёт у врат Хельхейма, к ним ведёт мост Гьялларбру. Мост с древности олицетворял объединение человеческого и божественного. Этот образ всегда означал переход из одного состояния в другое, изменение или желание перемен.
Землю и Небо, согласно мифам и легендам многих народов, некогда соединяли дерево или лианы, позже мост, благодаря чему люди без труда общались с богами, поскольку смерти не существовало. Но сообщение между Землёй и Небом было прервано, и по мосту можно было пройти только в качестве "духа", то есть для этого необходимо умереть. (1) Этот переход труден, так как таит в себе множество опасных препятствий, и не все души в состоянии его преодолеть.
"Идущий впереди - мост для идущего позади"
(Грузинская пословица)
У греков мост ассоциировался с образом Ириды - богини радуги, вестницы богов. Радуга и Млечный Путь считались мостами между небом и землёй. В иранской мифологии Чинват - мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мёртвых.
В древнем Китае мост, соединяющий с потусторонним миром, был очень узким, и грешники падали с него в грязный поток. Да уж...искупаться в грязи никому не хочется.
Герой карело-финского эпоса "Калевала" Вяйнямёйнен, отправляясь в потусторонний мир, должен перейти мост из мечей и ножей. Трудно придётся, стараясь не упасть на острое лезвие.
Белорусы Гомельской области полагали, что душа умершего переходит по мостику над водой.
Как стоят у реки души грешные,
Души грешные, беззаконные,
Они вопят и кричат,
Перевозу хотят...
(славянские духовные стихи)
По верованиям украинцев, душе после смерти предстоит перейти по кладочке через огонь, и если она оступится, то не дойдёт до Царства Божия.
В русских сказках и былинах докрасна раскалённый Калинов мост - мост через Огненную реку Смородину соединяет мир живых и мир мёртвых. В начале моста богатыря встречает Баба Яга, в скандинавской мифологии - это и есть Хель.
А на другом конце Калинового моста - Змей Горыныч или Змей. Единоборство с ними является олицетворением битвы Добра и Зла.
Упоминания о реке Смородине и Калиновом мосту сохранились и в заговорах:
"Как через реку огненную перекинут мост калённый, так пойду я по тому мосту, поведу за руку хворь-болезнь, отправлю хворь-болезнь на берег тёмный, распрощаюсь с нею словами сильными: ты уйди, болезнь, из тела (имя больного), убирайся, хворь, на берег тёмный свой".
В древнерусских магических заговорах реку Смородину часто именуют Пучай-рекой, то есть бурлящей и вспучивающейся от жара. (2)
"Такова природа огня, выжигать за собой землю и не думать о том, что остается позади"
(Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова "Основатель")
Образ Калинова моста, как некоего рубежа, нередко предстаёт в совершенно противоположном значении.
Так, фраза "Перейти Калинов мост" - означала смерть, а фраза "Встречаться с кем-либо на Калиновом Мосту" - означала любовь, так как замужество невесты символически осмысляется как смерть в прежнем качестве и рождение в новом. (3)
Я - мост над черной бездной,
Я - свет над вечной мглою,
Неведомая лестница
Меж небом и землею.
(Густаво Адольфо Беккер)
Мосты между миром живых и миром мёртвых существуют в мифах, сказаниях и легендах разных времен и народов, хотя изначально существовали только перевозчики на лодках. Именно по этой причине в древности существовала традиция сжигать умерших в лодках или оставлять с умершим монеты и драгоценности для платы за перевозку.(4)
Так на своей лодке через реку Стикс в Аид, мир мёртвых, души перевозит Харон, получая за это плату (навлон) в один обол, по погребальному обряду находящийся у покойников под языком. (5)
Он перевозит только тех умерших, чьи кости обрели покой в могиле. Только золотая ветвь, сорванная в роще Персефоны, открывает живому человеку путь в царство смерти. Ни при каких условиях обратно не перевозит.
"У каждой победы есть своя цена, и кто-то должен заплатить ее"
(Екатерина Казакова "Коммандос из демиургов")
В русских народных сказках часто перед героем ставилась сложная задача - построить за ночь чудесный мост, одна половина которого серебряная, другая - золотая.
Мост Гьялларбру через реку Гьёлль был выстлан плитами из светящегося золота. Золото - это символ иного мира, будь то преисподняя, Вальхалла (6) или подводное царство морского великана Эгира. (7)
Обычно души умерших переправлялись через мост верхом или в повозке, которая до этого сжигалась на погребальном костре именно для этой цели.
Умерших обували в очень прочную обувь, которую называли "башмаками Хель", чтобы покойные не испытывали страданий во время трудного и долгого пути. И дорога для Хервуда была трудной, но верхом на коне Одина он не испытывал неудобств.
"В каком бы положении люди ни находились, они всегда могут найти удобства и неудобства"
(Бенджамин Франклин)
А пока Хермуд мчался тёмными долинами в царство Хель, боги стали готовиться к похоронам. Тело Бальдра подготовили к погребению, обмыли, как положено и перенесли к морю, чтобы возложить на ладью* Хрингхорни, которая принадлежала ему при жизни.
*ладья - парусно-вёсельное морское и речное судно, приспособленное для дальних плаваний. От слова ло́дья произошло современное слово "лодка".
Асы-боги хотели оттолкнуть ладью от берега и зажечь на ней погребальный костер. Но судно Хрингхорни оказалось так велико и было таким тяжёлым, что боги не сдвинули его с места, как ни старались. Даже Тор ничего не мог сделать, это его не просто растроило, а прогневило. Он было поднял свой молот, но Зевс осуждающе посмотрел на него, покачивая головой. Тор успокоился.
Только Бальдр мог спустить свою ладью на воду, но теперь он был мёртв. Помогла одна великанша, толкнула ладью с такой силой, что искры посыпались из-под её громадных ручищ, море заволновалось.
- Хюррокин! Разве так можно? - взволнованно обратился к великанше Тор, что не он сдвинул ладью. - Никакого уважения к покойному!
А великанша сделала вид, что не слышит, лишь повела плечами, что окончательно вывело из терпения Тора. Он выхватил свой молот и прокричал:
- Я убью тебя!
- Эй, помедленнее! Не вздумай! - встали на защиту Хюррокин боги. - Нельзя на погребение кровь чужую проливать.
Тору пришлось подчиниться.(8)
"Ткань нашей жизни соткана из перепутанных нитей, добро и зло соседствуют в ней"
(Оноре де Бальзак)
- Ох, хо-хо! Не нравится мне всё это, – проворчал Тор, опуская молот. - Меня сейчас разорвёт от злости! Я должен с кем-нибудь расправиться!
Но на него не обращали внимание. Четверо богова подняли тело Бальдра и перенесли на ладью. Остальные собравшиеся встали кругом и стальные стали горько его оплакивать. Первым был Один: на плечах его сидели чёрные вороны, а за спиной рядом с Фрейей стояли валькирии и асы.
Горные и ледяные великаны тоже пришли попрощаться с Бальдром, как и подземные жители: карлики и гномы.
Жена Бальдра, Нанна, увидела, как тело мужа несут на погребальный костёр, только вскрикнула, как сердце её от горя разорвалось. И упала Нанна замертво на морском берегу. Боги подняли её и положили на ладью рядом с мужем. Потом ввели туда и коня Бальдра во всей сбруе, чтобы и по ту сторону жизни конь продолжал верно служить своему хозяину.
"Хорошая лошадь слушается даже тени всадника"
(Квинт Курций Руф)
Один положил в погребальный костёр кольцо Драупнир, при этом шепнул на ухо своему мёртвому сыну что-то, что так и осталось тайной для всех. Потом отошёл, махнув рукой. Только тогда ладью подожгли. Пламя поднялось высоко и заполыхало так ярко, так горячо, как солнце в самый жаркий день. Тор высоко поднял свой молот и произнёс:
- Да будет благословен и свят этот костёр!
Тут один из карликов, по имени Лит, обошёл Тора и встал перед ним, чтобы посмотреть на погребальный костёр поближе. За широкой спиной Бога он ничего не видел.
- Эй, малявка! Куда лезешь поперёд батьки в пекло! - возмутился Тор.
- Нашёлся батька, - пробурчал Лит, был он уже довольно старым и опытным кузнецом.
Тор услышал его слова и пнул карлика ногой, тот не удержался, упал в костёр и сгорел. Все присутствующие только ахнули, а Один сказал:
- Видно, что Хель нужен кузнец, вот она и приняла жертву.
- Ха-ха-ха! - нервно хохотнул Тор, ему полегчало, а оставшимся карликам и гномам, наоборот, стало куда как хуже. Они сгрудились в кучу и дрожали от испуга. Один грозно посмотрел на Тора. Тот покачал головой, мол не трону больше никого.
- Мне это не нравится, - ворчал Тор. - Ох, как не нравится. Надеюсь, Хермуд Удалой всё уладит с Хель. Чем скорее Бальдр вернётся к жизни, тем будет лучше для всех нас.
Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,
Смерть терзает сердца и кромсает тела,
Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться: как там дела?
(Омар Хайям)
Хермуд ехал девять дней и девять ночей без сна и отдыха. Все дальше от Асгарда уводила его дорога. День сменялся сумраком ночи, а потом сгущалась непроглядная, беззвездная и смолянисто-черная тьма. Итак изо дня в день, ночь за ночью.
Наконец, далеко впереди заблестело. Когда Хермуд подъехал поближе, свет стал намного ярче. И увидел он, что это мост. Но необычный, а сверкающий чистым золотом. Хермуд понял, что близится конец его пути. Это был мост Гьялларбру.
"Я слышал, что каждый умерший должен пройти по этому мосту, чтобы попасть во владения Хель", - подумал Хермуд и направил коня вперёд к мосту.
Слейпнир безбоязненно вступил на первую золотую плиту, мост под его копытами покачнулся и загрохотал сильнее самого мощного грома. Ведь Гьялларбру громко звенит, если кто-то живой идёт по нему, и остаётся тихим, когда идёт мёртвый.
- Живые! - Модгуд от неожиданности чуть не скатилась с покатого берега в реку Гьёлль. - Что они делают в стране мертвецов?
Слейпнир степенно проскакал по мосту. Лишь на мгновение прикрыл Хермуд глаза, а перед ним уже стояла великанша в железных доспехах, но такая прекрасная, хотя и бледная лицом.
"Что она так смотрит на меня, словно никогда не видела никого подобного", - пронеслось в мыслях аса.
- Я - Модгуд, хранитель этого моста. Только недавно пять толп мёртвых проехали по мосту, при этом их движение, были значительно слабее тех, что произвёл ты на своём коне, странник. Ты не похож на мёртвого. Я вижу, как по венам у тебя струится алая кровь. И она пахнет так ароматно!
Модгуд облизнулась и втянула ноздрями воздух.
- У мертвецов лица серо-зелёные
белые или иссиня-чёрные. Ты же румяный, живой. Зачем тебе в Хельхейм? Кто ты? Как твоё имя и происхождение? - спросила Модгуд строго. - Только я позволяю умершим использовать мост, чтобы перейти с одной стороны реки Гьёлл на другую. Да и то