У костра.

            Они были абсолютно свободные люди. Она уже два года была в разводе, а он был вдовец и намного старше ее. Часто, после окончания работы, они возвращались пешком, и все время одной и той же дорогой.  Сначала это было просто совпадение- случайно вышли с работы в одно и тоже время, но потом эти случайности стали происходить все чаще и чаще.
            Незаметно и даже несколько неожиданно, они стали дружить, обменялись телефонами и вечерами могли поболтать, так просто от одиночества. Дружеские отношения становились все более открытыми. Говорить они могли часами, всегда находили интересные темы, и внимательно относились друг к другу, как собеседники.
          Наступил такой момент, когда он решился и пригласил ее в театр, и она дала свое согласие, потом он пригласил на выставку, а потом они танцевали на юбилее у сотрудницы. Как раз на юбилее к ней и пристал совершенной незнакомый молодой человек, который ни на минуту не оставлял ее, докучая своим вниманием и даже решил ее проводить. А он все наблюдал за ней и обиделся, скорее приревновал.
          Хоть уехала она с торжества с подругами, но дружба их как-то разладилась.
          Вскоре произошло реорганизация и многие отделы просто закрыли, и людей разбросало кого куда, концов не найти.
          Прошло несколько лет. Она успела выйти замуж, а он тоже не был обделен вниманием женщин. Каждый, что-то искал, но так и не нашел.
          Однажды, случайно встретившись на улице, они узнали друг друга и были очень рады встрече. К этому времени, они опять были свободны.
          Опять стали общаться. И вот, он наконец решился и пригласил ее не в театр, не на выставку и не в ресторан, а в лес. Пригласил проводить осень.
          Они приехали в лес. Было по-осеннему красиво. Кругом стояли березки с длинными и тонкими ветвями, на которых мелкие желтые листики приятно шуршали, словно золотое монисто. Воздух был наполнен свежестью, с легкой ноткой хвои.
          Место было выбрано не случайно. Это было знакомая ему поляна, со специальным местом для костра. Он разжег костер, который стал медленно разгораться.
        - Расскажи, как ты жила все это время,- попросил он.
        Она подробно рассказала, все как есть и плохое, и хорошее.
      - Откровенность за откровенность,- сказала она.
      И он рассказал тоже все про себя и хорошее, и плохое.
      Даже странно, что они, вот так открыто, поделились своим сокровенным и наболевшим.
      - А ты знаешь, я потом искал встречи с тобой,- сказал вдруг он. - Я тебе даже звонил пару раз, но трубку поднимал мужчина.
      - А ты знаешь, я тоже пару раз звонила, но поднимала трубку женщина. 
      Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
      Потом замолчали и стали смотреть на костер. По поленьям плясало пламя, словно испанка, в красном платье, танцевала фламенко. Ее огненная юбка вздымалась высоко алыми языками, и она поднимала руки вверх, раскачивая пышным воланом, а потом опускала их вниз, под треск поленьев- кастаньет. Зрелище успокаивало и завораживало.
      - Ты что видишь? - спросил он.
      - Я вижу жаркую испанку, в танце,- сказала она.
      - Я так и думал, ты всегда видела то, что вижу и я,- сказал он.
      Они сидели молча и смотрели на пламя.
      Он обнял ее за плечи, а она прижалась к нему, обняв его за талию.
      - Мне всегда не хватало тебя. Мне часто хотелось поговорить с тобой, попросить у тебя совета, а тебя рядом не было,- вдруг, сказала она.
      - А мне тебя. Так не хватало, чтобы ты обняла меня. Вот как сейчас, и положила голову на мое плечо,- тихо сказал он. Ты извини, что все так по-глупому получилось. Вот ведь, как все повернулось. А мы всегда так хорошо ладили и понимали друг друга.
        Он замолчал. Она теперь знала, что он серьезно болен.
      - Меня дней десять не будет, но ты позвони мне обязательно. Я буду ждать, - сказал он, провожая ее домой.
      Она позвонила ровно через десять дней. Трубку подняла его дочь, которая объяснила, что его нет.
      - А когда он будет,- спросила она.
    В ответ, услышала только всхлипывания.
    Как иногда мы поступаем нелепо и даже глупо, и ничего уже не изменишь.