Время летит быстро, и вот уже два дня прошло после стрельбы на Троицком кладбище.
Герка с Мотькой помогали Ельке складывать в сарай деревянные отходы, которые выписала новая власть, как семье рабочего завода, погибшего на производстве.
Пока работали, Герка рассказывал подробности ночной перестрелки, которые слышал от отца.
– Твоего постояльца, Елька, убили.
– Знаю, мать ходила на опознание.
– Опознала? – поинтересовался Мотька.
– Ага.
– Вот и хорошо, одним гадом меньше, – подытожил Мотька, – и нам спокойнее.
– Хорошо-то хорошо, да не совсем, – задумчиво произнёс Герка и посмотрел вдаль.
Мотьке и Ельке это было знакомо.
– Опять чего-то задумал, – догадался Елька. – Говори, спорим, что-то знаешь, а от нас скрываешь.
Герка внимательно посмотрел на друзей.
– Знаю, сейчас и вы узнаете.
Мотька и Елька бросили деревяшки себе под ноги и приготовились слушать.
– Только никому ни слова.
– Чтоб у меня язык отсох, – поклялся Мотька.
– Чтоб меня на клочки разорвало, – поклялся Елька.
– А мне, чтобы никогда не стать большевиком, – произнёс сознательный Герка. – Отец, когда рассказывал, как ловили бандитов, упомянул о том, что грабителей было трое, и у каждого был саквояж.
– Да, трое, – подтвердил Мотька.
– А нашли всего два. У убитого Широносова саквояжа не оказалось. Понятное дело, ночью его не найдёшь, поэтому искали вчера целый день. Всё кладбище прошли вдоль и поперёк два раза, ничего не нашли, саквояж, как – будто сквозь землю провалился.
– В могилу, что – ли? – спросил Елька.
– Сам ты в могилу, просто его не смогли найти. Завтра пойдём пораньше на кладбище, может, чего мы сыщем.
– Приключения на свои задницы мы сыщем, – заключил Мотька. – Втроём всё кладбище прочесать, до зимы не управимся.
– Нет, всё не будем, я узнал место, где это было, крайний дом, а Широносова застрелили возле склепа купца Пудкинса. Там и будем искать.
– Сомневаюсь я, что у нас получится. Может, кто ночью подобрал ценности, вот и не нашли ничего, – предположил Мотька.
Герка с ним не согласился:
– Ну, кто ночью ходит по кладбищу, сам подумай?
– Покойники, я знаю, мне мамка говорила, – вставил свои познания о кладбищенской жизни Елька.
– Сказки всё это, какие покойники, вроде уже взрослый, – укорил его Герка.
– И ничего не сказки. Пять лет назад лодочник Викул Степанов пошёл могиле отца поклониться, да там и уснул. Проснулся ночью, а рядом мужик стоит и на него смотрит. А в этом мужике он признал аптекаря Парамонова, которого схоронили третьего дня. Лодочник после этого поседел и заикаться стал.
– Мамка рассказывала? – спросил Мотька.
– Ага.
– Так это она тебе рассказала, чтобы ты на кладбище не бегал, когда маленький был, – успокоил его Герка. – Чего-то наш утопленник, которого мы в Иже нашли, не встал, не пошёл и даже не поплыл. А, ежели, кто покойников боится, тот может не ходить.
Елька сразу отреагировал и сказал, что он мамке верит, но покойников не боится, тем более днём они не встают из могил, а Мотька только и сказал:
– Я как все, идём, так идём, – но ещё раз усомнился в успехе мероприятия.
– Мы же сыщики, забыли, что-ли? – подбодрил друзей Герка. – Пошли работу доделывать.
Пока работали, прикидывали, куда Широносов мог спрятать саквояж. Версии были самыми неожиданными: от “закинул на дерево” (это Елька), до “спрятал в тайнике под памятником” (это Мотька). Конечно, Герка и не думал двигать все надгробия на кладбище, но мысль о тайнике ему понравилась. “Просто надо внимательно осмотреть всё место. Если действительно Широносов куда-то спрятал сумку, то должны остаться следы, обязательно должны остаться”, – так рассуждал Герка.
Вечером он ещё раз поинтересовался у отца по поводу пропавшего саквояжа.
– Нет, не нашли, – хмуро ответил отец. И с революционной прямотой подытожил, – спёр, наверное, кто – то.
– А если найдётся, отдадите всё Зотову? – спросил Герка.
– Ещё чего, отдадим на дело революции. Этот ювелир сам и организовал это ограбление, арестовали уже, сейчас показания даёт.
То, что драгоценности пойдут на пользу новой власти обрадовало Герку, осталось только найти пропавший саквояж.
На следующее утро, не тратя много времени на сборы, трое друзей отправилась на кладбище. День для конца октября выдался просто превосходным, казалось, что солнце отдаёт последние запасы тепла и сухой погоды.
– Хорошо, что дождя не было, – оценил Мотька.
– Да, с погодой повезло, – согласился Герка.
Елька ничего не сказал, он еще не совсем проснулся и просто, молча, брёл за друзьями.
Выйдя на Тринадцатую улицу, направились к крайнему дому. Когда пришли на место, встали в нерешительности, на этом план действий и закончился. Ещё вчера они решили, что будут действовать по обстановке, как подскажет чутьё, но обстановка была самая обычная, а чутьё, как назло не хотело ничего подсказывать.
Герка взял инициативу на себя.
– Пошли искать этот склеп купца, смотрим себе под ноги, ищем что – нибудь подозрительное и друг друга из вида не теряем.
Трое друзей храбро двинулись навстречу крестам и надгробиям.
Не смотря на сухую погоду на кладбище было сыро и прохладно. Хорошо, что Герка предупредил друзей одеться теплее, а то недолго бы они блуждали под кронами старых высоченных деревьев. По правую руку от Герки шёл Мотька, по левую, часто поднимая голову, чтобы не потерять друзей из вида, пробирался Елька. Герка успевал следить за обоими. Случись что, не будешь же кричать “Ау!”
И вроде смотрели под ноги тщательно, и по сторонам глазами шарили, а ничего необычного и приметного, за что мог уцепиться взгляд, не заметили.
Вдруг Герка замахал руками, что означало: “Всем ко мне”. Мотька и Елька подбежали одновременно.
– Вот где покоится прах купца Пудкинса, – показал рукой Герка.
Склеп был небольшой, но довольно высокий и выглядел одиноким среди могил. Обычно зажиточные жители старались возвести усыпальницу вблизи храмов, но с захоронением купца, видно, что – то пошло не так.
Кирпичная кладка склепа от времени обветшала и покрылась плесенью, на окнах стояли поржавевшие железные кованые решётки с завитушками, дверей на входе не было.
Герка осторожно заглянул вовнутрь – ничего и никого (мелкие насекомые и пауки не в счёт), вызывающего опасность или угрозу он не обнаружил, та же запущенность, как и снаружи. По массивной гранитной плите, заросшей мхом, было видно, что склеп давно никто не посещал, и никакого ухода за ним не было. Вероятно, купец неправильно составил завещание, чем обидел всех родных или был таким самодуром, барагозил да трюфеля выкидывал, что смерть его была просто спасением для всех родственников. Похоронили и дело с концом, отмаялись.
Посмотрев сначала наверх (не упадёт – ли что-нибудь на голову), Герка стал осматривать стены и настил склепа.
И тут, среди коричнево – бурой массы сгнивших веток и листьев его взгляд наткнулся на обгоревшую спичку, белеющую своей второй половиной на фоне всего этого запустения
– Мотька, Елька, – вдруг почему-то шёпотом позвал он друзей (может, просто голос сел от волнения). Те подошли и втянули голову в проём склепа.
– Ну? – спросил Мотька.
– Никого, – оценил обстановку Елька, – уже неплохо.
Герка, молча, показал пальцем на спичку:
– Видите? Она совсем новая, недавно кто – то бросил.
– Ну, вроде, как бы да, – согласился Мотька.
– А стрельба была прошлой ночью. Мог Широносов забежать сюда и спрятать саквояж? – задал вопрос Герка, – и сам себе ответил, – мог.
– Значит, надо искать здесь? – спросил Елька.
– По крайней мере, какая та зацепка есть, давайте всё внимательно осмотрим, только аккуратно.
Но кроме спички ничего больше интересного, что могло бы помочь в поисках, ребята не обнаружили.
– Вот только бы мне не провалиться как на голубятне, тут пострашнее будет, – ступая с опаской по земле сказал Мотька, – мне того раза хватило.
– Посмотрите на стены, может, какой след есть, – не замечая его опасений, предложил Герка.
Казалось, ребята обшарили каждый закуток, проверили все кирпичи, до которых смогли дотянуться, но ничего подозрительного, хоть удалённо напоминающего тайник (или, что-то похожее) они не обнаружили.
Собрали военный совет (присутствовало три человека), на повестке стоял один вопрос – что делать дальше?
– Сомневаюсь я, что здесь, что-то спрятано, – выдал Мотька.
– А спичка тогда откуда, что купец из могилы выходил, чтобы трубкой подымить? Спорим, спичка здесь неспроста.
– Да чего там, спичка есть, не спорю, а больше и ничего нет.
Герка посмотрел наверх.
– А мы неправильно ищем, – вдруг сказал он.
– Объясни, что неправильно и покажи, как надо, – отозвался Мотька.
– Мы ищем только внизу, на уровне своего роста, а Широносов – то, повыше нас будет. Вон, смотрите на ту нишу, – Герка показал взглядом наверх.
В стене, справа от входа, действительно имелось углубление неизвестного назначения. Тень, отбрасываемая слабыми лучами солнца, пробивающимися сквозь верхушки деревьев, делала нишу почти незаметной, поэтому мальчишки её не заметили (молодец, Герка, глазастый).
– Ого, высоковато будет, – оценил расстояние Мотька, – даже на цыпочках не дотянуться, лестница нужна.
– Ага, ну вот сейчас всё бросим и пойдем за лестницей и понесём её на кладбище, – не согласился Герка. – Вот прославимся на весь посёлок, будут говорить про нас: “Три дурака с улицы Куренной на кладбище с лестницей ходили”.
– И чего тогда делать будем? – спросил Елька. – Зря, что – ли сюда тащились?
– А вот что, – Герка, примериваясь, посмотрел на друзей, потом на нишу, – будем выполнять смертельный цирковой номер “Три брата-акробата – непревзойденные мастера эквилибристики”, нервных просим удалиться.
Герка произнёс это с интригующей интонацией шпрехшталме́йстера.
– Подходящее место для смертельного номера, – согласился Мотька, – далеко нести не надо, тут же можно прикопать.
Но Герку уже было не остановить. Он обратился к Мотьке:
– Мы с тобой встанем у стены, Елька заберётся нам на плечи и посмотрит, что там.
– Пусть только сапоги скинет, – отозвался тот.
– Давай, Елька, готовься.
Герка и Мотька заняли исходное положение, Елька разулся и деловито поплевал на ладони, будто собирался вскарабкаться на дерево.
Первая попытка не удалась. Взобравшись на плечи товарищей, Елька не успел ухватиться руками за нишу и, потеряв равновесие, завалился на Мотьку.
Тогда Герка предложил другой вариант, сначала поднять Ельку, чтобы он уцепился, а потом ему подставить плечи. Вторая попытка удалась, ниша оказалась на уровне Елькиного живота.
– Ну, чего там? – не выдержал Герка.
– Внимательнее смотри, – это уже Мотька стал терять терпение.
– Тут, кажется плита, и она шевелится, – отозвался Елька.
– Сама, что – ли? – удивился Мотька.
– Нет, если её пошевелить.
– Так сдвинь её в сторону.
– В сторону не получается, тут места мало, её снимать надо.
– Ты её приподними и посмотри, если ли что там, – посоветовал Герка.
– Попробую, – и тут же радостный возглас, – что-то есть!
Мотька устал держать Ельку на плече, но после его слов усталость улетучилась.
– Я вам сейчас плиту передам, она тяжёлая.
– Только осторожно, не урони, –
