Октябрьские вихри над Ижом. Происшествие на вокзале

Герка проснулся от искр в глазах. Он так резко повернулся во сне  на другой бок, что носом врезался в печную перегородку. Сон моментально улетел и растворился в полумраке, без обязательств вернуться, и даже не попрощавшись.

Неведомое чувство охватило Герку, какое-то странно-тревожное и смутно-недоброе.  Ба, да как он мог забыть? Вчерашние события постепенно стали возвращаться. Пропавший саквояж, следователь Белкин, срочный уход отца.

Мать уже не спала, или ещё не ложилась.

– Мам, сколько времени?

– Рано еще, можешь спать, – ответила та.

Герка соскочил с печи.

– А папка пришёл?

– Нет, не приходил еще.
Только ответила, как отворилась дверь, вошел отец. Герка к нему:

– Ну?

– “Ну” стоит в конюшне, – хмуро ответил отец.

– Не нашли?

Впрочем, вопрос был неуместным, по настроению отца и так всё было понятно.

– Саквояж нашли, но пустой, а следователя след простыл. Весь посёлок перерыли, как в воду канул. Ушёл поздно вечером, дежурный ничего подозрительного не заметил. И ни родственников, ни знакомых, ни друзей, где бы мог скрываться, никого у него нет. И как так можно жить? Все силы бросили, какие были, сам Иван Рогалёв (начальник рабоче-крестьянской милиции Ижевского завода в то время) в поисках участвовал, такое, вот, дело.

Герка был в отчаянии, как же так, второй раз пропадает этот злосчастный саквояж, вернее то, что в нём находилось. Уж, второй раз найти золото и бриллианты, такой счастливый шанс судьба не преподнесёт.

Он так лихо оделся, что мать с отцом даже понять ничего не успели, услышали только:

– Я побежал, очень надо.

– Куда ты, Герка? – только и успел вдогонку крикнуть отец.

– Весь в тебя, – покачала мать головой.

Первым делом Герка рванул к Ельке, побежал огородами.  Долго и настойчиво будил друга стуком в окно. Тот выглянул и долго смотрел в темноту сонными глазами. Наконец, проснулся и кивнул головой.

– Случилось чего, – спросил Елька, когда вышел на улицу.

– Случилось, айда за Мотькой, дело есть, по дороге расскажу.

А вот тот уже не спал, поэтому на условный свист вышел мгновенно.

– Встал с отцом, и сон как отрезало, да и спал плохо, какие-то кошмары снились, – объяснил он товарищам.

– Не зря они тебе снились, – сказал Герка и рассказал ему всё, о чём только что поведал по дороге Ельке. И про Белкина, и про пустой саквояж, и что следователя нигде не могут найти.

От всей этой информации у Мотьки голова пошла кругом (у Ельки голова осталась на месте, потому как он слышал об этом второй раз).

– Это что получается, Акинфий Юстинианович смызнул со всем богатством, которое мы нашли? – спросил Мотька. – Ну, дела. И что теперь?

– Как, что делать, – ровным спокойным голосом ответил Герка, – надо искать.

Он сказал это так просто и естественно, что дело оставалось за малым, просто пойти и найти дважды сворованное богатство.

– Ага, вот прямо сейчас в такую темень пойдем, куда глаза глядят, и случайно найдем в кустах завёрнутые в тряпицу или газету драгоценности. А там записка: “Я осознал свою вину, знаю, что вы Герка, Мотька и  Елька всё равно меня найдёте, так, что лучше я сам отдам содержимое саквояжа. За сим простите меня, к сему, Белкин Акинфий Юстинианович”. Так не бывает, – сказал Мотька, немного подумал и подтвердил, – нет, так не бывает.

Вместо того, чтобы разочароваться от пессимизма Мотьки, Герка вдруг оживился:

– Мотька, ты просто гений.

– Кто я? – не понял тот.

– Потом объясню. Молодец, одним словом.

– Ну, это понятно, – не стал скромничать Мотька, – но что нам это даёт?

– Мы не будем искать драгоценности, мы будем искать господина Белкина.

Елька слушал всю эту перепалку и никак не мог вставить хотя бы слово. Впрочем, надо признать, слов у него и не было.

– Три раза ха и  три раза хи, – после похвалы Мотька завёлся. – Где ж его искать, когда сам товарищ Рогалёв со всей милицией не смог его найти?

– Если честно, пока сам не знаю, – признался Герка. – Давайте будем думать. Вот ты бы как поступил, Мотька, когда у тебя нет ни родственников, ни друзей, где бы ты спрятался со всем богатством?

– Ну, ты и спросил, – удивился Мотька, – да я бы ни в жисть не стал красть золото и бриллианты.

– Ну, это понятно, а всё-таки?

Мотька задумался (а действительно, чтобы он делал с таким сокровищем, достанься оно ему, но ничего путного из этого не выходило, кроме как первым делом поесть до отвала).

– А ты бы, Елька, как поступил на месте следователя?

– Известно чего, – не задумываясь,  ответил  Елька, – сел бы на поезд, как можно быстрее и дёрнул отсюда, в Сарапул или Казань. Только меня и видели.

Более дальний путь Елька себе не представлял. Герка просиял:

– Елька, ты тоже гений.

Елька тоже не знал, кто такой гений,  но так как Мотька не обиделся, тоже сделал довольное лицо, хмыкнул и улыбнулся:

– А то. У нас все в роду такие.

– Бежим на Казанский вокзал, если вчера вечером поезда не было, скорее всего, господин Белкин уедет сегодня.

– Прямо сейчас? – спросил Мотька.

– Прямо сейчас, – утвердительно ответил Герка, – успеем к утреннему поезду. – И в пылу азарта добавил, – Вперёд, в бой.

Мотька почесал затылок.

– Вот ты, Герка, плохой командир. Хороший командир сначала своих бойцов накормит, а потом уж в бой ведёт.

– Много ты с полным пузом навоюешь, – отозвался Герка.

– Голодное брюхо – к работе глухо, – поддержал Мотьку Елька, который тоже был голоден.

– У меня деньги есть, по дороге купим чего-нибудь, – обнадёжил друзей Герка.

Мотька проникся к сказанному:

– Я беру свои слова обратно, Герка, если ты станешь настоящим командиром, нам не будет за тебя стыдно. – И шутливо добавил, – Веди нас в бой.

Где бежали, где, чтобы передохнуть, шли пешком. Когда начало светать, добрались. В привокзальной булочной Герка на все деньги купил бубликов, свежих и ароматных. Получилось шесть штук – подходящее число для трёх голодных мальчишек.

Время на еду почти не потратили, смяли бублики за милую душу в два счёта.

– Повторить бы, – мечтательно произнёс Мотька.

– Ага, – это уже Елька.

– Вот дал же бог мне в помощники гениев и обжор. Держите.

Герка разломил свой второй бублик на две равные части.

– Ты чо, Герка, мы же пошутили, правда, Мотька? – воскликнул искренне Елька.

– Брось, что мы, совсем, пропащие или покалеченные? – Мотька посмотрел на Герку. – Ешь сам.

– Ладно, замяли, оставим про запас, пора приступать к делу, – Герка был полон сил, решительности и надежд на удачу.

Двери вокзала открыли, разношерстные беспокойные и нетерпеливые пассажиры стали подтягиваться к билетным кассам. Появилась суета, сдобренная мелкой руганью и словесными перепалками.

– Куда прёшь, тётка, становись в очередь.

– Да я еще вчерась очередь занимала.

– Вчерась слопал карась. Сегодня по новой занимай.

– Пропустите, мне только спросить.

– У меня спрашивай, я отвечу. Я так отвечу, что вперёд паровоза побежишь.

– Да куда ты со своим  пыльным мешком в приличное общество?

– Товарищи, ну, будьте же сознательными, революция всё-таки, а вы всё как при буржуях себя ведёте.

Появились мелкие торговки.

– Семечки, кому семечки. Отборные, задорные.

– Пирожки с капустой, у кого в кармане не густо.

– Шаньги с картошкой – бери хоть немножко.

– Папиросы в дорогу – и поштучно и помногу.

У мальчишек просто голова пошла кругом от такой дорожной суеты, как будто попали в другой мир. Тут пассажиру надо держать ухо  востро, того и гляди карман срежут или поклажу уведут и спасибо не скажут.
 
Правда ни то, ни другое, ребятам не грозило, но после спокойной и размеренной жизни на улице Куренной им было не по себе.

Как бы то ни было, приходилось принимать окружающую реальность во всей её сумасшествии, и на какое-то время попытаться стать частью этой неразберихи и суматохи. Другого варианта просто не было.

– Сомневаюсь я, что господин Белкин будет здесь, – промолвил Мотька и добавил, – а, если и здесь, вряд ли мы его найдём.

– Спорим, что найдём, – загорелся Елька, – на десять бубликов. Герка, разними.

– Не спорьте, всё равно не буду разнимать, – ответил тот, – ещё лопнешь.

– Спорим, что не лопну, – не унимался Елька.

– Ну, так подавишься. Давайте сделаем так.

Герка предложил не ходить всем вместе, а разойтись по разным местам, но так, чтобы не терять друг друга из вида. Если кто заметит чего подозрительное, подаёт команду “Все ко мне!”, почесав затылок.

Для начала решили осмотреть привокзальную площадь и окрестности, потом перейти на перрон и ждать появления поезда. В здании вокзала решили не светиться, можно всё дело испортить. Не спрятаться и не скрыться – так решили мальчишки.


Господин Белкин пил чай, когда вошёл Заремба.

– Вот ваш билет до Агрыза. Дальше уж сами, хоть до Казани, хоть до Екатеринбурга, хоть далее. Состав подадут через полчаса.

– На вокзале всё спокойно? – поинтересовался Акинфий Юстинианович.

– Как обычно, два патруля и милиционер.

– Это хорошо.

– Значит, всё-таки, что-то случилось.

– Не переживай, с тобой всё будет в порядке.

– Я могу быть уверен?

– А когда я тебя обманывал?

– Ну, всё когда-нибудь бывает в первый раз, – Заремба явно нервничал.

Когда он ходил за билетом, несколько раз обошёл здание вокзала, потолкался внутри, но ничего необычного намётанным глазом  не заметил. Вот только, появившееся еще вчера с приходом следователя, чувство тревоги отчего-то его не покидало.

– Ладно, я пошёл, провожать меня не надо, – махнул рукой Акинфий Юстинианович.

– Прощевайте, господин следователь.

– Товарищ, товарищ следователь, – поправил его Белкин и усмехнулся.

Выйдя на улицу, он достал из кармана платок, перевязал им правую щеку, как при зубной боли, посмотрелся в маленькое зеркальце и остался доволен – поди, узнай.

И действительно, узнать Акинфия Юстиниановича было трудно, тем более при вокзальной суматохе. “Авось пронесёт, – успокоил он себя, поправил на плече мешок и двинулся на перрон.

Но авось, как и удача, барышня капризная, на неё надежды мало, к тому же, откуда мог знать, тем более предвидеть, господин Белкин, что бывшие сотрудники сыскного агентства “Ижица”, а в настоящее время члены секретной революционной организации “Красная Ижица” Герка, Мотька и Елька узнают о его преступном деянии и предательстве.

Как только друзья разошлись на исходные позиции для осуществления своего плана, Герка сразу оценил, насколько трудно им придётся в сложившейся обстановке. Внимательно вглядываться в лица пассажиров (женщины не в счёт) и одновременно наблюдать за Мотькой и Елькой было не простой задачей. Он понимал, что его друзьям тоже было нелегко.

Приближалось время отправления, но состав ещё не подали. Нетерпеливые пассажиры утомляли дежурного вопросом: “Когда подадут?”

Дежурный вяло отвечал: “Скоро. Ещё ни разу не было, чтобы не подали”.

Герка посмотрел на Ельку. Тот так старательно вращал головой, что сразу было ясно, кого-то выискивает. Казалось, он глазами сверлил каждого пассажира, словно хотел проделать в нём дырку. Хорошо, что никто на него не обращал внимания, другие проблемы и заботы осаждали людей.

В отличие от Ельки, Мотька вёл себя спокойно и неприметно.

Вдруг Мотька подал условный сигнал. Он так стал чесать свой затылок, словно старался