Октябрьские вихри над Ижом. Происшествие на вокзале

а вот бумаги кое – какие оставил.

Герка побоялся посмотреть на Мотьку и Ельку, чтобы не выдать себя. Начальник милиции продолжал:

– По показаниям арестованных по делу Лашкевича, в том месте, которое вы назвали, как голубятня, был склад оружия и продовольствия. Его сразу не обнаружили, но он был. А через какое-то время, кто-то его нашёл, я даже думаю, что случайно, и перепрятал в другое место.

– Интересно, – выдавил из себя Герка.

– Дальше, ещё интереснее. Про голубятню вы знали, потом у Ельки появляется постоялец, этот бандит Широносов, который, что-то вынюхивал, на улице Куринной появляются банки с тушёнкой, похожие на те, что были на том складе и, сдаётся мне, что разгадка, где-то близко. И поверьте, мы её всё равно разгадаем, с вашей помощью или без вас. Лучше бы вы нам помогли. Главное для нас это оружие, потому как, то, что выпускает завод, мы сразу отправляем на фронт для защиты молодой Советской Республики. Вот такие дела.

Герка помолчал немного, потом произнёс:

– Нам надо выйти, переговорить.

– Какой разговор, – обрадовался Рогалёв, – только зачем вам выходить, давайте лучше мы выйдем, а вы здесь в кабинете всё обсудите. А мы пока чайку организуем. Пойдемте, товарищи, оставим ребят наедине.

Все дружно встали. Отец Герки проходя мимо, остановился, посмотрел на сына и только вымолвил:

– Ну и ну.

– “Ну” стоит в конюшне, – напомнил Герка отцу его слова. Тот только кашлянул.

Когда мальчишки остались наедине, он спросил Мотьку и Ельку:

– Что делать будем?

Первым отозвался Елька и рубанул, что у всех было на уме:

– Гад же всё – таки этот господин Белкин, даже назвать его по имени и отчеству язык отказывается. Нам одно говорил, а сам всё записывал и выпытывал. Спорим, начальник милиции нам ещё не всё рассказал, что про нас знает. Проверяют нас, это точно.

– Да, вляпались, – утвердительно произнёс Мотька, – расстрелять, может, не расстреляют, а от отца точно влетит.

– Думаю, придётся всё рассказать, – не обращая внимания на слова Ельки и Мотьки, твердо сказал Герка.

– И про нашу организацию? – Спросил Мотька.

– Придётся, – вздохнул Герка.

– Но мы – же клятву давали, землю ели. Сам же говорил, кто клятву нарушит, того земля задавит, про жилы говорил, что забьются всякой гадостью и врачи ничего не смогут поделать. Лично я такой участи себе не желаю.

– Ничего мы не нарушим, успокоил его Герка, – в порядке будут твои жилы. Мы когда давали клятву? Еще при царе, а теперь новая власть, значит, и клятва должна быть новая. Я так думаю.

– Я правильно понимаю, что мы расскажем и про склад? – не выдержал Елька. – Там же столько добра.

– Ты, Елька какой-то несознательный. Видно не готов еще стать большевиком.

– Кто не готов, я не готов? – закипятился Елька, – спорим, что я в сто раз больше готов, чем вы.

– Чего – ж ты тогда за склад переживаешь?

– Так жалко же.

– Чего жалко?

– Столько трудов потратили, вон Мотька чуть не погиб.

– Надо только, чтобы нам пообещали родителям ничего не рассказывать, – предложил Мотька. – Меньше расспросов будет дома.

– Тогда открываю собрание. На повестке один вопрос: Кто за то, чтобы всё рассказать?

Тут же моментально и проголосовали. Трое было “за”, “против” и “воздержался” не было.

– Так и запишем в протокол, – подвёл итог голосования Герка.

Ему, как старшему и было поручено общим собранием, рассказать обо всём сотрудникам милиции.

Дверь отворилась, вошел Иван Рогалёв, за ним его сотрудники, последним закрыл за собой дверь Геркин отец.

– Ну, что, орлы, есть что нам послушать за чаепитием?

На столе появился чайник и стаканы в серебряных подстаканниках. К чаю принесли нарезанный добрыми ломтями хлеб и кусковой сахар. Герка сразу понял, что ему, как рассказчику, хлеба и сахара может не хватить, но Мотька подвинул ему хлеб, а Елька отыскал самый большой кусок сахара.

– Только не рассказывайте родителям Мотьки и Ельки, ни к чему это.

– Договорились, – пообещал начальник милиции.

Герка положил кусок сахара в стакан и стал рассказывать.

А пока он рассказывает (не будем утомлять читателя тем, что ему уже известно), автор позволит себе чуть-чуть оторваться от действия, чтобы поведать, что происходило в оружейном посёлке и с какими трудностями приходилось сталкиваться молодой, неокрепшей рабоче-крестьянской милиции.

Не смотря на то, что основная масса жителей посёлка с полным единодушием, полным одобрением решительного шага, сделанного в эти дни Петроградским пролетариатом, встретила Октябрьскую революцию, положение в Ижевском посёлке оставалось напряжённым и тревожным.
Поднимали головы саботажники и контрреволюционеры, активизировались мародёры, бандиты и всякая уголовная нечисть, почувствовав неокрепшие силы новой власти.

Любопытная ситуация сложилась с уездными властями. Они в полном составе хранили верность несуществующему Временному правительству. В уезде продолжали выходить буржуазные газеты, небезуспешно сеявшие в умах семена ненависти к этой «чудовищной власти». Прокурор Сарапульского окружного суда все еще рассылал окрест такие реляции: «Поручаю немедленное исполнение распоряжения Министра Юстиции об аресте Ульянова-Ленина, обвиняемого по делу о вооруженном выступлении 3—5 июля 1917 года...»

В головах ижевских фабрикантов и артиллерийских офицеров уже зарождались планы заговора против рабоче-крестьянской власти.
На ночных окраинных улочках разносились дурные крики раздеваемых и убиваемых запоздалых прохожих. Особенно зверствовала бандитская шайка «Ночных швейцаров», которая  запугала Ижевск наглым, кровавым террором. Не меньше хлопот доставлял и экономический саботаж со стороны буржуазных элементов: купчиков, спекулянтов, содержателей торговых заведений и пекарен.

Не имея ни опыта, ни указаний, Исполнительный Комитет, состоящий исключительно из рабочих (во главе с Иваном Пастуховым), должен был почти во всех вопросах руководствоваться лишь своим пролетарским чутьем и революционной сознательностью. Милиция и местный гарнизон фактически еще до октября были в полном подчинении Совета рабочих и солдатских депутатов. Труднее было наладить дело с постановкой суда, так как работников юристов, на которых бы можно было положиться, не было. Но и с этим делом удалось справиться. Более серьезным и трудным делом было организовать наблюдение над заводом, заставить администрацию, оставшуюся от старого строя, работать за совесть при Советской власти.
Катастрофически не хватало оружия, особенно револьверов и наганов, с трехлинейками и конфискованными шашками много за преступниками не набегаешь, впрочем, ружей тоже не хватало.

Вот почему, первый вопрос, который задал Герке Рогалёв был про оружие.

– Там и револьверы есть?

– Да,  подтвердил тот, – и патроны еще. Но мы не трогали.

– Вот это правильно, – одобрил начальник милиции.– А ведь господин Белкин так и не смог найти эту “Ижицу”. Думал он про вас, но посчитал, что вы слишком малы для такого дела. Молодцы.

Все одобрительно загудели.

– Смотрите, товарищи, какие хлопцы растут нам на смену, герои, революционеры, настоящие большевики. Да, мы были не такими, мы играли в другие игры.

– Какие? – выпалил неожиданно Мотька.

– Ну, в казаки-разбойники, например, – Рогалёв усмехнулся, видимо, вспомнил своё детство. Но вдруг сделался серьёзным, как и подобает начальнику милиции:

– Вот, что, во-первых, ещё раз спасибо вам Герка, Мотька и Елька за помощь милиции и делу Октябрьской революции. Во-вторых, завтра отправимся на ваше место, возьмём у завода катер, одевайтесь теплее, а в-третьих, товарищ Аверин, дай команду, чтобы мальчишек отправили на дежурной пролётке по домам, это сейчас для нас самые важные свидетели.

– Слушаюсь, – ответил Аверин и вышел из кабинета.

– Ну, до завтра, ребята, а у нас ещё дела есть.

К Герке подошёл отец:

– Ну, ёжики кудрявые, вы и даёте. Матери ничего не рассказывай, волноваться будет.

Герка кивнул:

– И ты не проговорись.

– Добро, – отец потрепал сына по голове.

Когда вышли на улицу, пролётка стояла у входа.

– Вот всё и закончилось, – с грустью сказал Мотька. – Нет больше у нас тайны, нет сыскного агентства, нет “Красной Ижицы”.

– Не беда? – это Герка, – зато есть что вспомнить.

– Да вы чего? Может, ничего и не закончилось, может только всё начинается, а впереди нас ждут новые тайны и приключения. Вот Герка опять задумается, посмотрит вдаль и чего-нибудь придумает, какой-нибудь ёксель-моксель или гоголь-моголь, – весело сказал Елька и так заливисто засмеялся, что Герка и Мотька подхватили его задорный смех.

Жеребец, запряжённый в пролётку, уловил настроение мальчишек и ответил протяжным радостным ржанием.