Пуля для императора

Все началось и закончилось принципом. Принцип, с которого все началось, был принципом организации «Млада Босна» и звучал он: «Объединение или смерть». Организация выступала за освобождение Боснии от австрийской оккупации и объединение с Сербией. Основана она была в 1912 г., главой был Владимир Гачинович. Просуществовала эта организация до 1914г., пока ее не запретили. Организация была ответвлением более крупной организации «Черная рука», которая занималась политическим террором, агитацией и была достаточно могущественной.
Принципом, которым все закончилось стал я. Я – боснийский серб, гимназист-патриот Гаврило Принцип. Состою в «Млада Босна» с года ее основания.

Еще в 1912г. нашей организацией было принято решение об убийстве наследника австрийского престола, но долгое время это оставалось лишь утопическими планами. Мы были молоды и горячи. Я был мечтательным, хоть и смертельно больным.

Давным-давно, мне был поставлен диагноз «туберкулез». Я знал, что на сегодняшний день эта болезнь не лечится, я знал, что мне предстоит умереть. Наверное, поэтому я и пошел в «Млада Босна». Хоть я и патриот, но вряд ли я был готов пойти на смерть, пусть и за горячо любимую мной Родину. Хотя, я не знаю, что бы я делал, если бы жизнь моя сложилась по-другому.

Мной тогда владело не столько желание помочь Родине в борьбе с австрияками, сколько желание прославиться и нежелание просто умереть от туберкулеза. И у меня это получилось! И я ни о чем не жалею! Кроме, того, что сейчас понимаю: нас тогда просто использовали, играли на наших чувствах, на желаниях. Нас – мальчишек-смертников, которые верили в свои идеалы, и шли на дело из благородных побуждений, использовали сильные мира сего в своих грязных целях. Я понял бы это раньше, если бы знал , что твориться в мире и не пребывал бы в патриотическом бреду….

Но обо всем по порядку. И так, «Млада Босна» в 1912г. приняла решение об убийстве наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда. Это был красивый проект. Мы два года представляли, как взбудоражиться вся Австро-Венгрия, активизируется Сербия, довольно ухмыльнется Россия. Каждый молодой член организации по ночам тайно мечтал стать убийцей наследника и принести себя в жертву на алтарь Свободы,  хоть на шаг приблизить освобождение.  

Целых два года самая серьезная акция «Младой Босны» оставалась всего лишь проектом, без малейшей возможности реализации, до одного июльского утра 1914 г. В то утро в Сараевских газетах оповестили всех о том, что наследник Австро-Венгерской короны эрцгерцог Франц-Фердинанд со своей супругой Софией посетит Сараево. Они приедут по приглашению австрийского наместника в Боснии, генерала Оскара Потиорека, дабы наследник смог посмотреть маневры австрийской армии. Город радостно воспринял эту новость. Даже не верилось: наследник в нашем провинциальном, да еще и таком неспокойном городе…

Членами «Младой Босны» эта новость тоже была воспринята радостно.  В тот же вечер прошло собрание, на котором решался вопрос «быть или не быть?», на следующий день еще одно, потом еще… И еще не одно совещание. Мы – низшее звено - на эти совещания не допускались, да и вообще не понимали, что тут думать. Раз приехал, значит надо убивать! Но от нас ничего не зависело.

А 21 июня мне назначили встречу. На встрече присутствовали шесть молодых людей из нашей организации, один из руководителей и человек, имя которого я так никогда и не узнал. Тогда нам сообщили, что нас выбрали для проведения акции. Тогда мы стали террористической группой.





[/right]

Последний сбор перед покушением. Собирались мы на квартире одного из членов организации, я не знал,  у кого именно, да на и не говорили, да и не интересовало меня это. Нам просто сказали адрес и время.
Я знал, что завтра в Сараево прибывает чета наследников, знал , зачем нас собирают. Знал,  кто там будет, знал, что мы будем делать. Еще не поздно отказаться, но я не мог позволить себе не участвовать в этом. Я не мог позволить себе того, чтобы самая главная акция «Молодой Боснии» была осуществлена без меня. Поэтому я пришел.

Я постучал в дверь по указанному адресу. О пароле мы не договаривались, но условный стук еще никто не отменял. Дверь отворилась, и я вошел. Дверь мне открыл Данило Илич. Мы пожали друг другу руки и прошли на кухню.

Я пришел последний. Все уже давно собрались. В кухне было пять человек: Данило Илич, Неделько Чабринович, еще двое из нашей организации, имена которых я уже и не помню, и тот неизвестный, который нас готовил к акции.

Я всегда боялся этого человека. Холодный взгляд, медвежье телосложение и всегда ровный спокойный голос с русским акцентом внушали мне необъяснимый страх.
Несколько недель он готовил нашу группу к тому, что произойдет завтра. Мы учились обращаться с оружием, часами ходили по городу, учась быть неотличимыми от остального народа и прятать оружие. И к этому всему прибавлялись длинные лекции по доработке плана акции. Наши предложения выслушивались, но зачастую отсеивались. Я не знал имени этого человека, да и вообще ничего о нем не знал, кроме того, что он настоящий мастер своего дела – террора. И этот факт хоть и внушал уважение, но вместе с уважением приходил страх, хотя  я точно знал, что он мне ничего не сделает, но ослушаться его приказов я не решался.

Данило Илич – координатор группы. Такой же туберкулезник, как и я. Знакомы мы с ним давно. Это он привел меня в организацию. Дебошир, хулиган, но самый сильный из нас. В иерархии «Молодой Боснии» он находился на несколько степеней выше, чем все остальные, несмотря, что был всего на пару лет нас старше. Обладал уникальной памятью, и пытливым умом. При этом прекрасно ориентировался в сложной обстановке, это и стало решающим фактором в выборе координатора группы.

Неделько Чабринович – рядовой террорист. Что в организации делает -  вообще не понятно. С ним я знаком с детства, и он всегда за мной тянулся, наверное поэтому и пошел в организацию, чтобы быть как я. А в покушении участвовать согласился только по тому, что не представлял себе, как можно ослушаться приказа. Как ни прискорбно говорить такое о друге детства, но он был типичным пушечным мясом, без головы на плечах.

Еще двоих я не помню, да и не важно, в моей судьбе, как и в истории, которую я вам рассказываю, они не сыграли абсолютно никакой роли. В итоге они оказались просто массовкой. Хотя наверняка сами считали себя главными фигурами на этой доске. Что ж , в тот момент каждый хотел быть ферзем, а не пешкой.

- Господа патриоты, - начал неизвестный, - завтра вам предстоит совершить акцию. Для некоторых из вас этот день, как и сегодняшний вечер, станут последними в жизни, так что советую провести его с пользой.

Я слушал и понимал, что он прав, и что нужно сделать сегодня то, что я потом сделать уже не смогу. К смерти я готов уже давно, а именно с того момента, как узнал, что болен туберкулезом, и тот факт, что я сам смогу управлять своей судьбой, не мог не радовать.

А неизвестный продолжал:

- План акции отработан, в дополнениях не нуждается, вы полностью готовы, кроме одного момента, ради которого мы здесь сегодня и собрались.
Он  наклонился, взял чемодан и поставил его на стол. В чемодане было оружие….  Мне достался чудесный «Браунинг» «FN» образца 1910 года. Прекрасный пистолет: маленький и удобный. Именно с ним мне и предстояло впервые в жизни совершить убийство.

   Потом неизвестный достал из кармана небольшую коробочку. В коробочке были капсулы с ядом. Мы молча разобрали их. Мы знали, что это был цианистый калий, все согласно плану… Убийца наследника не должен был остаться в живых. Мы об этом знали, и мы сознательно на это шли. Каждый по своим причинам.

- Все, господа, не смею вас больше задерживать. Вам сегодня предстоит о многом подумать. Удачи вам, ребята…. – в голосе неизвестного я впервые разобрал какие либо эмоции, или мне показалось? Но возникло ощущение, что ему нас жаль. Хотя , может просто показалось….

- Объединение или смерть! – рявкнули мы и покинули квартиру.



Я вернулся домой. Один. Совсем один. Завтра великий день, и мы будем творить историю. Я знал, что больше не вернусь в эту квартирку, знал и то, что сегодня мой последний вечер. Знал.

Раньше я думал, что свой последний вечер проведу в обществе распутных женщин, за огромной бутылью молодого вина. Но нет. Сейчас все происходит совсем не так, как я думал. Я не хочу ни женщин, ни вина. Меня не терзает то, что я так и не познал женского тела, не напился вдоволь. Я не жалею об этом.

Сейчас, в свой последний вечер, я хочу просто насладиться тишиной, и закурить. Я никогда не курил. Сначала мал был, а потом врачи запрещали. Но что сейчас стоят их запреты?

Я болен, и медленно умираю. Сколько мне осталось? Год, может два…. Нет! У меня остался последний вечер. Еще до того, как решиться на то, что будет завтра, я много думал. Думал о том, что мне грозит скорая смерть и, что кто потом вспомнит гимназиста Гаврилу Принципа? Я выплюну кровь, в которую превратятся мои легкие. Ко мне даже не подойдет врач. С туберкулезниками разговор короткий. И никто бы и никогда не вспомнил обо мне.

Я не хочу так! Я хочу, чтобы мое имя помнили в Веках! Я хочу умереть во славу Родины, а не быть сраженным неизлечимой болезнью! Тогда моя смерть будет не напрасной, тогда обо мне узнают. А иначе зачем жить? Жить в бесславии, пресмыкаться перед врагом, видеть, как австрияки глумятся над моей Родиной и тихо умирать от туберкулеза? Нет! Я все равно умру, так пусть моя смерть принесет пользу Родине и послужит примером для будущих поколений патриотов. И я верю, что пусть не я, но наши внуки увидят Великую Югославию!

Я закурил. Я больше не думал. Я лежал, смотрел в потолок и курил. Сначала, дым не лез в легкие, но теперь я с удовольствием дымил сигаретой. В полной темноте комнаты сверкал маленький огонек сигареты. Глаза мои были закрыты, а уста растянулись в блаженной улыбке. Я делал то, чего никогда раньше не делал, и это приносило мне, ни с чем несравнимое, удовольствие.

Завтра я снова должен буду сделать то, чего до этого никогда не делал. Я должен буду убивать. Не знаю почему, но я не сомневаюсь, что это принесет мне такое же удовольствие. И я знаю: я смогу, я сумею. Ведь это моя цель!

Я достал «Браунинг», было приятно ощущать в руках холодную сталь оружия, я внимательно посмотрел на плавные обводы затвора. Потом вытряхнул из него все пули и стал снова заряжать пистолет, напевая при этом колыбельную, которую мне пела мама, когда я был совсем маленьким. Прости меня, мама, я знаю, ты хотела внуков, но - увы. Вместо внуков я оставлю после себя неувядаемую славу. Мое имя будут помнить и чтить.

Пуля удобно заняла свое место в магазине пистолета. Вот она – пуля для Императора!



Мы ждали чету наследников австрийского престола неподалеку от центрального отделения полиции. Мы собрались там  в половине десятого утра. Эрцгерцог должен был проезжать здесь, по нашим расчетам,