Совсем как в сказке

                                 
Всем известно, что любовь среди неравных уживается редко. Дело в том, Володя Лапушкин был обычным ментом, точнее, старшим сержантом полиции. А девушка, в которую он влюбился, влюбился глубоко и беззаветно, выросла в интеллигентной семье профессора-искусствоведа и пианистки. Правда, карьера у Аделаиды Петровны не сложилась, поскольку после замужества ей пришлось заниматься домом и воспитанием дочери.
После смерти профессора материальное положение маленькой семьи резко ухудшилось, и мать с малышкой Настей перебралась из центра города на периферию. Аделаиде Петровне пришлось устроиться музыкальным работником в детский садик, на большее несостоявшаяся артистка рассчитывать не могла. Лет пять назад мама с дочерью обосновались в соседней с родителями Володи квартире.
В настоящее время Анастасия училась на третьем курсе консерватории по классу виолончели. Глубокий, выразительный голос этого замечательного инструмента слушала вся панельная пятиэтажка по два-три часа в день. К счастью, девушка играла хорошо. Когда во время Настиных «концертов» Володя находился дома, а не на дежурстве, парень замирал от восторга в своей комнатке площадью восемь квадратных метров.
Собственную комнату Володе выделили дома недавно. Родители решили, что взрослому и самостоятельному молодому мужчине негоже делить помещение с братьями-близнецами, шустрыми подростками четырнадцати лет.
За три года, которые Володя отслужил в пограничных войсках, юная соседка выросла и превратилась из неуклюжего серого птенца в очаровательную царевну-лебедь. Нежная и хрупкая, словно цветок на тонком, стройном стебле Анастасия безраздельно заняла сердце старшего сержанта. От взгляда её бездонных синих глаз душа влюблённого мента робко замирала, сжавшись в трепетный клубок, а мысли безмятежно порхали, подобно пёстрым мотылькам на лугу среди полных сладкого нектара полевых цветов.
Внешне Володя Лапушкин напоминал грозного гиганта-викинга, но душа ему досталась чуткая и добрая. Он не мог равнодушно пройти мимо обиженного ребёнка, постоянно помогал старушкам нести тяжёлые сумки и считал своей прямой обязанностью приструнить разбушевавшихся хулиганов. Врождённое чувство справедливости, в конце концов, привело парня в полицию. Мощное сложение, сноровка и острый ум обеспечили Лапушкину на службе законный авторитет.
Однако у старшего сержанта имелся один серьёзный недостаток – непомерная застенчивость. Парень стеснялся собственной фамилии, которая, мягко говоря, абсолютно не соответствовала его росту под метр девяносто, Лапушкина смущали фривольные шутки коллег по работе и малейшие намёки на его личную жизнь. В присутствии Анастасии отважный сержант краснел, как маков цвет и мог выдавить из себя лишь пару коротких, незамысловатых фраз.
Однажды Володя провёл с девушкой его мечты целый час, пролетевший с немыслимой быстротой, наслаждаясь невыразимым никакими словами блаженством. Парень вместе с двумя мелкими, конечно, в сравнении с ним, Володей, грузчиками, затащил в квартиру к Насте тяжёлый шкаф из настоящего дуба, купленный практичной мамой девушки с рук по доступной цене.
Потом Настя и Аделаида Петровна поили соседа чаем из изящных розовых чашечек китайского фарфора с крохотными шоколадными пирожными и клубничным вареньем. Володя не разлил чай, не разбил хрупкую чашечку и сумел успешно поддержать пристойную беседу с Настиной мамой.
Опытная дама за несколько минут успела выяснить всю подноготную молодого человека и его ближайших родственников, а также виды Володи на будущее. От наблюдательной Аделаиды Петровны не укрылся восхищённый взгляд дочери, которым Настя наградила соседа, увидев, как тот ловко помог управиться с неподъёмным антиквариатом. В итоге Аделаида Петровна сочла соседа неподходящей компанией для её единственной дочери. Увы, у Володи, кроме звания старшего сержанта полиции, не имелось ничего, ни приличного образования, ни собственной квартиры, ни достойных внимания семейных связей.
С того памятного вечера миновало почти два месяца. Три-четыре раза в неделю, подгадав время, старший сержант встречал Настю на остановке, когда девушка возвращалась из консерватории. Они специально выбирали длинную дорогу через парк, чтобы провести немного времени вместе, пока их не видит бдительная Аделаида Петровна.
В канун Хеллоуина госпожа погода пребывала не в лучшем расположении духа. На город опустился сырой, тяжёлый туман, стемнело раньше обычного. Конец октября выдался дождливым и холодным. Даже роскошь золота и багрянца листвы на фоне хмурого неба смотрелась печально.
Завершив трудовой день, граждане торопились по домам, где в тепле и уютном свете электрических лампочек, удобно устроившись в мягком кресле, выпьют, наконец, горячего чаю и избавятся от приступа осенней хандры.
Старший сержант Лапушкин с напарником патрулировали обычный маршрут, включающий привокзальную площадь и подземные переходы к метро и поездам. Мимо тянулся нескончаемый поток людей, работали торговые точки с газетами и различной мелочёвкой, отъезжающие с сумками и чемоданами спешили к поездам.
Бабку в цветастом платке и поношенном буром пальто, из-под которого выглядывала пёстрая шерстяная юбка, Лапушкин впервые увидел в переходе метро в начале прошлой зимы. Стоял двадцатиградусный мороз, а старуха, одетая в лёгкое демисезонное пальто, похоже, совсем не страдала от холода.
Сегодня, как и тогда сухие ручки держали небольшую корзинку с мелкими купюрами. Чаще всего бабка молчала. Эта нищая старуха никогда не пыталась вызвать у прохожих сострадание слёзными жалобами на тяжёлую жизнь и плохое здоровье. Лишь изредка она поглядывала на чем-то заинтересовавшего её человека пронзительными чёрными глазами, ярко горевшими на сморщенном личике.
Однажды Володя слышал, как нищенка глухим, с хрипотцой голосом выдала в адрес крепкого бритого мужика пространное предупреждение:
– Ты бы, миленький, сегодня вечером лучше дома посидел, чем бродить по улицам, авось, останешься цел!
Мужик только что небрежно бросил в старухину корзинку крупную купюру.
В другой раз Володя наблюдал маленькую сценку. Две разряженные дамы, увидев бабку, брезгливо поджали губы.
– Достала вонючая шваль! – проговорила крашеная блондинка, указав подружке на старую нищенку.
Огненные очи старухи вспыхнули от негодования.
– Загляни, красавица, муженьку в карманы, узнаешь, кого он любит взаправду! – насмешливо бросила бабка вслед блондинке.
Подруги ошарашенно переглянулись и торопливо зацокали каблучками.
Несмотря ни на что бабкина корзинка наполнялась быстрее, чем у монахини, собиравшей пожертвования на строительство храма, и двух благообразных старух, что стояли напротив, постоянно крестились и канючили «подайте на старость».  Периодически все трое завистливо косилась на удачливую конкурентку.
Старший сержант Лапушкин и его коллеги считали нищенку «странной, но безвредной старушенцией». Разве что Володю немного озадачивало, почему на бабке круглый год одно и то же пальто и в мороз, и в жару? Впрочем, многие нищие летом ходят в пальто! Привыкли. Но бабкин гардероб никогда не менялся даже в деталях.
Ещё Володю удивляло, каким образом, не взирая на нищее состояние старухи, в ней сохранилось человеческое достоинство и некая гордая независимость. Кроме того, имелось нечто особенное в выражении глубоких чёрных глаз, то, что заставляло прохожих оглядываться на бабку снова и снова.
Вскоре сделалось совсем темно. Дождь усилился. Дежурство подходило к концу. Появилась смена. Володя перекинулся несколькими словами со сменщиками, всё, мол, тихо и спокойно!
– Бывай, – напарник махнул рукой и быстрым шагом направился в противоположную вокзалу сторону. Володя спустился в подземный переход. По-прежнему горожане, сворачивая на ходу зонтики, спешили в тёплые квартиры, а возле табло с расписанием поездов топились граждане с плотно набитыми сумками. Незнакомый парень пел под гитару, пел, надо сказать, совсем неплохо, Володя остановился и дослушал песню до конца.
Суета впереди нарушила обычное течение событий. Пожилая пара, почему-то неодобрительно наградив старшего сержанта неприязненным взглядом, скрылась в метро. Вслед за ними быстро пронеслись ещё несколько человек, словно стремились как можно скорее избавиться от неприятного зрелища.
Володя насторожился и приблизился к маленькой группке случайных свидетелей инцидента. Заметив полицейского, люди поспешно разошлись. Место происшествия опустело.
– Где бабло, с-сука! Куда ты деньги себе засунула?! – донеслось до Володи.
Длинный, тощий субъект в потрёпанной джинсовке прижал бабку в буром пальто к стене. Давно немытые патлы свисали на свинцово-бледное лицо. Шальные глаза налётчика сверкали нездоровыми, лихорадочными огнями. Наркоман! В предчувствии ломки тощий был настроен агрессивно. Он схватил за воротник старуху, худые руки в наколках мелко задрожали. Наркоша оказался не один. Из-за его спины юрко вынырнул мелкий лысый типчик.
– Эн-ти всегда большую деньгу на себе прячут, а в коробке напоказ мелочёвку держат, – услужливо подсказал недоросток дружку, презрительно оттолкнув ногой корзинку с монетами и мелкими купюрами.
Третий в компашке – коротко стриженный здоровяк с красным, испитым лицом по-хозяйски отодвинул лысого в сторону и решительно шагнул к бабке. – Счас убогую путём обыщ-щем!
– Правду говорю, старуха где-то золото заныкала! – пискнул из-за его спины недоросток.
Толстые лапы с короткими пальцами потянулись к нищенке. Бабка с ненавистью, но без малейшего страха смотрела на обидчиков и молчала.
Дальнейшее действие развивалось стремительно. Длинный бесцеремонно схватил старуху за горло. Крепыш принялся деловито ощупывать жертву. Бабка сухими, слабыми ручками попыталась оттолкнуть обидчиков. Но сжимающие её горло руки Длинного не давали ни кричать, ни дышать. Цветастый платок свалился с головы, и седые волосы разметались по худеньким плечам.
– Во-о! Нашёл, – Крепыш вытащил из бабкиного кармана что-то аккуратно завёрнутое в чистый носовой платочек, развернул и презрительно хмыкнул. Нехитрый старушечий ужин – ломоть чёрного хлеба с дешёвой колбасой и несколько печенюшек упали на грязный пол.
– Зырь! – Мелкий шустро выхватил из потайного кармана пальто небольшую деревянную шкатулку. Но открыть её он не успел.
– Отпусти старуху! – коротко приказал Володя. – И валите прочь, пока я не вызвал наряд!
– Ты чо, мент, катись отсюда! – процедил сквозь зубы Длинный. Крепыш самоуверенно ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом. Недоросток оглянулся по сторонам и, убедившись, что милиционер один, оскалился, словно крысёнок, и вынул нож. Крепыш и Длинный одобрительно фыркнули.
Холодный гнев волной затопил Володю. Сознание заработало ясно и чётко. Испытанный приём – и нож отлетел далеко в сторону. Крысёнок-недоросток завопил от боли. От мощного удара в живот скорчился крючком Длинный. Крепыш, посмеиваясь, взмахнул тяжёлым кулаком, метя Володе в голову. Но, кулак не достиг цели, и, спустя мгновение здоровяк валялся на полу.
Володя повернулся,