тебе.
Питер задержал дыхание, затем глубоко вздохнул. Меньше всего на свете ему хотелось искать причину, чтобы уйти.
— Я останусь, Арабелла.
Она встала и, обернувшись к нему, обвила его шею руками. Блад помедлил мгновение, а потом прижал ее к себе. Он прильнул к ее полуоткрытым губам, но почти сразу отстранился и пробормотал:
— Самое время пожелать тебе доброй ночи. Ты все еще нездорова, я не хочу навредить тебе. Я буду здесь, в салоне....
Арабелла прикоснулась к губам Блада, словно призывая к молчанию. Он едва слышно застонал, ловя губами изящные пальцы, и поднял ее на руки.
В спальне Питер бережно опустил ее на постель, заплетающимися пальцами расстегнул свой камзол и нетерпеливо его сбросил. Арабелла не прятала взгляд в смущении, а, приподнявшись на локте, смотрела на него, и кровь вскипала в его жилах. Присев рядом сней, онпровел рукой по ее плечу, затем коснулся бедра.
— Я не устаю любоваться тобой, — тихо сказал он. — Ты позволишь снять твою сорочку?
— Почему ты спрашиваешь? Ведь ты уже делал это, пока я болела...
Блад улыбнулся:
— Тогда ты была моей пациенткой.
— А сейчас?
— Ты моя возлюбленная жена... — он наклонился к Арабелле, целуя ее. — Даже если обряд еще не свершен... Жена в моем сердце...
***
Солнечным мартовским утром «Атропос» вышла из Кайонской бухты и направилась к юго-западу. Ровный попутный ветер наполнял ее паруса и трепал разноцветные флажки, поднятые на фалах. Корабль двигался со скоростью около семи узлов, и не прошло и часа, как он оказался в нескольких милях от побережья Тортуги.
Волверстон оторвался от созерцания кильватерной струи и покосился на стоящего рядом Блада.
— Зачем только люди женятся? В жизни не думал, что меня угораздит выступить в роли преподобного отца. Ну, раз я заварил эту кашу, куда теперь деваться...
Старый волк передернул плечами, чувствуя себя не слишком уютно в камзоле из тонкого камлота вместо своей обычной куртки.
— Надеюсь, ты ничего не забудешь и не перепутаешь, — отозвался Блад.
— Чего уж тут путать... Питер, мы отошли на нужное расстояние, — Волверстон посмотрел на шкафут, заполненный принарядившимися по такому случаю членами команд «Атропос», «Арабеллы» и «Элизабет», и скомандовал: — Лечь в дрейф! — Затем хмыкнул, еще раз оглядев Блада: — Ты будто на абордаж собрался. Если вдруг передумал, только скажи, мигом спустим на воду шлюпку...
— Нед, будь так любезен, заткнись!
В кают-компании собрались офицеры трех кораблей Блада, за исключением Хагторпа: капитан «Элизабет» неожиданно вызвался сопроводить мисс Бишоп к импровизированному алтарю. Помещение было украшено источавшими сладкий аромат цветочными гирляндами, над которыми весь вчерашний день не покладая рук трудилась Жаннет. Чихнув, Нед повертел головой в попытке ослабить шейный платок.
— Не корабль, а... — под пристальным взглядом Блада он счел разумным не продолжать свою мысль и буркнул: — Я готов.
Подойдя к столу, Волверстон порылся в кармане камзола, вытащил два кольца и положил их на раскрытую Библию.
Двери распахнулись. Питер обернулся и замер, глядя на свою невесту, которую вел под руку торжественный Хагторп. На Арабелле было платье из блестящего шелка кремового цвета с распашной юбкой, позволяющей видеть нижнюю, белоснежную, украшенную золотистой вышивкой и кружевом. Перевитые нитями жемчуга волосы были уложены в высокую прическу. Возле стола Нат вложил руку мисс Бишоп в руку своего командира.
Сжимая тонкие пальцы и произнося слова брачной клятвы, Питер не сводил глаз с лица Арабеллы, словно опасаясь, что она растворится в воздухе.
— Отныне объявляю вас мужем и женой, — гулко возвестил Волверстон и замолк, принявшись с силой тереть глаз. — Эти цветы! — Обнаружив, что все выжидательно смотрят на него, он спохватился: — Ну да, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... Аминь, дети мои, идите с миром и любите друг друга. И да будет ваша кровать сработана крепко!
Арабелла вспыхнула, а кое-кто из присутствующих поперхнулся от такой неожиданной концовки.
— Нед! Кажется, это уже не входит в церемонию, — с расстановкой проговорил Блад.
— Да? А преподобный Джозеф в нашей деревне всегда так напутствовал молодых! — ответил Волверстон, ничуть не смутившись.
