Он заметил её не сразу: на установочном собрании, сидя в аудитории за последним столом, он обводил взглядом сидящих впереди однокашников и почему-то обратил внимание на заплетенную на её затылке аккуратным венчиком, плоскую косичку. Что-то почти детское было в её миниатюрной гладко причёсанной головке, и в этой косичке, и в слегка покатых округлых плечах, и в стройной фигурке, угадывающейся за спинкой стула.
Он хотел увидеть её лицо, но тщетно: со звонком, Она выпорхнула в стайке подружек, а впереди сидящие, встав, заполонили проход, не давая ему возможности последовать за нею. Толпа учащихся вынесла его на фасад, но подружки уже словно растворились, оставив его наедине с глубоким чувством разочарования.
Юный, исполненный различных впечатлений, Он на время забыл о ней, но лишь до той минуты, когда они столкнулись лицом к лицу в тесном вестибюле училища, переполненном утренним наплывом учащихся, спешащих на лекции.
Она подняла на него широко распахнутые глаза, а Он, едва успев захлебнуть воздух, как дайвер, погрузился в них на всю глубину и замер. И Она, на какое-то время, задержала на нём удивлённый взгляд, пока свирепое студенчество не повлекло их по узкому проходу здания к дверям аудиторий.
В течение всей последующей лекции, Он нетерпеливо ёрзал на стуле, дожидаясь звонка, страстно желая, под любым предлогом, познакомится с нею. Но стоило тому прозвенеть, как её с подружками тут же окружали ребята, свои и чужие, и ему оставалось лишь наблюдать, как внутри импровизированной компании звучат скабрезности, раздаются восторженные возгласы и раскованный смех. И так на всех переменах, вплоть до окончания занятий.
Похоже, ему ничего не оставалось, как идти следом за толпой её провожатых на почтительном расстоянии вплоть до её дома, где толпа тут же разбежалась, едва Она отделилась от неё и направилась к своему подъезду. Войти за нею он не решился.
Утром следующего дня, ни свет ни заря, Он как штык стоял уже у ворот её дома. Она, выйдя, направилась к нему и, без обиняков, спросила:
- Ты что тут делаешь?
- Тебя жду.
- Зачем?
- Хочу проводить в училище.
- А я что: дорогу не знаю?
- Знаешь, конечно…
Кроме прочего, знала Она и то, что ему, как и многим – если не всем – Она нравится, и, где бы Она ни появлялась, все хотели с нею познакомиться, познакомившись, хотели подружиться, а подружившись, предлагали замужество. Это ей-то, в её неполные пятнадцать. Она даже стала уставать от этих постоянных прилипал на улицах, в магазинах, кинотеатрах – везде, где бы Она ни находилась.
- Хочешь познакомиться? – спросила.
- Хочу, конечно, – ответил Он.
- И подружиться?
- И подружиться.
- А потом предложишь выйти за тебя замуж?
- Нет, а почему ты так решила?
- Потому что все предлагают мне выходить за них замуж.
- Глупости это.
- Вот и я говорю…
За весьма непродолжительное время, которое привело их к зданию училища, обнаружив полное совпадение мыслей, чувств и взглядов – сколько им надо юным-то – они успели по-настоящему познакомиться, подружиться, а когда Он сказал вдруг:
- Послушай, выходи за меня замуж!
Она весело рассмеялась…
Необычный во всём, явно не похожий на других, Он стал всё больше и чаще занимать её мысли, свободные от повседневных дел, связанных с учёбой, заботами по дому, вопросами личного порядка. Странно: Он не обременял её постоянным присутствием, ничем не старался лишний раз напомнить о себе, но всегда, когда Она начинала думать о нём – Он оказывался рядом. Зачастую, когда его рядом не было, появлялись другие, назойливые, банальные, иногда пошлые, и всегда малоинтересные. Это утомляло её, иногда начинало злить. Хотелось, чтобы рядом был Он, но сказать ему об этом Она не могла: боялась показаться нескромной.
Скоро их стали постоянно видеть вместе. Они, то степенно ходили рядышком и о чём-то живо переговаривались, то подолгу бродили молча, держась за руки, то, обгоняя друг дружку, бегали наперегонки и звонко смеялись. Вскоре, глядя на их такую тесную дружбу, их усадили за один стол, взяв обещание, не разговаривать во время уроков. Обещание они выполняли строго и неукоснительно.
Сидя рядышком, заряженные властным чувственным магнетизмом, они были счастливы ощущать его притягательную силу, отдаваясь без остатка необъяснимо приятному волнению.
Им завидовали. И хотя они были не единственной «любовной парочкой», они заметно отличались от других: Она необыкновенной красотой, Он необычайной открытостью, добротой и мужественностью.
Не в силах противиться всевозрастающему любовному влечению, они стали всё чаще уединяться. В достаточно просторном дворе старинного двухэтажного дома её родителей был уютный садик с беседкой густо увитой дикорастущим хмелем. Её-то и облюбовали они, для своих вечерних посиделок.
Он брал её тёплую маленькую руку в свою ладонь, становился на одно колено, и подолгу, не мигая, смотрел в её лицо. Она смущённо опускала глаза.
- Что ты на меня так смотришь?
- Любуюсь.
- Вот ещё: нашёл картинку с выставки.
- Напрасно ты так… на тебя приятно смотреть: ты – красивая.
- О боже, я постоянно слышу это и не от тебя одного. Иногда это просто раздражает. Все как за язык подвешены: красивая, красивая. Хоть сажей вымажься. А ты – рыцарь Печального образа, встань с пола, а то простудишься.
Он встал, не отпуская руки, поднял её со скамьи и властно, почти по-мужски, привлёк к себе. Она не противилась, прильнула к нему и спрятала зардевшееся лицо на его груди. Он чувствовал её взволнованное дыхание, едва ощутимую дрожь её податливого тела, и гулкие удары своего сердца…
Было уже темно. Сквозь плотные ветви хмельных зарослей беседки пробилось холодное свечение, и Он увидел, как на увлажнившихся густых ресницах её удивлённо поднятых на него глаз, вспыхнули искорки лунного света…
