продолжал вещать мэтр. – ведь именно сегодня Ваня десять лет назад переступил порог шахматного клуба!
– Браво! – прокомментировал чей-то бас.
– Поэтому позвольте вам представить наш скромный вклад в увековечивание его памяти, – мэтр сделал картинный жест и указал на покрывало.
Публика оживилась. Смутный говор прошел по толпе гостей, раздались аплодисменты, вначале жиденькие, потом все сильнее и сильнее.
– Мы решили сделать монумент в натуральную величину, – тем временем рассказывал Нилус. –наши опыт и знания очень пригодились. Однако нынешнее время требует новых подходов. И в мире и в обществе происходят значительные изменения, и наша задача приспосабливаться к ним, так сказать, двигаться в едином строю.
Вновь раздались аплодисменты.
− Я вызываю на сцену моего давнего друга и соратника Павла Алексеевича Длухова для торжественного открытия памятника!
Со всех сторон донесся барабанный бой.
— Прошу! — торжественно воскликнул Длухов и тотчас со статуи было сорвано покрывало под громовой бой в литавры. Взору собравшихся предстала белоснежная статуя мальчика в стиле Аполлона.
− Таким образом, − довольно вещал Нилус, − мы решили создать мемориал ритуально уби... простите, безвременно ушедшего от нас Вани Сомкина. Эта статуя представляет собой забальзамированное по древнетибетским рецептам и покрытое особым раствором тело Вани. Мы решили установить его мумифицированную фигуру здесь, в гостином зале дома творчества. А чтобы придать сегодняшней церемонии все же более праздничный характер, по вашим просьбам, − демон многозначительно улыбнулся кому-то в зале, − Ваня сегодня будет работать для вас!
Нилус протянул руку и незаметно нажал потайной рычажок позади постамента. Некоторые присутствующие ахнули. Из пениса мальчика игриво потекла шипящая жидкость, переливаясь цветами радуги и вскипая пузырьками в импровизированной подставке в виде чаши.
− Шампанское! − раздался возглас журналиста Коконко.
К статуе тут же подошли, вальяжно играя бедрами, Наталья и Александра. Длухов споро наполнил их бокалы. Полине тоже достался сосуд с почти прозрачной пенящейся жидкостью. Девушка сделала глоток и на несколько секунд закрыла глаза. Теперь торжественный вечер упал на нее сразу в виде света, а вместе с ним — разнообразных звуков и запахов.
Полина уселась за столик одна. Бокал был полон, а тарелка была загружена всякой всячиной. Тем не менее есть ей не хотелось. Вместо того чтобы есть самой, девушка наблюдала, как это делают гости. А они предавались пиршеству без каких-либо церемоний. Мясо, рыба, морепродукты...Кто-то поглощал мясную нарезку, а рядом с жадностью уплетали плодово-ягодное ассорти. Ломтики пирогов, тортиков, бисквитов, бесчисленные конфеты...пара человек лакомились суши. Время от времени один из гурманов подцеплял палочкой кусочек рыбы, обмакивал его в какой-то соус почти черного цвета и отправлял в рот.
Хитро улыбающийся Нилус наколдовал чего-то у члена мальчика, и тотчас с шипением волнующаяся масса шампанского куда-то просочилась, а Ваня стал извергать не играющую, не пенящуюся струю светло-коричневого цвета.
– Виски! – объявил мэтр.
Тут же к статуе стали подходить мужчины, в том числе и Сергей. Воздух у статуи Ивана наполнился шутками, смехом и весельем. От стены отделился ранее никем не замечаемый мужчина с недельной небритостью, в джинсах, майке и тапочках на босу ногу. Растолкав сгрудившихся у памятника гостей, он, не взяв бокал, припал к члену мальчика. Некоторое время слышалось только чавканье, сопение, хлюпанье.Наконец незнакомец распрямился и рыгнув, пошатываясь, скрылся за занавесом.
− Не соблюдает дресс-код Александр Валерьевич, − невозмутимо заметил президент федерации Аркадий Дворкевич.
− Экс-чемпион мира, постеснялся бы на людях так открыто демонстрировать свои наклонности! – вытерев рот салфеткой, пробормотал молодой Сергей Камалов.
− Он все же наш, а нашим можно простить многое, − заметил первый секретарь столичного спорткомитета Иосиф Каган.
− Конечно! Все-таки неудачный ученик почему-то всегда самый любимый ученик, − вторил ему мэтр, почему-то потирая руки.
У Полины веселье так же неожиданно улетучилось, как и пришло. Девушке вдруг отчего-то стало грустно. Интересные замечания Коконко перестали ее занимать. Знакомые лица более старших коллег сделались безразличными, по временам сливаясь, а воздух между ними почему-то начинал дрожать и струиться. Она отставила пустой бокал и откинулась на мягкое изголовье диванчика.
Какой-то шорох раздался рядом, а затем Полину обдало запахом перегара. Она открыла глаза, повернулась и увидела, как к ней подсел экс-чемпион мира Александр Валерьевич Факов. Судя по тому, как он отдувался и икал, он был порядочно выпивши, что, впрочем, подтверждалось ранее увиденным ею.
Улыбнувшись, Факов стал вглядываться, а потом радостно заорал:
– Что такое? Ее ли я вижу? Полина, да ведь это ты, горячая дебютантка? И ты здесь? – и тут он полез целоваться.
Шевелева отсела и с достоинством ответила:
– Пошел ты к чертовой матери. Смотри, с кем разговариваешь.
− А давай я тебе покажу обрезанного дракона? Хочешь? – экс-чемпион не отступал.
– Совсем оборзел, дядя? – Полина, подумав мгновение, прибавила к своей речи длинное непечатное ругательство. Все это произвело на легкомысленного экс-чемпиона отрезвляющее действие.
– Ой! – тихо воскликнул он и вздрогнул, – простите великодушно, наша президентская стипендиатка! Я все перепутал. А виновато паленое виски, будь оно проклято! – Факов достал карманные шахматы. – Я имел в виду ускоренного дракона, конечно ускоренного, с же-шесть на четвертом ходу! – он расставил фигуры и залопотал, мешая русские фразы с шахматными ходами, и прочий вздор.
– Ты бы ширинку застегнул, сукин сын, – сказала, смягчаясь, Шевелева.
Факов радостно осклабился, видя, что девушка не сердится, и восторженно сообщил, что молнию на джинсах ему сломала зубами Ольга Гантель из Лангепаса, у которой он незамедлительно потребует письменных объяснений в трех экземплярах. Он стал отступать задом и отступал до тех пор, пока не поскользнулся на сильно натертом паркете и не упал в кадку с пальмой.
Полине никуда не хотелось уходить, но ей было очень скучно. Ее не интересовала ни продолжавшая обжираться публика, ни пьяные выкрики отдельных гостей. Так она какое-то время сидела одна перед стоявшим на столе пустым бокалом, пока ее не потрогали за плечо чьи-то сильные пальцы. Судя по всему, она на какое-то время уснула, поскольку зал был уже почти пуст, зато ночь была в самом разгаре. Перед ней стоял хозяин вечера. Воспользовавшись этим, Полина обратилась к Нилусу и робко сказала:
— Пожалуй, мне пора... Поздно.
— Куда же ты спешишь? — спросил ее Нилус вежливо, но суховато. Остальные промолчали, делая вид, что увлечены сигарными дымными кольцами.
— Да, пора, — совсем смутившись от этого, повторила Полина и обернулась, как будто ища накидку или плащ. Ее нагота вдруг стала стеснять ее. Она поднялась из-за стола.
− Ты сегодня прекрасно повеселилась. А за веселье нужно платить - Нилус
загадочно улыбнулся. - Тебе, девочка, пора продемонстрировать свое шахматное мастерство, - сказал он, хитро прищурившись, затем взглянул в сторону Коконко, который сразу что-то пометил в своем блокноте. – Так что пойдем, девочка, со мной, − сказал он, поманив Полину рукой и девушка почувствовала, что не может ему сопротивляться.
Они оказались вдвоем в маленькой комнате без окон, где в центре стояли два кресла и шахматный столик. Нилус пригласил Полину усесться в одно из них, а сам сел напротив.
— Ну что, тебя очень измучили? — спросил он.
— О нет, — ответила Полина, но чуть слышно. Она видела, что фигурки были необыкновенно искусно сделаны. В комнате пахло серой и смолой, тени от светильников перекрещивались на полу.
− Тебе надо будет решить одну шахматную задачку, − внимательно поглядев на Полину, произнес мэтр. – за три минуты. Одну маленькую, но красивую штучку. Да, твоя задача будет усложнена! У тебя будут препятствия! Тебе будут мешать!
Нилус положил свою тяжелую, как будто каменную, и в то же время горячую, как огонь, руку на плечо Полины. Плохо понимающая, что происходит, девушка взглянула на присутствующих. Длухов незаметно развел руками. Александра же криво ухмыльнулась, словно зная, что произойдет дальше.
− Ну, если ты готова, − проговорил Нилус, − а я другого ничего и не ожидал, так будем без церемоний, − он воскликнул в пространство. – начнем!
