В нашем городке каждый чих здравствуется. И это понятно. Чем еще заниматься неработающим женщинам, как не обсуждать новости? А поскольку живем мы будто в аквариуме, одной большой семьей, то и новость любая бывает новостью лишь очень короткое время. Ну, да, до тех пор, пока не попадет на язычок нашим "сплетницам". Это муж мой так называет всех офицерских жен, которые по вечерам усеивают скамейки перед домом. Но это он, конечно, зря. Я бы и сама посидела вечерком, косточки чужие перемыла. Но – некогда мне. Потому что работаю. Вместе с мужем, в части, в хозяйственном отделе. Мне повезло: я – военнообязанная. А потому и работа для меня в части нашлась почти сразу. Правда, все субботы рабочие, один выходной, но зато и деньги приличные. А ведь не каждый офицер может похвастаться, что жена его работает. Далеко не каждый. Так что многие женщины мне завидуют. Я таких – ну, тех, кто завидует, - сразу отличаю. Потому что нос передо мной задирают, здороваются сквозь зубы, слова будто цедят. Ну, да я на них не сержусь за это.
Семья у меня благополучная: не пьем, не ругаемся. Некогда нам ругаться. Муж то на казарменном, то в наряде, то на учениях: такая у него служба. Дети у нас хорошие, сын и дочка, оба в школе учатся, и никаких нареканий. И самостоятельные. Живем мы хоть и небогато, а получше многих, потому что, опять же, в семье двое работающих. Обычная, в общем, семья. Никаких отклонений. Поэтому в своих разговорах наши соседки редко о нас вспоминают.
А чаще всего они говорят об Антонине. И это понятно. Тут есть, что обсудить. Хотя я лично ничего против нее не имею: всегда приветлива, жизнерадостна. Антонина тоже в нашей части работает, в секретном отделе. А приехала она в наш городок, чтобы мужа себе найти – так наши соседки утверждают. Может, так оно и есть, не знаю, я об этом не думала никогда. Некогда мне о таких вещах думать – своих забот хватает. А если и так, что ж, она девушка видная. Можно даже сказать, красивая. На ней даже форма сидит так ладно, что хоть на конкурс "Мисс прапорщица" посылай. И в женихах недостатка у Антонины никогда не было. Да только очень уж часто она их меняет: за полтора года все наши холостяки за ней ухлестывали. Кто провожал, а кто и в окнах Антонининых по утрам мелькал. Помелькал-помелькал, и опять ничего. Опять она одна. Видно, не нашла еще себе друга по сердцу.
А недавно я заметила, что соседки наши стали за моей спиной перешушукиваться. А Нинка подполковникова – самая зловредная на язык – вдруг стала мне так сладенько улыбаться при встрече, и даже пару раз поинтересовалась, как дела. Ну, я особого значения этому придавать не стала: мало ли, что у них на уме, у наших кумушек. У меня и без того своих дел хватает.
Муж уехал на полевую, на две недели, и я решила в его отсутствие кухню в порядок привести – побелить там, покрасить. Детей мобилизовала, мы с ними посуду, полки, табуретки в коридор повынесли, холодильник с плитой и пол газетами застелили. Тут как раз в дверь кто-то звонит. Пока я пробиралась по коридору между нашей рухлядью, тот, за дверью, извелся, наверное.
Открываю – Антонина. Я, помню, еще подумала, чего это она вдруг? Ко мне? Какое у нее может быть дело? Но все-таки в комнату пригласила, проход расчистила, даже пыль со стула вытерла: уж очень на Антонине платье было красивое, жалко такое испачкать.
А она уже щебечет: как у вас мило, да какие молодцы, что ремонт сами затеяли. Ну, а я так вяло поддакиваю. Не по себе мне что-то стало. Антонина это заметила, вздохнула, и перешла прямо к делу.
Оказывается, не зря мне Нинка улыбалась. Искала себе Антонина жениха, искала, и нашла… моего мужа. Пока моя разлучница рассказывала, как у них с моим все сладилось, я пыталась сообразить, как мне вести себя. В такой ситуации я впервые, но, что там говорить, все мы, бабы, об этом иногда задумываемся. Вот и я так же. И хотя до сих пор все у меня в семье шло гладко, а никто от измен не застрахован. И потому я давно для себя решила, что если такое случится, постараться обойтись без скандалов. Какой в них прок? Только себя унижать, сплетницам на радость.
И потому я сказала Антонине, вполне спокойно, что раз уж так получилось, то и нечего теперь тянуть, сплетниц радовать. Пусть мой переезжает к ней прямо сразу, после командировки. Я его вещички пока соберу, а развод мы потом оформим.
Антонина сразу оживилась, расслабилась. Она, видимо, не ожидала, что все так просто решится, и готовилась к чему-то другому. К разборке, может быть. Но разве я могу себе такое позволить при детях?
И стала Антонина меня хвалить, что я так хорошо мужа воспитала. Столько, мол, у нее кавалеров было, а лучше моего Вани никого нет. И все-то он умеет: и полки ей в два счета повесил, и кран на кухне починил, и потолки побелить обещался.
Вскоре Антонина ушла, а я села на диван и задумалась.
Вон в углу полки разобранные, два года уже стоят. А муж мой все никак время не выберет их прибить.
А вот телевизор наш старый. Стоит он экраном к стенке, крышка с него снята, и все внутренности пылью давно покрылись, а мужу все недосуг его починить. А ведь всего-то и нужно, что лампу какую-то поменять.
Я прислушалась: вот в кухне вода из неисправного крана капает. Две недели уже, и с каждым днем этот кап все учащается. Да, видимо, крепко мой Ваня на Антонину запал, раз ей краны чинит. Правда, что и говорить, зарплата моего мужа гораздо больше моей, но ведь детей он все равно без поддержки не оставит. С другой стороны – лишний рот из семьи уйдет, так что в материальном плане я ничего не потеряю. А уж кухню мы с детьми и сами побелить сможем – это для меня давно уже не проблема!
Я совсем успокоилась. Собрала Ванины вещички, сложила в "тревожный" чемодан (это такой чемодан, который всегда в полной готовности должен быть, на случай тревоги). Все туда поместилось. Много ли у военнослужащего вещей? Белье да форма казенная. И стала привыкать к мысли, что теперь я не замужняя жена, а обыкновенная "разведенка".
И, поверите, до того привыкла, что когда муж мой из командировки вернулся, я даже ужин к его приезду приготовить забыла.
- Не вижу радости! – Закричал он с порога. – Почему меня никто не встречает?
Я вышла в коридор и сказала без всяких предисловий:
- Приходила Антонина. Вещи твои забрала. Так что теперь она тебя, наверное, ждет.
Муж мой сразу как будто посерел и лицом осунулся. А потом молча ушел в свою
комнату. Долго, я слышала, он там ходил и курил, но так и не вышел. Утром, так и не сказав ничего, ушел на службу. На работе мы с ним почти никогда не видимся. Я уж вздохнула с облегчением: обошлось без скандала. А вечером пришел. Как ни в чем не бывало. И ужинать сел. А еще через день смотрю – и вещички его в шкафу развешены, и чемодан "тревожный" на полке стоит. Правда, с неделю мы не общались, а потом начали словами перебрасываться: в одном все же доме живем.
И все потекло у нас по-старому. Телевизор починили: я сама лампочку нужную купила, а потом мастера вызвала. Сын собрал полки, и мы с ним их вместе повесили. А кран на кухне наш прапорщик Володя из хозяйственной части исправил.
Вечером мы, как всегда, возвращаемся с работы вместе с моим Ваней: он впереди шагает, а я чуть сзади с сумками плетусь. Это и понятно. Ему ведь нужно, чтобы обе руки свободными были: одна – для отмашки, а другая – честь отдавать.
Правда, Антонина перестала со мной здороваться. Чуть завидит меня – и нос в сторону. Ну, да я не обижаюсь. Некогда мне обижаться.
В женихах у Антонины по-прежнему недостатка нет. Вон недавно наш молодой лейтенант Санько у нее в огороде грядки вскапывал, а на днях сам подполковник – Нинкин муж - ей до дому сумку с продуктами поднес. Но вот с замужеством никак у Антонины не выходит. Наши женщины говорят, что она собирается в другую часть переводиться – там себе мужа поискать. Да только ничего у нее не выйдет!
И я знаю, почему.
Тянет меня к ироничным женщинам...