Моей маме,
за то, что научила меня любить литературу
за то, что научила меня любить литературу
Пролог
Апрель 2000 года
- Ты дурак, Даниэль, – обвиняющим тоном заявила раздосадованная Ариадна, сердито уперев руки в бока. Ее глаза сверкали от гнева. Кровь прилила к обычно бледным щекам, и теперь они ярко алели.
- А ты – малявка, – снисходительно обронил он.
Даниэль казался себе важным, взрослым мужчиной. Еще бы! Ведь он был старше Ариадны на целых три года. К тому же он уже распростился с детством, в котором она еще пребывала до сих пор, и, похоже, не собиралась покидать.
Ариадна была смертельно обижена и оскорблена. Еще бы! Обозвать малявкой вовсе не одно и то же, что назвать кого-то дураком. То, что человек – дурак, можно доказать, а потому это прозвище простительное, а вот малявка – это оскорбление, которое ранило ее до глубины души, впрочем, это лишний раз доказывало, что Даниэль действительно был дураком. Ариадна крепко стиснула зубы от злости, поняв, что этот болван считает ее ребенком и смотрит на нее как на девчонку… Он не замечал, что ей уже пятнадцать, и она почти что женщина. Ариадна постаралась мысленно утешить себя: если этот кретин не способен разглядеть в ней женщину, это вовсе не означает, что она малявка. Однако утешение оказалось слабым: мало проку в том, что она почти женщина, если он по-прежнему ее не замечает.
Даниэль довольно усмехнулся, зная, что своим насмешливым ответом попал в самую точку, не сознавая при этом, где находится предел, за чертой которого подтрунивание превращается в настоящее и очень обидное оскорбление. Ариадна была точно такой же, как его сестрица Моника – обе обидчивые, и обеих до печенок задевало слово “малявка”. В своих мини-юбчонках и на каблучках они мнили себя женщинами с ног до головы, хотя на деле были всего лишь девчонки, играющие во взрослых, особенно Моника. Ариадна, по крайней мере, хоть не размалевывала себя как незнамо кто и не носила одежду из каталогов на манер моделей с обложек журналов. Должно быть, понимала, что без соответствующих форм и изгибов на его тощей, плоскогрудой сестрице облегающая одежда смотрится, как на корове седло, а на ней, пожалуй, будет еще хуже, учитывая то, что она худее Моники, а груди у нее и подавно нет. От остальных девчонок Ариадна отличалась только огромными зелеными глазищами, да еще умом, что совсем нехарактерно для переходного возраста, когда гормоны диктуют желания и вкусы подростков. Вероятно, оттого, что подружка сестры была разумной, она и носила одежду, которая шла ей больше и была не столь кричащих расцветок.
На самом деле Ариадна ему нравилась больше сестры, которая висела весь день на телефоне или увивалась за его друзьями, будто могла заинтересовать кого-нибудь из них, что было невозможно в принципе. Все друзья знали и соблюдали негласный закон: сестры были неприкосновенны, а такие приставучие и надоедливые как Моника, тем более.
- Пока, Даниэль, – попрощалась Ариадна. Ее голос подрагивал, словно она старалась сдержать слезы.
В связи с новым семейным положением родителей, ей предстояло уехать из страны, расстаться с друзьями и сменить школу. Больше всего из этих перемен девушку огорчало то, что ей придется быть вдали от Даниэля. Даже если он и не догадывался о ее чувствах, это вовсе не означало, что она не обращала внимания на его голубые глаза и каштановые волосы, которые он аккуратно укладывал с помощью геля, чтобы привлечь к себе внимание. Вот и сейчас ее сердце билось часто-часто, а руки безостановочно потели.
- Ари, подожди, – попросил Даниэль, подходя к девушке и впервые называя ее уменьшительно-ласкательным именем. – Мы увидимся летом? – спросил он с неожиданным интересом.
- Нет. Мы с Моникой на месяц поедем в Лондон, отдохнем, а заодно она попрактикуется в английском. Наши матери уже все решили, – пояснила Ариадна. От неожиданной близости парня у нее задрожали колени. Даниэль стоял так близко, что она могла почувствовать запах его одеколона и тепло его тела. Девушка мысленно сохранила эти ощущения, чтобы вспоминать их потом, когда она будет далеко, и Даниэль станет всего лишь печальным воспоминанием.
- Знаешь, а я, пожалуй, буду по тебе скучать, – признался Даниэль, и подивился своим словам. Не то чтобы это было правдой, просто он и сам не понял, как они вырвались.
- Вероятно, я тоже, – застенчиво ответила Ариадна.
“Врушка”, – укорила она себя, отлично зная, что будет тосковать по Даниэлю. При мысли о том, что она оставит позади, на глаза навернулись слезы, но девушка сумела сдержаться и не заплакать. Ариадна грустно улыбнулась, пытаясь справиться с глухим отчаянием, что лежало камнем на ее душе.
Даниэль лукаво приподнял бровь и шагнул к ней. Его темно-голубые глаза пристально смотрели прямо в зеленые глаза девушки.
- Это для того, чтобы тебе легче было вспоминать обо мне, – еле слышно прошептал он. Если бы Ариадна не ловила с жадностью каждое слово, она точно не услышала бы его.
Девушка не смогла ответить. Она даже не успела понять намерений Даниэля, как тот уже прикоснулся губами к ее губам. От удивления Ариадна не могла даже пошевелиться. Она и не думала, что он поцелует ее когда-нибудь, пройди хоть миллион лет. В мечтах она часто представляла его поцелуи. Они были разные: нежные, страстные, дружеские, неожиданные… и их было много-много. Эти мечты были весьма далекими и едва ли достижимыми, но сейчас они стали реальностью и превосходили любую из ее фантазий.
Своими настойчивыми губами Даниэль приоткрыл ее рот, и его язык тут же проник внутрь. Они оба испугались этого. Ариадна не знала, что ни одна из девушек, которых Даниэль целовал раньше, не была такой нежной и страстной, манящей к себе. Вкус ее губ был таким пьянящим, что у Даниэля даже волосы на затылке встопорщились, а голова наполнилась множеством мыслей; кажется, он начинал терять голову. С каких это пор его заинтересовала подружка сестры, умеющая так классно целоваться? Ошалев от поцелуя, пробудившего в его душе смятение, Даниэль грубо отстранился от девушки. Он не собирался целовать девчонку, на которую никогда не смотрел как на девушку, а если быть точнее, что-то не позволяло ему так смотреть на нее.
- Что с тобой, Даниэль? – растерянно спросила Ариадна, смущенная его реакцией.
- Пока, Ариадна. Счастливого пути, – попрощался Даниэль и, повернувшись, быстро зашагал прочь.
