Незнакомый мужчина стоит напротив скамейки в сквере, на которую я, чтобы отрешиться, остыть от только что закончившейся встречи с читателями, присела и робко смотрит на меня:
- Извините, пожалуйста, но могу я присесть рядом… ненадолго?
Ой, не хотелось бы сейчас - с кем-либо говорить… Но взглянула:
- Да, конечно. Присаживайтесь.
Пожилой, худощавый, почти седой, с бородкой и удивительно голубыми глазами… Да, не хотелось бы сейчас… и всё же, что ему надо от меня? Но молчит. Опустил голову. Бомж? Да нет, одежда опрятная, хотя и не очень-то по погоде. Спросить что-либо? Нет, подожду. Пусть сам…
- Вы только что говорили о героях своих рассказов. И говорили очень интересно, вот и хочу спросить... – Взглянул, смущенно улыбнулся: - Вы и вправду их всех когда-то встречали?
Ну и вопросик? Начать объяснять из каких ниточек ткётся рассказ?.. открыть то, что остаётся тайной и для меня? Нелепо. Нет, пока только спрошу:
- Простите, а как Вас зовут?
- Михаил… Мишкой меня зовут.
- Так вот, Михаил, – посмотрела на него: - Как принято теперь говорить, вопрос Ваш интересный, а вот ответить на него не так-то просто. – И улыбнулась искренне, чтобы развеять его смущение: - Но одно могу сказать: да, многих, о ком писала, встречала, так что…
- Значит, встречали. – И, как мне показалось, он удовлетворённо улыбнулся. – Значит, они – не придуманные люди. – И вроде как обрадовался: - Вот поэтому-то я и захотел…
Но замолчал… Да, интересно становится. С чем захотел – ко мне? Но хорошо хотя бы то, что подсел не просто для знакомства. Так почему замолчал? Еще не совсем решил спрашивать о своём? А, впрочем… Распрямился, вздохнул:
- Понимаете, какая история со мной приключилась. – Вынул пачку сигарет, молча кивнул на неё, но поняв мой жест, спрятал в карман: - Была она случайной и длилась… - Сорвал с куста листок, почему-то смял его. – Длилась… Ну да, почти четыре года, а теперь…
Он отбросил листок в сторону, я проследила его медленный полёт, перевела взгляд на Михаила и, подцеплённая на крючок его «случайной встречей», тихо подтокнула к продолжению:
- А теперь?
Он снова достал сигареты, но, коротко взглянув на меня, только понюхал пачку, зажал её в кулаке:
- Уж и не знаю, с чего начать об этом «теперь», – снова взглянул: - И потому, что его не стало. – Развел руками: - Нет его.
Я удивлённо взглянула, не решаясь снова «подталкивать», по опыту зная, что неуместным вопросом можно увести наметившееся откровение человека не в ту сторону. Но, по-видимому этого уже не надо было бояться, потому что он вдруг заговорил тихо, уверенно, короткими, словно заранее продуманными фразами… а, может, так оно и было?
- Понимаете какое дело… Это случилось почти четыре года назад… когда там, на Украине вспыхнул Майдан. – Усмехнулся: - Никогда не думал, что он так близко меня коснётся. – И, взглянув на пачку сигарет, на меня, виновато улыбнулся: - Вы уж извините… я только одну…
Я жестом дала понять: ничего, мол, курите, и он, вынув зажигалку, закурил, глубоко вдохнул первую затяжку и, отвернувшись выдохнул, попытавшись ладонью развеять дым.
- Так вот… Как-то летом приехал я на свою дачку, подхожу к ней и вижу: на моей скамеечке… А скамеечку эту сделал рядом с калиткой, люблю, знаете ли, иногда посидеть на ней, полюбоваться закатом над речкой, с соседом поболтать… Ну, подхожу и вижу: сидит на моей скамеечке женщина. Молодая, симпатичная, опрятненькая такая… но не знакомая, не нашенская. Я конечно удивился, но вида не подал, поздоровался и спрашиваю: «К кому-то приехали? Ждёте кого-то?» А она засмеялась и говорит: «Да не… не жду. Просто приехала и всё.» И опять засмеялась. Я снова удивился и этому её смеху, и ответу, но вида не подал, говорю: «Как это… «просто приехала? Ведь уже поздно и электрички в город уже не будет.» А она и отвечает: «Не будет так не будет. Вы же не откажете мне в уголке… переночевать?» И рассмеялась, а я… А я стою и не знаю, как ответить? Но прикидываю: что ей от меня надо? Ведь стар я для неё… да и не похоже, чтобы чем-то дурным занималась. Знаете, ведь по глазам многое о человеке можно узнать, а они у неё такие чистые, открытые, добрые. Вот и говорю: «Ну, тогда прошу… - И открываю калитку: - Проходите в дом, располагайтесь, будем сейчас ужинать, чай пить». А она и вспорхнула со скамейки, и нырнула в мою калитку.
Михаил замолчал, глядя на полыхающую крону клёна, потом наклонился, поднял несколько листков, понюхал их:
- Осенью пахнут… как и всегда… как и тогда. – Как-то замедленно положил их рядом на скамью, улыбнулся: - Ну, прошли мы с ней в домик, выложил я продукты на стол, взял нож, чтобы хлеб нарезать, а она вдруг ве-есело так и защебетала: не-ет, мол, на кухне должны только женщины хозяйничать. – И окинув взглядом мою кухонную утварь, заглянула в пустое ведро: - А Вы пока принесите-ка воды.» – Михаил коротко вздохнул: - Короче, оказалась моя незнакомка не только смешливой, но и хлопотливой женщиной. – И улыбнулся тому, давнему моменту: - А приехала в наш дачный массив, чтобы где-либо переночевать… для гостиницы денег не было, а завтра опять собиралась ехать в город искать работу. И так-то хорошо посидели мы с ней в тот вечер! – Помолчал, а потом взглянул на меня не коротко, а пристально: - Вы, наверное, знаете… судя по Вашим рассказам, что человека можно узнать сразу, да если он еще и расскажет о себе… Так и она. В тот же вечер и я узнал, что Люся… - И усмехнулся: - Люська-метелик, как она себя назвала, приехала с Украины, чтобы…
- Метелик? – прервала я. – Кажется это…
- Да-да, метелик – бабочка по-ихнему, по-украински. И прозвали её так еще в детстве потому, что она… - Потёр висок: - Как это она?.. А, вот! Дуже легковажна… ну, вроде как ни о чём не задумывается, порхает с цветка на цветок и все люди для неё дуже хороші. Вот так и поселилась у нас на даче та, которая з вітром в голові, как, посмеиваясь, сама о себе говорила.
Мой рассказчик умолк, я тоже молчала и всё крутился вопрос: ну и что?.. зачем он мне - всё это? Чтобы написала рассказ о Люське-метелике? Но для этого слишком мало «литературного материала», а додумывать что-то своё… Нет, пожалуй, сейчас поблагодарю этого приятного человека, попрощаюсь и пойду домой. Но тут услышала:
- Да-а… Поселилась Люся у нас и понемногу стали мы с женой узнавать о ней всё больше и больше. – Я невольно сделала нетерпеливое движение, удивлённо взглянула на него: так, оказывается, еще не всё? И он заметил это: - Вы, наверное, устали, торопитесь домой. Ну, тогда я буду короче… Короче, - И усмехнулся, заметив свою нечаянную тавтологию: - А родилась она на Полтаве в… - Махнул рукой: - А, забыл название этого городка. И была последним ребёнком и единственной девочкой в большой семье, с малых лет помогала матери, братьям и своё имя Люська-метелика стала… - Пошевелил пальцами, словно нащупывая что-то: - Стала отрабатывать с малых лет так: всё, что ей давала мать, обязательно делила с подружками, если те просили её о чём-либо, сразу бросалась исполнять, а когда обижали, смеялась на их обиды и тут же прощала. Когда подросла и стали парубки на неё поглядывать, то и им прощала обиды, измены, а когда вышла замуж и через год муж ушел к другой, а потом попал в аварию, и новая жена от него отказалась, то Люся привезла его к себе, ухаживала, лечила с пол года, а когда тот поправился, то опять ушел к той… И что ж Вы думаете? Когда я сказал ей, что, мол, уж это слишком!.. то она рассмеялась: «А що? Нехай буде щасливим, мені не шкода."
Михаил покачал головой, взял со скамейки, лежащие рядом кленовые листья: - Знаете, никогда не встречал таких… - Тряхнул оранжевым букетом: - Таких, греющих душу, людей. Ведь потом… когда заболела моя жена, она, приезжая к нам, не отходила от неё, привозила ей из Москвы нужные лекарства... – Отвернулся к рядом росшей туе и мне показалось, что смахнул слезу. – Если бы не она, эта Люська-метелика, то уже тогда стал бы вдовцом.
Встал, сделал несколько шагов в сторону, но остановился, постоял с минуту, вернулся, сел:
- Но ладно, я не об этом хотел… Так вот, её семья была всегда дружная, но потом стала распадаться. – Я удивлённо взглянула на Михаила, и он пояснил: - Ну, после четырнадцатого, когда на Украине началась вся эта заваруха. Ведь что получилось: были у неё три брата, и все стали думать по-разному. Вот и пошло-поехало. Споры, крики и даже до драки доходило, а потом и совсем… Один уехал в Киев, чтобы сражаться против москалей за самостыйну Украину, другой - на Донбасс, в ополчение, и когда его ранили, то ездила спасать. Ну а третий, уже женатый, уехал в Россию на заработки, вот она и металась между ними. – Вздохнул, и словно пропел: - «Серденько моя на частини розривається!». – И грустно улыбнулся: - Это она так говорила, когда приезжала с Украины, навещая своих любимых братьев, отвозя им то, что зарабатывала в России…
- И где работала? – боясь прервать ставшим для меня интересным рассказ, решилась уточнить.
- А в Москве. Через неделю туда ездила… в каком-то ночном кафе или ресторане на кухне тарелки мыла.
- Да-а… - протянула я, - Многим эти события на Украине судьбы сломали, вот и ей, её братьям. – И, помедлив, нерешительно спросила: - Но Михаил, скажите… Зачем Вы всё это мне рассказали? Честно говоря…
- Честно говоря, - подхватил он: - мало надежды, что Вы мне поможете, но всё же… Ведь Вы говорили, что много узнаёте из Интер… - и, споткнувшись, замолчал.
- Из Интернета, - подхватила и я.
- Да-да, из Интернета, - усмехнувшись, оживился он: – Я-то им не занимаюсь, глаза уже не те, а Вы… Вот и хочу попросить… - Кажется, он смутился. – Хочу попросить… хочу предложить Вам написать что-то о Люське-метелике. Может её брат или кто-нибудь прочитают и отзовутся?
И в его глазах засветилась такая наивная надежда, что отказать было невозможно. Но я невольно развела руками и он, приняв этот жест как сомнение или отказ, заторопился:
- Да нет, Вы не думайте, что я хочу от неё чего-то… жениться там или что-то еще. Нет! Куда мне… – махнул рукой. – Я просто хочу знать… как она?.. где, что с ней, с её… своими понятиями о людях, не разочаровалась ли, не попала ли в чьи-то злые руки? – И посмотрел решительно: - Только это и хочу знать, только это.
И я сдалась. Да и рассказанное Михаилом вдруг легло на душу. И уже знала, что от этой «темы» не избавиться, что будет преследовать она, пока не «ляжет и успокоится» в рассказе, который так и назову: «Люська-метелика». Только вот финал каким будет?.. А, пожалуй…
- Михаил, скажите… - Он с надеждой взглянул на меня. - Чтобы Вы сказали Люсе, если бы встретили её? Или что передали, если бы знали где она?
И он, не удивившись моему вопросу, радостно улыбнулся и сказал слова, которые, как мне показалось, приготовил заранее:
- Люсенька, яркое моё солнышко! Если тебе станет плохо, пожалуйста, возвращайся! Я так тебе чекаю!
* Чекаю (укр.) – жду.