"ЗАЛАТАЯ ГАЛАВА"

II глава



Через два дня, когда улеглись первые восторги, Наталка и Маришка снова решили заварить этот волшебный напиток. 

«Может, положим в этот раз поменьше листочков?» - прошептала экономная Маришка.  «Да, ты права! Ведь надо чтобы хватило их как можно большее количество заварок», - ответила Наталка.

Бабушка Маришки,  как и в прошлый раз, была на дежурстве в своём кинотеатре.

Девочки повторили ритуал в точности, как в первый раз. В красивый фарфоровый чайник из сервиза «Мадонна» положили зелёные листочки, подождали несколько минут, чтобы напиток заварился, и снова наполнили чашки. Конечно –  страшно, но любопытство было сильнее.

Подружки оказались с каком-то холодном подъезде; лестница с затейливыми коваными перилами понималась высоко вверх. Девочки решили подняться по ней. На седьмом этаже они увидели табличку  с надписью: «Товарищи воры! Не лезьте, пожалуйста, в мою квартиру, так как в ней нет ничего ценного. Иначе можно только зря сломать себе шею, если хозяин выйдет вам навстречу». Подписано - Якулов.

Наталка и Маринка  были таким, что всякий запрет действовал на них, как призыв сделать всё в точности до наоборот, поэтому они поняли, что обязательно надо войти в квартиру, тем более, они сильно замёрзли… Конечно, им было немного страшно, что их примут за воров, но вспомнив,  что в прошлый раз их никто не видел, и они решились войти.

Это был довольно большой зал;  синеватый табачный  дым поднимался к самому потолку, девочки даже закашлялись.  Одна стена зала от пола до потолка была вся занята большим окном. Слева у входа крутая деревянная лестница вела на антресоли, в беспорядке стояли несколько стильных стульев, два мольберта и  табуретки с красками. Вдоль стены помещался длинный стол с гладкой фанерной крышкой. Над столом висело длинное и узкое зеркало в светлой резной раме. Справа от входа высокая арка с занавесом разделяла зал и примыкавшую к ней небольшую комнату, в которой находились секретер, диваны, два мягких кресла и шкаф с рулонами бумаги, папками и книгами. В углу слева, около большого окна зала, стояла ванная колонка, за открытой дверью виднелась ванна.
 
Зал был заполнен большим  количеством людей – в старомодной одежде, причёсанные по-старинному. Большинство женщин были подстрижены под «каре», мужчины с набриолиненными волосами, многие – с прямым пробором, девочки видели такое  в старых фильмах.  Женщины – в свободных шёлковых платьях чуть ниже колена, в чулках,  в туфельках на каблучках в виде рюмочек, мужчины все в костюмах и белых рубашках. 

На граммофоне  крутилась пластинка с вальсом «Осенний сон». Наталкина  бабушка очень любила эту мелодию. Несколько пар танцевали. Некоторые сидели на низких диванчиках, поставленных вдоль стен. На столе стояли  бутылки, стаканы, наполненные алкоголем, на блюде  -  закуски. Дамы курили папиросы в мундштуках, мужчины – папиросы  и трубки. Все напудренные, нарумяненные, даже мужчины. 

Навстречу девочкам бежал голубоглазый белокурый кудрявый мужчина  с лицом цвета светлого фарфора. Мужчина был одет в светло-серый костюм, в белоснежную рубашку, завязанную щеголеватым галстуком. Наталка и Маришка испугались, что он их растопчет, настолько стремителен был его бег. Глаза мужчины беспокойно скользили по лицам присутствующих в зале, словно он кого-то искал. Он хватал за руки всех встречавшихся на его пути и взволнованно спрашивал: «Вы видели Изадору? Где она?» 

Мужчина кого-то смутно напоминал Наталке, но она не могла вспомнить, где она его видела. Вдруг её словно током ударило. Маленькая  фотография в журнале «Мурзилка», когда ей было лет пять, над её любимым стихотворением: «Белая берёза под моим окном  принакрылась снегом, точно серебром…»  Эти стихи были написаны так, словно автор прочитал в душе Наталки то, что она чувствовала, но не могла выразить словами. Ведь и под окнами их пятиэтажки была точно такая же берёза… 

Стихотворение  подписано – Сергей Есенин.

Вдруг к поэту подошёл высокий стройный мужчина, черноволосый  с прямым пробором, приобнял его и сказал: «Не беспокойся, Сергуня, она обещала  после полуночи прийти!»

В дверь позвонили.  Худощавый мужчина с квадратными усиками прервал свой танец с красавицей партнёршей, вышел в прихожую и распахнул дверь.

- Как же я рад вас видеть, проходите,  пожалуйста!

Друзья, у нас в гостях – королева танца, великая Айседора Дункан! Красивая, величественная дама, рыжая, с огромными голубыми глазами, небрежно сбросила с себя шубку, поправила ярко красный хитон, струящийся мягкими складками, и вышла на середину зала. 

Наталка шепнула Маришке: «Как приятно пахнут её духи!» Наталка подумала, что уже через три года, когда её примут в пионеры, она сможет носить пионерский галстук из красного шёлка, так похожий на ткань одеяния великой танцовщицы.

Человек, открывший дверь, как девочки поняли, хозяин дома, постоянно покашливая,  представил гостью присутствующим: «Эта великая женщина, родилась на берегу Тихого океана, в американском городе Сан-Франциско, но своим искусством покорила не только обе Америки, но и всю цивилизованную Европу. Глубоко и серьезно изучив традиции танца Рима и Древней Греции через наскальные рисунки и изображения на античных вазах, она создала новый вид танца, новое его видение. Хорошо о ней сказал поэт Максимилиан Волошин: «Айседора Дункан танцует все то, что другие люди говорят, поют, пишут, играют и рисуют.  Она танцует Седьмую симфонию Бетховена и Лунную сонату, она танцует «Primavera» Боттичелли и стихи Горация, итальянских примитивов, и Тициана, и глюковского «Орфея». Ей аплодировали великие мира сего: и король Англии, и гениальный Роден, и Чаплин, и даже Ленин. Ее мечтой было и остается желание обучить тысячи детей высокому и благородному искусству танца. Этим она уже занималась и в Германии, и во Франции. И вот теперь приехала к нам в Россию с той же целью.» 

Айседора обратилась к человеку, сопровождавшему её, и сказала что-то на иностранном языке. Мужчина перевёл: «Айседора Дункан просит всех присутствующих спеть «Интернационал».

Все в едином порыве запели:

«Вставай проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш мы новый мир построим,
Кто был никем тот станет всем!»  

Айседора сбросила туфельки, и босиком начала танцевать! 

Но каким волшебным был её танец! Он не был похож ни на один из тех, что видели Наталка и Маришка по телевизору и даже на балет «Лебединое озеро», на котором Наталка была в местном театре оперы и балета вместе с мамой!Точный, необычайно легкий полет ее тела и тонкая выразительность жеста захватили присутствующих. Вначале танцовщица легла прямо на пол, как будто придавленная тяжёлым гнётом. Все, затаив дыхание, следили за движениями танца, в котором ясно видели рабочего, который скинул стальные цепи капиталистического рабства.  Радостно засияло лицо балерины. Вихрем несётся  Айседора по сцене в ликующем танце освобождения, а затем… гордо ступает навстречу прекрасному будущему.

По окончании танца Есенин  вскочил с места и на огромном зеркале, идущем во всю стену, острым камешком своего кольца начертил два четких слова: «Люблю Дункан» - и поставил три огромных восклицательных знака.» 
 
Поэт вскочил на табуретку и начал декламировать:

«Мир таинственный, мир мой древний, 
Ты, как ветер, затих и присел.
 Вот сдавили за шею деревню
 Каменные руки шоссе. 
Так испуганно в снежную выбель
 Заметалась звенящая жуть...
 Здравствуй ты, моя чёрная гибель,
 Я навстречу к тебе выхожу!
 Город, город, ты в схватке жестокой
 Окрестил нас как падаль и мразь.
 Стынет поле в тоске волоокой,
Телеграфными столбами давясь.
 Жилист мускул у дьявольской выи,
И легка ей чугунная гать. 
Ну да что же? Ведь нам не впервые
 И расшатываться и пропадать.
 Пусть для сердца тягучее колко,
 Это песня звериных прав!..
 ...Так охотники травят волка,
 Зажимая в тиски облав. 
Зверь припал... и из пасмурных недр 
Кто-то спустит сейчас курки... 
Вдруг прыжок... и двуного недруга 
Раздирают на части клыки. 
О, привет тебе, зверь мой любимый! 
Ты не даром даёшься ножу!
 Как и ты, я, отвсюду гонимый,
 Средь железных врагов прохожу. 
Как и ты, я всегда наготове, 
И хоть слышу победный рожок, 
Но отпробует вражеской крови 
Мой последний, смертельный прыжок. 
И пускай я на рыхлую выбель 
Упаду и зароюсь в снегу...
 Всё же песню отмщенья за гибель 
Пропоют мне на том берегу.»

Читая стихи, поэт полностью преобразился; он закрыл глаза, протянул вперёд правую руку ладонью книзу, было впечатление, что он ощупывает слова, которые произносит, гипнотизирует аудиторию, он был похож на шамана.  Читал он неистово, бурно, громогласно, голос был немного хриплый, срывающийся, взволнованный. Его чтение доказывало, что за каждым словом стихотворения  -  истинное переживание большой личности.
 
Когда Сергей Есенин закончил читать стихотворение, Айседора Дункан  подошла к поэту и поцеловала его своим маленьким ярко-алым ртом прямо в губы!
 
Девочки остолбенели от неожиданности!

Эти двое вели себя так, будто были знакомы целую вечность! Хотя было ясно, что они видят друг друга впервые. 

Айседора прилегла на кушетку, стоящую возле стены, а Сергей сел на пол, возле неё. Танцовщица запустила пальцы рук в мягкую кудрявую шевелюру поэта и ласкала его голову. А Сергей продолжал читать стихи: 

«Не ругайтесь! 
Такое дело! 
Не торговец я на слова. 
Запрокинулась и отяжелела 
Золотая моя голова. 
Нет любви ни к деревне, ни к городу,
Как же смог я ее донести? 
Брошу все. 
Отпущу себе бороду 
И бродягой пойду по Руси. 
Позабуду поэмы и книги, 
Перекину за плечи суму, 
Оттого что в полях забулдыге 
Ветер больше поет, чем кому. 
Провоняю я редькой и луком 
И, тревожа вечернюю гладь,
Буду громко сморкаться в руку
И во всем дурака валять. 
И не нужно мне лучшей удачи, 
Лишь забыться и слушать пургу, 
Оттого что без этих чудачеств 
Я прожить на земле не могу.» 

«Залатая галава!» - повторяла Айседора Дункан. 
И повернув лицо поэта одной стороной к себе шептала: «Ангел, ангел!»
Вдруг внезапно повернув его голову другой стороной, вскрикнула: «Чёрт!»
  
…И  опомниться не успели, как ошарашенные девочки оказались снова в квартире Маришкиной бабушки.



В рассказе использованы фрагменты воспоминаний современников С.А.Есенина.