тяжелую психическую травму. Недавно я одолжил...
- Нет, нет, - быстро перебил меня доктор, - это не по моему ведомству.
- И в горле у меня пересыхает... першит, особенно, когда уроки не выучишь, а отвечать надо.
- Тоже не ко мне! - И он направил меня к очень трудно выговариваемому доктору.
Но я там уже был, а второй раз идти не хотелось, и я побрел к невропатологу.
- Вращай руками, - сказал мне доктор, - и потом постарайся пальцем правой руки дотронуться до кончика носа. Тоже самое повтори с левой рукой. Затем...
- До вашего носа дотягиваться?
- Да зачем же до моего. У тебя что, своего нет?
- Доктор, с руками у меня все в порядке! И с носом тоже. А вот с ногами неладно...
- Что такое?
- Не идут! Отказывают ноги, судорогой сводит! В основном по утрам - как в школу идти. Видимо, я переутомился, и мне нужно срочно ехать в санаторий, или в дом отдыха на берегу Черного моря. Ведь верно, доктор, ведь правильно?
- Нет, неверно. Тебе нужно больше заниматься физкультурой, разрабатывать мышцы, развивать мускулатуру. Посмотри на себя: разве это мускулы?
Я внимательно, насколько мог, осмотрел себя... и ничего не обнаружил.
- Непременно надо делать по утрам зарядку, бегать во дворе!
- Нет, во дворе Паралич ударит.
- Да отчего же!
- Оттого, что он хулиган. И очень больно дерется! Как ударит, а ударит он обязательно, так и все - паралич сразу наступает. Поэтому у него и кличка такая.
- Ты меня разыгрываешь, мальчик?
- Нет, подыгрываю.
- Почему?
- Потому что хочу полезно-сладких глюкозных таблеток!
- Но у меня их нет.
- Но вы же врач?
- Врач, - согласился он.
- Глюкоза - полезный продукт?
- Конечно.
- Врач должен облегчать страдания больного?
- Безусловно.
- Так вот, мои страдания могут облегчить только сладко-полезные глюкозные таблетки.
- Да, но ты не больной.
- А какой же?
- Ты хитрый, - засмеялся доктор и дал мне сладкую мятную пастилку.
Последний доктор, осматривавший меня, был, наверное, самым главным доктором. Перед ним на столе лежали кучи папок и бумаг. Непрерывно звонил телефон. Поминутно заходила медсестра: забирала одни бумаги, приносила другие. Доктор что-то подписывал и отвечал на телефонные звонки. Наконец, он обратил на меня внимание и спросил - на что я жалуюсь?
Я сказал, что у меня болит голова и сильное сердцебиение; болезнь обостряется во время арифметики, и может быть, он даст мне освобождение от этого предмета, а то как бы чего не случилось.
- Нет, не дам, - кратко ответил доктор.
- А от природоведения? Симптомы те же, плюс темнота в глазах и стеснение в груди.
- И от природоведения не дам!
- Жаль, - вздохнул я. - Тогда дайте слабительного Лисицкому. А то он пыжится, тужится у доски, красный как рак станет, а ответить не может. Надо помочь парню.
- Я думаю, что он не нуждается в слабительном.
- А что же ему нужно?
- Ему, впрочем, как и тебе, уроки учить надо, и никакие лекарства вам не нужны.
- Доктор, а можно мне высказать свое мнение по этому вопросу?
- Нет! Мнения здесь могут высказывать только я, и в редких случаях медсестра Маша, - и он с чрезвычайной доброжелательностью посмотрел на нее, а Маша, в свою очередь, с удовольствием покраснела.
В это время в кабинет ввалились Славка с Лисицким, и последний с порога решительно заявил:
- Доктор, я смертельно устал!
- Я тоже, - вздохнул доктор.
- Мне хочется домой.
- Мне тоже.
- Я стал спотыкаться о собственную тень!
- Это пройдет.
- Доктор, у меня болит живот!
- Что ты ел?
- Тресковую печень.
- А банку открывал?
Мы посмеялись.
- А может быть, у меня язва?
- Нет, язва у меня.
Мы опять посмеялись. Веселый доктор!
- Тогда поставьте клистир вон тому малому! - и Лисицкий указал на меня.
- Нет, я больше не могу, - пробормотал доктор про себя и промокнул лысину носовым платком. - Чайку бы, Машенька, - сказал он просительно.
Лисицкий был явно разочарован.
- А ты почему такой полный? - повернулся доктор к Славке. - Верно, ты кушать любишь?
- Люблю... А что, у вас есть?
- Собственно ... у меня ничего нет, - растерянно проговорил доктор.
- Тогда вы надо мной издеваетесь, что ли? Не имеете права! Я пожалуюсь своему папе, а он дружит с папой Сабельникова, а тот командует ротой автоматчиков...
- А я скажу папе, - подключился Лисицкий, - что в вашем хозяйстве нет ни одной паршивой клизмы! - И в тон Славке добавил: - Пусть он проверит, как вы расходуете средства.
Доктор бросил на нас немного затравленный взгляд и тяжело задышал.
- Нет, пора на пенсию, - опять пробормотал он про себя.
Когда мы уходили, я услышал, как доктор жалобно сказал медсестре:
- Как я устал, Машенька! Смертельно!
- Я тоже, - вздохнула медсестра.
- Вы не представляете, как мне хочется домой.
- Мне тоже.
... Мы сидим с ребятами у двери врачебного кабинета и нам тревожно. Ойкая и айкая, вместе и порознь, мы испуганно переглядываемся.
- Ой! - сказал я.
Вдруг дверь кабинета со стуком распахнулась, и в проеме показался огромный детина-доктор.
- Кто сказал: "Ой!" - заходи!
Я покорно встал.
- Лечиться будем, - сказал детина, размахивая какой-то железякой.
- Зачем? Я не хочу, - сказал я с тоской.
- Мне неинтересно, чего ты хочеш, а чего не хочешь. Я сказал: "Заходи!"
- Сюда? - спросил я с еще большей тоской, потихоньку переходящей в неописуемый ужас.
- Сюда, сюда... Все пути-дорожки ко мне ведут... Хе!.. Открывай-ка пасть пошире, то есть рот... Непорядок! Трех зубов уже нет. - Он еще раз внимательно вгляделся в мою пасть-рот. - И еще двух!.. Скажи: "Здравствуй, доктор!"
- Не скажу!.. Ой!
- Скажешь, скажешь. Деваться тебе некуда, а врач я отличный. На каждый зуб больше часа не затрачиваю.
- Час на зуб?! - У меня волосы поднялись дыбом.
- Ну, может, полтора...
- Тогда я лучше пойду, нет, побегу, - сказал я, дрожа всем телом. - Потом... подожду... в следующий раз.
- Чего ждать-то, гангрены? Потом будет поздно. Все равно придешь, а, пожалуй, что и приползешь. Сил у тебя не останется.
- Ой!
- Что, глаза на лоб лезут?
- На затылок. Рвите немедленно! Мне очень плохо.
- А кому сейчас хорошо... Год рождения?
- Чей? Зубов?
- Не придуривайся. Проклятье! Что это у тебя голова не держится... зависла, мотается из стороны в сторону, глаз красным налился...
- Я не циклоп, у меня два глаза.
- Вот сходишь к нашему окулисту... - зловеще улыбнулся здоровяк. - Падучей болезнью страдаешь?
- Страдаю, - ответил я, и губы мои задрожали. - Падую часто. Народ у нас толкучий.
- Эх! Сколько я операций переделал, сколько зубов передергал: и падучим, и тем, кто крепко в кресле сидел... до поры до времени. Не волнуйся, сейчас я тебя выздоровлю!
Доктор попытался привязать меня к креслу. Я отчаянно сопротивлялся.
- Да не дергайся ты! Сиди спокойно, целее будешь. Скажу тебе откровенно: люблю я операции. Атмосфера особенная такая... Гнетущая! Берешь ножичек... скальпель я хотел сказать. Чик! И в дамки!
Я вздрогнул.
- У меня живот заболел, и с головой что-то, - пожаловался я доктору.
- Ну вот, болезнь развивается хорошо, - он с удовлетворением потер руки. - Ты уже плохо видишь и слышишь. Да-с! Дальнейшее, как говорится, молчание... Хотя не сразу, не сразу... Ну что же. Не будем пороть горячку. Сначала вырежем аппендицит, затем удалим камень, а там и до зубов доберемся. Зубы - это на десерт. Хе-хе... Да и зачем тебе камень? За пазуху не положишь... Ведь верно, ведь правильно? Был бы еще золотой...
- Нет у меня никакого камня! - закричал я.
- Нет так нет. Ладно, ладно, не волнуйся, оставлю я тебе твой камень, носи на здоровье. Хе-хе... Грыжу вырежем. Так сколько, говоришь, тебе лет?
- Да какая разница!
- В общем-то никакой... Вдруг на памятник надпись потребуется.
- На какой памятник!
- Ну, не на мой же, - пожал плечами доктор.
- Это уж не ваша забота! - Я совсем разволновался.
- Забота у нас простая, работа наша такая, -запел он неожиданно.
"Кошмар! Он еще и поет".
- Так, масочку, масочку, - донеслось до меня через некоторое время, словно сквозь вату. - Сестра, он еще дышит! Давайте скорей скальпель!
- Потом голос затянул: - Лучше не-е-е-ту того све-е-е-ту...
Я стряхнул с себя оцепенение и рванулся к выходу.
- Ты куда?
Я не ответил.
- Чисти зубы! - несся за мной громовый голос. - Следи за своим здоровьем!
Когда я проснулся, то первым делом тщательно почистил зубы.
Сегодня в классе с утра было непривычно тихо.
Все сидели хмурые и сосредоточенно жевали "Орбит" без сахара. Из верхних нагрудных карманчиков торчали зубные щетки разной степени жесткости.
