Замыленное утро. У подъезда в позе Галилея стоял Одинокий Авиатор и диагностировал Солнце. Через темное бутылочное стекло.
- Как там Солнце? – я попытался заглянуть в его «телескоп».
- Болеет, – вздохнул Одинокий Авиатор. – Солнечная корь. Всё в пятнах.
- А я догадывался: и небо в поволоке, и солнечные зайчики не прыгают.
- Кроме одного. - Авиатор оторвался от стекла и показал пальцем в глубину двора.
Там сантехник, по прозвищу Солнечный Зайчик, у которого на плечах не голова, а бильярдный шар, путался в невидимых нитях Окружающего Пространства. Он спотыкался об Нечто и хватаясь за невидимую нить Ариадны, старался сохранить равновесие. Потом задрав ногу пытался переступить через только ему понятную преграду.
- Похоже, что он только что материализовался, но полностью не вышел из портала, - заметил Одинокий Авиатор.
- Когда пятна на Солнце и зайчикам нездоровится.
Авиатор кивнул и опять прильнул к «телескопу».
Мимо гордо прошла Бурёна, с огромным бюстом и в новых космических сапогах.
- Смотри-ка, Авиатор, у неё вчера были сапоги с лунной платформой, а сегодня с антипригарным покрытием.
- Она знает секрет размножения сапог, - пряча стекло, доложил Авиатор. – Она сказала: «Чтобы сапоги размножались, ноги надо не скрещивать, а разводить».
Я посмотрел на свои покусанные временем кеды и скрестил ноги. Одинокий Авиатор понимающе кивнул.
