Вошедшая сестричка осторожно подняла малыша из колыбельки и подложила под Катин левый бок
- Давай мать! Корми сына! Хорош валяться -то!
Катя обнажила полную левую грудь. Малыш, почуяв молоко, закопошился,засопел, губки и носик его разом уткнулись в набухший сосок и послышалось нежнейшее чмоканье. А в груди Катиной разгорался огненный шар, через мгновенье захлестнувший всю ее целиком. Шар абсолютного блаженства и счастья!
- А дед!? – насилу оторвала наконец Катя взгляд от начинающего засыпать сыночка. – Дед там как? Он про малыша знает?
- А как же! – отвел взгляд Андрей. – Ему первому сообщили!
- Как он сам-то? Держится. Ты с ним был?
- Ну…, понимаешь, он сейчас в больничке, там …! Я-то работаю, кто же с ним будет, пришлось положить. На время …! Я забегаю. Да! Сегодня вот опять пойду.
И отошел к окну. Катя напряженно проводила его взглядом.
- В хосписе он! – уже оттуда бросил Андрей. – Клянусь! Он сам захотел! Настаивал. Ругался, выражался некультурно. Сам все бумаги подписал. Вытребовал, можно сказать. Вот и отвезли, соседка молодец – помогла. Вот … пока так! Обслуга, кормежка, медицина – всё там есть. Если нянечкам приплатить, так вообще как в санатории будет.
- А со мной … не посоветовался!? Я же родня-то!
- Плохая ты была! Это сейчас всё слава Богу! А тогда … никто не знал, чем и закончится. Дед в те дни на второй план ушел. Если не на … пятый - десятый!
Катя понимающе кивнула. И не осуждала. Сама виновата, нечего было в обмороки грохотся.
Еще через месяц, ранним утром, Андрей, только что прилетевший из командировки осторожно, чтобы не разбудить, еле слышно провернул ключ, вошел в коридор и застыл на месте.
На него, не мигая, смотрел, твердо стоящий на ногах и лишь чуток придерживающийся за ходунки … дед.
- Дед! – окликнула из комнаты Катя. – Ты как там! Живой! Двигай, двигай ногами..., раз-два-три, раз-два-три. Разрабатывай! Путин вон еще один парад затеял. Готовься...! Я Игнаську тут пеленаю.
- Гостей вот встречаю! – прошепелявил в ее сторону дед. – Заходи Андрюха. Не робей! Прорвемся...!
|
