Трактирщик принес тарелки с сушеной рыбой, хлебом и пивом.
-Ничего, кроме алкоголя, нет?
-Ничего, сударыня. Бедно мы живем. Все, что есть подаю. Отклонюсь.
Я рассмотрела ужин, постучав его хвостом о деревянное основание кровати.
-Брось в пиво, к утру размякнет. –засмеялся Милрод.
Похоже, кроме хлеба ничего более не предвидится. На улице начинало смеркаться.
-Все думаешь о Рассердце. –скорее утвердил, чем спросил рыжебородый.
-Такое ощущение, будто все ускользает. И я ничего не могу с этим поделать.
-Даже если мы загоним коней, это не остановит его.
-А что остановит?
-В нем Чистая кровь… Это может быть его...
-Что его? –рассердилась я, зная, что Милрод хочет сказать. –Предназначение? Нет никакого предназначения! Мы сами выбираем свой путь.
-Как ты выбрала Ийрома?
-Сколько ты будешь мне это напоминать? Это было не мое желание!
-А чье, если не секрет?
-Он инкуб!
-Какая удобная отмазка, а, Алластора?
-Ты сам знаешь, что это не отговорки.
-Он сказал.
Милрод замолчал, и я повернулась к нему, увидев нахмуренные, сведенные к переносице рыжие брови.
-Что сказал?
-Что не накладывал на тебя чар.
От обиды я отбросила сухарь в сторону тарелки.
-И ты поверил? Поверил ему? Ох… Мы вместе больше полувека, а тут появляется какой-то там чародей-мородей и ты тут же веришь ему?
-Он не обращается ночью. В белых рубашечках ходит. Моложе и красивее меня.
-Моложе и красивее?! Да он инкуб! Они все такие. Ты его истинный-то облик видел?
-Видел. Когда в комнату зашел. –Милрод отвернулся. –А там вы.
-Да это человеческое обличие было!
-Да какая уже теперь разница-то?
Он провел рукой по шерсти лисьего воротника своего плаща, повесив его на стул и вздохнул.
-Мы никогда не говорили об этом.
-И правильно делали. Больше нервов сохранили. –лег на свою кровать волколак, отвернувшись ко мне спиной.
1.
«Оглушающий вой ветра. Нет. Это что-то не из нашего мира. Это сильнее – раздирающий, словно не свой. Срывающийся звук, переходящий в хрип, громкий, безумный. Металлический вкус. Это крик? Холодный ветер обжигает глаза. Это мой крик?
Серый, уменьшающийся силуэт. Все вокруг плывет. Слезы застилают. Грязная стена.
Нет слов. Их не может быть. Только крик. Не понимание. Мольба.
Силуэт становится почти не различимым. Скрывается за деревьями. Неожиданно горячий снег. Ледяной ветер закрывает волосами глаза. Красный. Вокруг красная земля. Вокруг только красный.»
-А-ал!
-Что?
Милрод отошел к окну.
-Ты все еще кричишь по ночам.
Я села, потирая плечи. Видимо ему пришлось долго трясти меня, прежде чем добудиться.
-Нам уже пора ехать. Светает.
-Дай мне пару минут.
-Буду ждать в конюшне.
Горло болело.
-Заезжайте к нам, сударыня, доброй дороги.
Трактирщик взял плату и, ударив по стойке грязной тряпкой, поковылял в сторону столов.
-Что от тебя хочет совет?
Я погладила коня и подошла к Милроду.
-Сам бы хотел знать. Эй. –он крепко сжал мою руку. –Не пройдет луны, как мы будем в Нейрате.
-Знаю.
-После заката я буду в небольшой деревне беженцев под Смолом. Оттуда к утру направлюсь в Ранийскую крепость.
-Я постараюсь быть там в это время.
Милрод улыбнулся.
-Буду ждать дома. Постарайся не умереть.
Совет никогда не беспокоит мысль о хельдах. Тяжелый стук копыт огромного коня Милрода становился глуше.
Каждый из нас старается не показывать волнения. Но это и без того очевидно.
Заросший яблоневый сад окружал дом. Единственное, пожалуй, чего стоило опасаться здесь ранним утром, так это падальщиков. Их усилиями у поместья не стало даже ворот – и те утащили.
Вместилище небольшого фонтана давно ссохлось, покрывшись трещинами. Ступени к дому заросли почерневшим мхом.
Ветер поднимал иссыхающий плющ, обнажая выскобленные на глиняном фасаде надписи. Корявые, рваным подчерком: «убийца», «не благодарная», «тварь».
Сорванная с петель дверь, обрушенные балки второго этажа. На стенах надписи того же содержания. Затхлая вонь гнили, плесень.
-Где же ты… -пробубнила я себе под нос, обыскивая помещение.
Заваленный камин: обломки мебели, истлевшие книги. Осколки зеркала, стоявшего на каминной полке. Большой обеденный стол, покрытый внушительным слоем пыли. Заваленная вторым этажом кухня и кладовая. Перевернутая мебель в спальной. Под обрывками листков маленький ножик. Деревянная ручка вся пропитана старой кровью, лезвие поржавело. Путь в подвал. Этой дорогой пользуются чаще, видно следы босых ног.
-Лю. –тоннель осветило небольшими, но яркими фонариками.
Кости в углу, присыпленные землей. Человеческие. Но довольно старые. Слишком много для одного человека. Сложенные рядом с соломой. Последняя, видимо, лежак. Пробитые винные бочки. Небольшая отдельная комнатка без двери. На столе зажжённая лампа. Значит я здесь сейчас не одна.
-Лю. –фонарики погасли, оставив тусклый свет лампы.
Я повернулась к шкафу, распахнув. Лишь паутина да пыль. Но это единственная подходящая мебель в комнате, не считая стола и пенька у него.
-Клеа. –мои следы замело, скрыв присутствие.
Долго ждать не пришлось.
За скрипом лестницы появились длинные, тонкие босые ноги –все, что было видно в щелку между дверцами. Натуженные, свистящие выдохи. Свет от лампы стал ярче. Мелькнула лысеющая голова с спадающими на плечи редкими сальными черными волосами. Длинные пальцы заправили прядь за ухо. Существо замерло. Оно знает о госте. Я сжала рукоять меча. Бестия медленно перевела свои зеленые глаза на шкаф, и склонила в бок голову. Нет сомнения. Она смотрит прямо на меня.
Я разжала руку. Она сейчас рванет.
-Стой! –быстрый шаг из шкафа навстречу существу. Бестия отпрыгнула к стене, зашипев. –Стой! Я не причиню тебе вреда! Подожди. –она скрипела черными кривыми зубами и была готова расцарапать меня длинными ногтями. –Я хочу тебе помочь. Снять проклятие. –я достала маленький бутылек. –Ты ведь хочешь этого? -существо выпрямилось. - Я помогу тебе. –бестия с подозрением смотрела то на меч на поясе, то на протянутую к ней руку. –Я прокаженная. Покажи мне.
Я сорвала крышку зубами и, сжимая ледяную и шершавую руку существа, сделала небольшой глоток.
«Булькающие, глухие словно под водой, голоса. Вспыхивающий свет. Раздражает. Музыка. Это прием?
-Дорогая, почему ты одна?
Размытые тени стали людьми. Танцующие, беззаботные.
-Мне страшно, отец.
-Ну-ну... здесь нечего бояться.
Крепкие объятия. Беспокойство.
-Я не могу выйти за него.
-Мы обсуждали это. –тонкие, дрожащие губы. –У нас нет другого выхода. Это ради семьи. Ради рода.
-Но отец!
Яркий свет. Жжение на щеке.
-Он пришел в этот дом 10 лет назад! Все, что мы имеем, - это все благодаря ему! –удар. –Не смей даже думать об этом! Ты его!
Лица размылись тенями. Спешка. Топот копыт. Дикое ржание. Крики.
-Держите ее!
Позади огни факелов, всадники. Резь по рукам – поводья вырвало из рук. Вкус земли. Ржание ускакавшей лошади.
Тень резко переместилась. Острая боль в груди. Нечем дышать.
-Куда ты собралась? –крик сверху. –Ты думала мы не догоним? Думала можешь сбежать?
Рука проходит во что-то влажное, липкое, холодное. Следующее воспоминание? Тепло дома. Свет. Невыносимая боль. Дрожащие, окровавленные руки. Горькое на языке. Страх.
-Дочка… -скрип двери. –Нали? –черные глаза наливаются кровью. –Что ты наделала? Что ты…?
Быстрые тяжелые шаги.
-Он не возьмет меня такой не красивой!
Жжение на голове. Клок волос, падающий на окровавленные руки. Моток в бок. Сбивающиеся, не держащие ноги. Сильные, большие пальцы сдавливают шею, заставляя стоять. Голова кружится.
-Мать! Посмотри, что она с собой сделала! Не благодарная! Тварь!
Женский крик, вой.
-Я здесь.
Ледяной пот по спине.
Размытая тень мужчины. Средних лет, темный, высокий.
-Пощадите! –крик отца. –Прошу вас! Я не знал!
Мужчина поднимает руку. Щелчок. Отец отлетает в стену, разбивая собой зеркало. Красный блестящий перстень. Он сжимает руку. Весь второй этаж обрушивается. Крики слуг. Тело отца словно перемалывает. Оглушающий женский вой. Тень мужчины рассеивается.
-Ты! –мать подползает ближе. Все вокруг кружится. –Убийца! За что? Зачем ты это сделала? –крик срывается в хрип. –За что? –серые, молящие глаза. –Он же твой отец!»
Не чувствуя ног, я упала, ища взглядом бестию. Ошалевшие глаза смотрели на меня из угла помещения.
-Пой.. –вместе со звуком вырвалась кровь. -..дем.
Существо закрылось тонкими кистями, прижав к груди ноги.
Меня начало потихоньку отпускать. Воздух вновь наполнился гнилью и пылью.
Мир еще пошатывался в глазах. Проклятая заметно дрожала. Я взяла старый мешок со стола, и, собрав в него кости под лестницей, вышла из дома.
Бестия с интересом и не пониманием смотрела из ограды как я сбрасываю кости и нож в одну кучку на каменной кладке у фонтана.
-Иди сюда.
Она опасливо приблизилась, дав мне схватить ее за руку.
-Рам. –кучка загорелась синем пламенем. –Отпусти ее.
В поднявшемся дыму появились очертания отца и матери. Они уже не кричали и не требовали, а лишь смотрели. С умиротворением.
-Клятва, принесенная, больше не имеет силы. - руку обожгло, но я продолжала держать существо. –Верни время вспять.
Бестия истошно вскрикнула и, вырвавшись, умчалась. Слабость взыграла, но я устремилась за проклятой, даже не видя ее, ориентируясь на вонь, которую могла оставить лишь она.
Взамен искореженной, тощей сущности, с огромными зелеными глазами, длинными сальными волосами и впалыми черными щеками, предо мной сидела нежная на первый взгляд женщина. Она обнимала свои ноги и плакала в тени яблони. Ее удлиненные когти стали короткими и больше походить на человеческие ногти. Костлявые, тонкие конечности, округлились и приобрели приятный цвет.
-Держи.
Руки дрожали, и она жадно глотала.
Я аккуратно забрала флягу у теряющей сознании девушки. Она свалилась на меня. Лицо покрывали не глубокие шрамы. Видимо бедняжка изрезала себя, лишь бы не выходить замуж за не любимого. Я сняла плащ, и, накрыв ее, встала. Ее платье все было изорвано, грязное, окровавленное. Русые волосы спутались. Вздохнув, я подняла ее легкое, давно не кормленное тело, на руки.
У дороги на свист прискакал мой конь, ожидающий неподалеку.
На горизонте горели огни деревни. Моя спутница зашевелилась.
-Как ты себя чувствуешь?
-Я очень хочу есть. –она сглотнула, смотря на костер.
Я выдернула из земли прут, на котором готовилось мясо и передала ей.
-Кому ты пишешь? –полным ртом поинтересовалась проклятая.
-Моему очень хорошему другу. Твоя земля была продана с аукциона вместе с поместьем одному достаточно богатому торговцу. Он нанял меня для зачистки. Потому возвращаться тебе больше некуда. Мой друг – старейшина Ранийской крепости.
-Ты везешь меня туда?
-Да. Ты девица. У тебя есть выбор.
Она опустила прут с рыбой, резко вскинув голову:
-Стать шлюхой?
-Или дать клятву.
-Ты ведь прокаженная?
Я привязала листок к ноге ворона, отправив того в небо. Моя спутница не унималась:
-У тебя на шее кольцо прокаженных! Я слышала о вас. Это пожизненные рабы.
-Пятьдесят тысяч.
-Чего?
-Пятьдесят тысяч заказов, и ты свободна.
Девушка округлила глаза, переводя взгляд то на мою татуировку, то на рыбу.
-Это ведь не реально сделать.
-Реально.
-Но как?
Небо окрасилось красным. Залив пожирал солнце, принося тьму.
-Нам пора гасить костер. -я достала из наездной сумки накидку.
