- Так всё же это ты... - И на том конце связующей нас «нити» мужской голос то ли с облегчением, то ли с радостью выдохнул: - А ведь надежды почти не было. Мало ли Галин в моём родном Карачеве! Но вот позвонил и оказалось... Да Сашка я, Сашка Коротин! Помнишь, как для ребятишек кукольные спектакли ставили?.. Ну как же, как же! А кукол, которых вы, девчонки сами делали?.. Обещаешь вспомнить... то-то ж... Как узнал твой номер? Да на твоём сайте... Да-да, заглядывал, читал, а когда наткнулся на «Ведьму из Карачева», то и мелькнуло: а вдруг это она? – И рассмеялся. – Даже не верится, что такой подарок судьба подбросила. Я ведь давно хочу заглянуть в «страну своего босоного детства», но всё – никак, а вот теперь... А теперь скажи мне свой мейл и где живёшь... Недалеко от Карачева? Значит, если приеду, то съездим вместе?.. Вот и хорошо, вот и договорились.
И вспомнила... Простыня, привязанная к двум колышкам, а за нею с одной стороны мы, а с другой босоногие зрители, девчонки и пацаны с соседних улиц. Их всего-то с десяток, но мы рады: вот же пришли, пришли по объявлениям, вчера расклеенным на деревьях и заборах: «Приглашаем на кукольный спектакль «Гуси-лебеди» около дома № 9 в 17 часов.» Наши самодельные куклы еще тихо лежат в корзине, но, наверное, тоже волнуются, как и мы: я, моя соседка Тонька, Аллка, живущая в другом квартале за церковью, Лариска из-за речки и Сашка, примкнувший к нам, девчонкам потому, что любит читать стихи. А учит их все, попадающиеся на глаза в книгах, газетах и потом нам, уставшим после шумных игр и притихшим в подступивших сумерках, читает: «Шли пионеры вчетвером в одно из воскресений, как вдруг вдали ударил гром и хлынул дождь весенний...» А еще был Сашка нашим художником, рисовал и для нашего спектакля лес, печку, яблоньку и даже ёжика на картонке, которого мы потом вырезали. Ну а действующих лиц сказки, - Машеньку, Иванушку и деда с бабкой, - мы уже делали сами, выпрашивая у мам и бабушек их сносившиеся платья... Ах, эта очаровывающая пора детства, когда ценностью кажется каждый пёстрый клочок и настоящим кладом - вдруг найденный в огороде кусочек когда-то бывшей тарелки или чашки... Но что еще помню о Сашке? Да, был он белобрыс, голубоглаз... мать у него была учительницей, может, поэтому и стихи любил, и не только любил, но вживался в них так... Да-да, помню, как перед нашим спектаклем читал вот это: «Там, вдали за рекой, загорались огни, в небе ясном заря догорала, сотня юных бойцов из будённовских войск на разведку в поля поскакала...» И вспомнилось именно это потому, что сама любила петь эту песню, когда оставалась одна дома, поэтому и до сих пор не забылась: «Они ехали долго в ночной тишине по широкой украинской степи, вдруг вдали у реки засверкали штыки. Это - белогвардейские цепи. И бесстрашно отряд поскакал на врага...» А вот Сашка, когда доходил до этих строк, то голос его становился громче, он поднимал руку, взмахивал ею, словно в ней была сабля, а потом... Да, помню, как на том нашем спектакле на словах: «Он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи...» голос его вдруг задрожал, он замолчал и, не закончив читать стихотворение, нырнул к нам за растянутую простыню, плюхнулся на траву, прошептал: «что я честно погиб за рабочих» и на его глазах я увидела слёзы... увидела и, конечно, удивилась: чего это он? Тогда моему совсем еще юному сердцу не было дано почувствовать того, что смог он, Сашка... Вот, пожалуй, и всё, что вспомнила о нём, - ведь вскоре его семья уехала в другой город, - и вот теперь он пообещал приехать.
Но пока через несколько дней в Яндекс-почте я открыла такое письмо от него:
«Признаться, я тоже пишу помаленьку, но никуда не помещаю, просто для меня это - хобби. Ведь иногда наткнёшься на какое-либо откровение вроде твоего, и вдруг появится интерес: а как я?.. кем был, кем стал? И начнёшь копаться в себе, а потом прятать строчки в компьютер. Пройдёт какое-то время, откроешь файл, прочитаешь и удивишься: а вроде бы и неплохо написал! Может ты помнишь, как я любил стихи? А если не помнишь, то скажу: да, любил. И очень! И когда подрос, сам пробовал писать. И не только писать, но и посылать в газеты, журналы, но оттуда получал почти одно и тоже, как под копирку: «Читайте поэзию классиков.» Вот и решил: хватит баловаться, надо искать настоящую профессию, которая даст деньги. И нашел. Хотя и с большим трудом, но открыл своё дело, так что живу хлопотно, но деньги есть. Семья, дети довольны, а сам... Понимаешь какое дело. Вроде бы всё у меня получилось так, как хотелось, но чего-то не хватает. Для души не хватает. И часто вдруг оглядываюсь с вопросом: «А всё ли со мной так, как должно быть?» Словно что-то по дороге потерял, а найти не могу. И потому не могу, что не знаю: а что искать-то? Ладно, ты уж извини. Нажаловался. Но мы обязательно свидимся. Свидимся, поговорим, съездим в Карачев. Я относительно недалеко от тебя живу, так что жди».
И после этого Сашка... а вернее теперь уже Александр замолчал. Но недавно посыпались от него короткие письма... нет не письма, а отрывки из его записок. И написаны так, словно исповедуется перед самим собой. Недоумевала: зачем их присылает? Ведь не объяснял этого. Но не спрашивала, ибо у меня был свой резон: всегда интересно наблюдать за «работой» чьей-то души, а эти наброски открывали нечто новое о нём, поэтому, выбрав из них то, что раскрывало суть того, чем он занимается, составила из них такой «дайджест»:
«Наверное, кто-то думает, что свободный предприниматель валяется в кровати до обеда, потом выпивает в кафе свой смузи, не спеша идет в офис, читает прессу, смотрит телевизор... О нет! Уже с утра тебя начинает подбрасывать от телефонных звонков и мыслей, а к вечеру даже тошнит от них. Но ловишь и кайф, это даже бодрит! Как и то, что знаешь: только от тебя всё зависит. И вся бюрократия — ты сам».
«Завидую бизнесам, у которых есть финансовая подушка с оборотами в несколько сотен миллионов, с кредитным плечом и овердрафтом в хорошем банке. А я - где-то посередине. У меня – микробизнес. Цех. Двенадцать рабочих. Десятки заказов в месяц. И всё вроде бы нормально, - сбиваются деньги, которые уходят на НДС, налоги, аренду. То есть живу здесь и сейчас. Сколько «монет» есть на счете, стольким и распоряжаюсь, а если нет, беру в долг у сотрудников, поставщиков».
«Решения надо принимать каждый день, каждый час, минуту. Покупка станка, согласование макетов, утверждение прототипов, утилизация материалов, увеличение сдельного контракта... Как же это утомляет! Поэтому, когда приходишь домой, тебе уже не до детей, не до жены, и самое успокоительное – коньяк».
«Нет более суеверных людей, чем мы, предприниматели. Покормить дворовую собаку, перевести старушку через дорогу, обязательно помыть машину перед Новым годом - секретные знаки, в которые веришь для удачи, для очистки кармы. А если не везет, если непруха, то начинаешь сомневаться: а тем ли занимаюсь, так ли поступаю с теми, с кем связан? И такое начинается! Хоть вешайся. И учишься признавать свои ошибки, брать на себя всю вину, когда надо просто остановиться, сказать: «Я не прав». И идти дальше».
«Не любя заниматься тем, чем занимаешься, нельзя. И даже смотреть на тех, кто нехотя исполняет твои поручения – не так заливает растворы, фрезерует - невозможно».
Когда прочитала эти, заинтересовавшие меня и собранные в один текст заметки Александра, то тут же спросила себя: а дальше что... для чего мне это нужно? Но тут же мелькнуло подсказкой: а, может, пригодится «автору»? И в тот же вечер отослала ему текст с припиской: «Александр (или можно – Саша?), высылаю из присланных тобою текстов то, что показалось интересным, но со своими короткими комментариями. Не знаю, зачем это делаю, но, может, быть, мой свежий взгляд что-то тебе подскажет?» Но он не ответил, а я, боясь быть навязчивой, не спросила его. Но, привыкшая вдумываться в то или иное явление или человека, всё никак не могла совместить того мальчика из детства, так любящего стихи и теперешнего коммерсанта, - ну как могли ужиться в одном человеке тот и другой? Ведь тот Сашка умел видеть себя в тех, о ком читал, он словно поселялся в душе другого, как бы предчувствую беду, которая могла постигнуть и его. Да, наверное, взрослость его «излечила», но раз задаёт себе тревожащий вопрос: «А всё ли со мной так, как должно быть?», то значит, что в глубине его души остались ростки из прежнего, - из детства.
А потом он прислал еще и вот такую притчу, коротко предварив словами: «Прочитай. Услышал по радио, потом нашёл в Интернете. Приеду, - поговорим.
Однажды добрый человек попросил Бога: «Господи, если можешь, покажи мне, пожалуйста, Рай и Ад.» И Господь подвел его к двум дверям, открыл одну из них и тот увидел бесконечно длинный стол с котлами на нём, в которых была пища, от которой исходил такой вкусный запах, что у доброго человека слюнки потекли. Но люди, сидящие вокруг стола, выглядели умирающими от голода, хотя у каждого к руке была прикреплена ложка с длинной ручкой, которую он мог наполнять едой, но так как ручка была слишком длинной, то поднести её ко рту было невозможно. Добрый человек был потрясен их несчастьем, а Господь сказал: «Ты увидел Ад. А теперь покажу Рай.» Отворил другую дверь и человек опять увидел такой же длинный стол, такие же чаши на нём, люди держали такие же ложки с длинными ручками, но выглядели сытыми и счастливыми.
«Я ничего не понимаю» – сказал добрый человек, взглянув вопросительно на Господа, а тот ответил: «Всё очень просто. Тех, которых видишь, научились кормить друг друга, а те, которых ты уже видел, думают только о себе».
Тогда я не поняла: зачем он прислал мне эту притчу? И резонно подумала: ну что ж, когда приедет, поговорим.
И он приехал через несколько дней на машине, остановился в гостинице и на другой день повёз меня в наш «город босоногого детства». Весна набирала разбег, за окном мелькали распушившиеся кроны берез, омытые первыми дождями помолодевшие ели, сосны, у обочин, отражаясь в озерцах воды, мелькали желтокрылые стайки калужницы. Странно, но Александр часто замолкал, словно додумывая что-то, а я, не решаясь тревожить его неуместными вопросами, тоже помалкивала, любуясь свежими красками весны. Но вдруг, после одной из затянувшихся пауз, услышала:
- Ты знаешь почему я прислал тебе ту притчу? – И лишь взглянув на меня, продолжил: - А потому, что... Короче, ехал я однажды вот так... долго ехал и от усталости, чтобы встряхнуться, включил радио. Включил и слышу только это: «Всё очень просто. Те, которых видишь, научились кормить друг друга, а те, которых ты уже видел, думают только о себе». – И усмехнулся: - Ну, меня и заинтересовала эта фраза, запомнил её, а когда приехал домой, в Интернете по ней нашел всю эту притчу. – Снова коротко взглянул: - Наверное, спросишь: а что в ней зацепило, да?
Я лишь улыбнулась: пусть сам ответит на свой вопрос. Но он помолчали через минуту заговорил совсем о другом:
- Когда я женился, надо было обеспечивать семью, вот и закрутилось колесо, заработала голова и надо было прежде всего думать о семье, детях, надо было зарабатывать больше, больше, а сердце... моё сердце,
