(к картине Дэниэла Риджуэя Найта «Две женщины в пейзаже»
Картина «Две женщины в пейзаже» написана Найтом в тот период, когда художник жил в г. Пуасси
(ныне пригород Парижа)
Если ты в три часа пополудни сидишь с лучшим другом в Пуасси на берегу Сены, а тенистая аллейка со скамеечкой сама направляет ваш разговор в философское русло, глупо пить что-то другое, кроме Noyau de Poissy. Эдгар Бенуа и Патрик Леру глупыми людьми, конечно, не были, поэтому на скамейке среди фруктов стояла бутылочка именно этого ликёра, прославившего город на всю страну.
- Всё же не пойму, Патрик, - говорил Бенуа, задумчиво потягивая из бокала, - что мы здесь делаем? За каким дьяволом ты приехал сюда сам да ещё и меня с собой притащил? Будь это лет двадцать назад, я бы тебя понял: здесь полно молоденьких крестьянок, и среди них есть симпатичные! А мужчин тут явно не хватает! Но сейчас…
Он недоумённо пожал плечами и залпом выпил оставшийся ликёр.
- Главная причина, - сказал Леру, вновь наполняя бокалы, - в том, что 9-го сентября 1561-го года здесь состоялся религиозный диспут между католиками и гугенотами. С того времени и по сей день никаких других событий в Пуасси не происходило.
Эдгар на мгновение задумался, потом решительно помотал головой:
- Не пойму, какая тут связь.
- Это потому, что ты не читаешь газет, друг мой. Вот и приходится мне быть головой во всех наших делах, а ты – только исполнитель.
- Ага, значит, что-то наклёвывается? И что же ты вычитал на этот раз?
Патрик переставил на скамейке бутылку и выдернул газетный листок из-под лежащих на нём груш и яблок.
- Смотри, это позавчерашний номер "Le Temps". Переходим в раздел «Новости» - вот: «На этой неделе ожидается приезд в Париж известного американского коллекционера и мецената Авдия Либермана. Как всегда, цель его визита туманна, что даёт возможность строить различные предположения. В частности, наш культурный обозреватель Эжен Дюбаи считает…» - ну, дальше уже неважно.
Патрик посмотрел на озадаченное лицо друга.
- Наверное, ты правильно делаешь, что не читаешь газет, Эдгар, - заметил он. – Судя по всему, это тебе ничем не поможет… Ну-ну, не обижайся! Шучу ведь! Сопоставь эти два факта – приезд коллекционера и религиозный диспут, который, по сути, и привёл к Варфоломеевской ночи – и ты всё поймёшь.
Эдгар погрузился в раздумья.
С Леру он был знаком без малого сорок лет, и все сорок лет они были вместе, лишь время от времени расставаясь на два-три года для очередной отсидки.
Патрик, и правда, верховодил в их компании, разрабатывая хитроумные планы краж и ограблений, но ведь опыт есть опыт, кое-чему научился от него и Эдгар. Ну, по крайней мере, стал понимать, что на этот раз задумал его друг.
- От этого диспута остались какие-то документы, - сообразил он, - и мы должны приделать им ноги, чтобы уже в таком виде предложить американскому бездельнику, который отвалит за них кучу денег.
- Браво, дружище! – воскликнул Патрик. – Но с небольшой поправкой. Документ будет всего один: речь Мишеля Лопиталя в пользу обеспечения гугенотов законными правами. Ну, и как тебе моя идея?
Эдгар с довольным видом кивнул.
- В принципе нравится: смыться с бумагой в кармане намного легче, чем с мраморным бюстом на плече. Но ведь и охраняют её монастырские служаки, наверное, неслабо?
- Ну, за те 350 лет, что прошли со дня диспута, они несколько расслабились. Скажу тебе больше: ничего не охраняется вообще! Сразу после вечерней мессы все разбегаются из монастыря и даже не запирают двери, потому что через полчаса приходит рыбачка Лизетта, которая подрабатывает в монастыре уборкой помещений. Она потом и запирает двери и по дороге домой заносит ключ кюре.
- Ага, значит, за эти полчаса мы и должны украсть этот документ?
- Не мы, а я. У тебя будет другая задача. Полчаса, как сам понимаешь, время нереальное. Документы выставлены для обозрения в витрине, чтобы вырезать толстенное стекло, придётся делать много проходов. Поэтому нужно, чтобы Лизетта пришла не через полчаса, а хотя бы через час, а лучше - полтора. Вот ты её и задержишь.
Эдгар был настолько ошеломлён, что минуты две просто разводил руками, прежде, чем смог, наконец, хоть что-то сказать.
- Патрик, ты в своём уме? Сорок лет назад мы с тобой решили, что никогда не будем применять к людям насилие. Именно благодаря этому нам ни разу не давали больше трёх лет. Но раз не это, значит, чтобы задержать, ты предлагаешь мне вступить с ней в сексуальную связь?
- Ну да, а чем ещё, кроме секса, можно задержать женщину, которая торопится на работу и относится к ней очень ответственно?
- И как ты себе это представляешь? Полтора часа! Мне не двадцать лет, я сейчас и полчаса не продержусь! Кстати, а ей сколько лет?
- Ну-у… где-то немного до тридцати…
Эдгар искренне расхохотался, налил себе ликёра, проигнорировав бокал Патрика, и залпом выпил.
- И чем же, по-твоему, шестидесятичетырёхлетний старик сможет заинтересовать молоденькую девушку? Да она на меня и не посмотрит!
- Ну, если ты не будешь такой дурак, что начнёшь знакомство фразой «Здравствуйте, мне шестьдесят четыре года», то как она об этом догадается? На вид тебе не больше сорока пяти, а это вполне притягательный для женщины возраст. А что касается «продержишься-не продержишься» полтора часа… Здесь ведь важно угадать с возбуждающим средством. И у меня есть для тебя такое: имей в виду, за этот документ Либерман отстегнёт никак не меньше восьми тысяч франков.
Эдгар выпучил глаза:
- Ты это серьёзно? Восемь кусков? Дружище, да с таким возбуждающим средством нам с Лизеттой полтора-то часа маловато будет! Говори, где её найти!
- Пойдёшь вот по этой тропинке. Почти сразу за поворотом увидишь трухлявую некрашеную лодку. В ней – или рядом с ней – и будет Лизетта: симпатичная такая шатеночка в красном платке. Включай всё своё обаяние, но чтобы до половины девятого вечера её и близко возле монастыря не было! А потом сразу же беги в гостиницу, я буду ждать тебя там. Уехать мы должны мгновенно, потому что Лизетта, когда увидит вскрытую витрину, закатит такую истерику, что весь город содрогнётся. Так что, как только встречаемся – сразу на вокзал.
Патрик извлёк из брючного кармашка часы.
- Сейчас четыре пополудни. Месса заканчивается в семь – начале восьмого. У тебя три часа на то, чтобы её охмурить. Всё, иди.
Эдгар расправил плечи, поднялся со скамейки, подмигнул Патрику и пошёл в указанном направлении.
Всё складывалось так, будто сама Жизнь нанялась в режиссёры к его другу и точно придерживалась написанного Патриком сценария. Ибо ещё только подходя к повороту, Эдгар увидел небольшой причал с односторонними перилами, к которому, гребя одним веслом, причаливала в лодке симпатичная шатенка в красном головном платке. Несомненно, это и есть Лизетта.
Любовный опыт молодости не забывается и к старости. Поскольку этого опыта у Эдгара было предостаточно, он без труда сложил в уме комбинацию по наиболее удачному варианту знакомства. Внимательно контролируя свои позы мысленным взглядом со стороны, Эдгар поспешно, но достаточно картинно и элегантно спустился к лодке и протянул женщине руку, жалея, что в другой руке нет трости, которая придала бы его жесту совершенно неповторимый шарм.
Но приём сработал и без трости. Впечатлённая его обходительностью, молодая женщина без капли жеманства подала свою ручку и выпорхнула из лодки с грациозностью феи и явно ей подражая. Её изящество восхитило Эдгара, и восхищался он минут пять, не пропустив ни одного хвалебного эпитета из стандартного джентльменского набора.
- Я – большой поклонник балета, - сообщил он. – Скажите, я не мог видеть вас на сцене Гранд-Опера? Разве не вы танцевали в «Жизели»?
По лицу женщины было видно, что ей очень хотелось бы это подтвердить, однако, она всё же нашла в себе силы ответить только улыбкой, которую можно было истолковать в диапазоне от категоричного «Нет!» до столь же категоричного «Да!»
Дальше было уже легче. Эдгар уверенно шёл по не раз откатанному сценарию. Пояснил, что любителем балета он стал в силу обстоятельств: с тех пор, как остался вдовцом. А чем же ещё заняться, если не хочется возвращаться в опустевший без хозяйки дом? Это сообщение вызвало неподдельный интерес к его персоне со стороны женщины, что позволило Эдгару поинтересоваться её семейным положением. Минут десять он горячо не верил, что она не замужем, утверждая, что она, конечно же, шутит, поскольку такого быть не может, так что женщине не оставалось ничего другого, как пригласить его к себе домой, чтобы он лично смог убедиться, что она живёт одна.
Руки у Эдгара росли оттуда, откуда нужно, поэтому, бегло осмотрев нехитрое жильё, он попросил у хозяйки инструмент и поправил изрядно покосившуюся калитку. А когда заменил прогнившие доски крыльца, стало понятно, что ужина с вином не избежать. Как и всего остального.
В половине девятого заторопились оба. Быстро оделись, поспешно поцеловались, на ходу договорились о месте и времени следующей встречи и разбежались в разные стороны.
К гостинице Эдгар едва ли не бежал, хорошо понимая, что Патрик сейчас, как на иголках: конечно, он уже собрал вещи и ждёт его со списком речи Лопиталя, который должен им принести такую кучу денег. Иного
