Прошло уже пять дней, но Лене казалось, что только-
только вчера они с Ольгердом вернулись с дачи, толь-
ко вчера она рассталась с ним, только вчера он ее ласкал
и целовал, и Лене всего этого уже не хватало: ей казалось,
что время тянется слишком медленно.
Общаясь со студентами, работая в библиотеке, Лена
оставалась одинокой, ей казалось, будто за ней кто-то сле-
дит. А в последние дни недели она постоянно чувствовала
за собой не прямую слежку, нет, но как бы незримое при-
сутствие кого-то. Даже дома, будучи совершенно одна, по-
стоянно ощущала на себе пристальный взгляд, хотя реаль-
но никого не видела, и это вызывало крайне неприятное
ощущение. Она обнаружила, что дверь на балкон открыта,
хотя хорошо помнила, что, закрывая балкон, щелкнула
задвижка
английского замка, которая открывалась только
изнутри. Да еще это странное сообщение от Ольгерда на
прошлой неделе из Киева: «Будь осторожна… Целую.
До встречи», на которое не получила
полного разъяснения при встрече на
даче. Хорошенькое дело, будь осторожна,
а как? Никому ничего не рас-
скажешь, во-первых, да и что рассказывать,
что на балконе оказалась
открытой дверь? Это же воспримут как
полный бред, а во-вторых, подвергать вол-
нению близких. Нет, это — чушь собачья.
Пожаловаться Ольгерду на все эти неприятности
она не решалась — сочтет ее
паникершей, а показать себя слабой и за-
висимой от него до неприличия ей не при-
стало. От этой мысли и полной неопределенности
становилось невыносимо.
Появилось ощущение клаустрофобии, ей
стало казаться, что ее кто-то выталкивает
из дому. Оставаться дома стало невыносимо
тяжело.
…К нему в гостиницу, да, в гостиницу…
Скорее на улицу, туда, где есть живые
люди, много людей, затеряться в толпе и не чувствовать
себя совершенно брошенной и одинокой. К нему в гост…
и не успела она выбежать из парадного, как ощутила слад-
ковато-приторный запах и провалилась в небытие.
Сознание вернулось к ней, но она долго не могла прий-
ти в себя. Голова раскалывалась, глаза болезненно реагиро-
вали на свет, ее подташнивало, и кружилась голова. Нако-
нец с усилием она попыталась приоткрыть глаза, но все ви-
делось расплывчатым и неясным. Первое, что почувствова-
ла Лена, — это холод и сырость, как в могиле. Наконец,
предметы стали приобретать более четкие очертания, и она
увидела свет, струящийся прямо над ней. От всего этого
остальное было в темноте. Она хотела встать, но не смогла
даже пошевелиться. Руки и ноги были крепко связаны.
Лена хотела закричать, позвать на помощь, но губы только
слегка шевелились: «Где я, что все это значит», — подумала
девушка, и тут ее осенила страшная догадка. Вот оно, слу-
чилось то, о чем ее предостерегал Ольгерд. Предотвратить
это она была не в силах, а он, в этом она была уверена, по-
мочь не смог. Чувство отчаяния обрело реальные формы,
и она снова потеряла сознание.
Лена не знала, да и не могла
знать, что в это самое время Ольгерд
смотрит на нее из ложи, возвышаю-
щейся над огромным залом с колон-
нами. В центре стоял огромный стол
в виде креста, и на этом кресте рас-
пятое тело девушки, приготовлен-
ное, видимо, для таинственного ри-
туала. Над ним возвышался крест,
обрамленный розой и каплями кро-
ви, стекающими по нему. Девушка
была обнажена, и лишь лепестки
красных роз покрывали ее наготу.
Издалека казалось, что это кровавые пятна крови на блед-
ном безжизненном теле. Лицо прикрывала маска, а волосы
были разбросаны, локоны, как змеи, обвивали голову. Во-
круг стола стояли монахи со свечами в руках, в капюшонах,
надвинутыми на лица. Они читали молитвы, время от вре-
мени переходящие в пение.
Ольгерд наблюдал за всем этим, не зная, что попал на
ритуал посвящения тайного общества «Креста и розы».
Где-то в подсознании проскальзывали последние события
в гостинице. Да, он знал о существовании этого ордена.
Крест символизировал веру, а роза — символ любви, начало
всего живого и сущего на Земле. Это общество иллюмина-
тов-рептилий. Они на 50% люди, на 50% рептилии. Чтобы
не превратиться в рептилий-пришельцев, они должны жи-
виться человеческой кровью и поддерживать в себе этот ба-
ланс. В храме хранился Грааль с кровью, которую пополня-
ли свежей, молодой и здоровой. Ольгерд понимал, что там,
на кресте, очередная жертва, и помимо своей воли с напря-
женным интересом наблюдал за происходящим.
Закончив пение и молитвы, монахи двинулись вокруг
креста, сметая лепестки с тела и складывая их в две чаши,
расположенные по бокам. Когда чаши были заполнены, два
монаха подошли к столу и, совершив магические движениями
руками, воскликнули:
– Тебе, о божественная Атира, чье созвездие сияет над
нашим братством, озаряя его своим светом, приносим эту
жертву! — и, выхватив кинжалы, одновременно вонзили их
в запястья девушки, сделав молниеносно надрез. Кровь
закапала
в чаши. Казалось, бездыханное тело ожило, и раз-
дался душераздирающий крик. Это жертва очнулась от
прикосновения кинжала.
Ольгерд ощутил такую боль, будто в него самого вот-
кнули нож. Ему показался знакомым этот голос. Взглянув
пристально на девушку, он увидел на левом бедре тату
в форме скорпиона и чуть не обомлел. Он узнал это тату,
этот голос, эту прелестную грудь и пышные волосы.
– Лена! —закричал он что есть силы и кинулся вниз.
Не успели монахи опомниться, как он был уже возле
ритуального ложа, выхватил кинжал, занесенный над де-
вушкой, и ударил что есть силы того, кто пытался лишить
жизни самое дорогое для него существо на свете.
Понимая, что силы неравны, Ольгерд схватил монаха,
возглавлявшего процессию, и, приставив кинжал к горлу,
закричал что есть силы — если его не выслушают и не освободят
девушку, истекающую кровью, он убьет его. Все
остановились как вкопанные, обра-
тив взгляды в сторону МАГИСТРА,
к горлу которого Ольгерд приставил
кинжал.
А дальше произошло невероят-
ное — дальше произошло чудо. То
чудо, на которое намекал магистр
ордена в Киеве.
Из-под купола возникла огром-
ная фигура, при виде которой мона-
хи рухнули на колони, взывая:
– Анахарсис! Анахарсис! Ана-
харсис!
От изумления у Ольгерда из рук выпал нож, и он
сам чуть не рухнул на колени перед грозным видением.
Он в одночасье понял, что Атира и Анахарсис — герои его
«Верующего…», они не миф, а реальность. И своими жизнями
они с Леной обязаны героям его романа.
Все произошло в несколько мгновений и длилось ровно
столько, сколько потребовалось, чтобы монахам трижды
произнести «Анахарсис».
Вся эта мистерия вместе с монахами и нависавшим над
ними куполом испарилась в мгновение ока, и Ольгерд уже
обнимал Лену.
– Мы благодарим тебя, Анахарсис, и тебя, Атира, за спа-
сение. Вы достойны быть мифами своих народов!
– А разве могло быть иначе? Я ведь обязан тебе возрож-
дением. Ты своим романом воскресил меня. Известна ис-
тина — человек жив до тех пор, пока жива память о нем.
Я был забыт, и только ты предопределил мое бессмертие —
ведь рукописи, как ты знаешь, не горят. Я буду существо-
вать на страницах твоего романа, а значит, жить в памяти
потомков. Я возвеличиваю тебя.
– Но почему Атира — символ монахов-монстров?
– Это долго объяснять… это восходит к племенам ацте-
ков и Кецалькоатлю. Мы к этому еще вернемся в «Верую-
щем», а сейчас на вот, держи, — и он передал Ольгерду жезл
царя Гнура. — На него претендовали Диоген Лаэртский
и Секст Эмпирик, но только ты проник в сущность этого
символа. Только ты достоин им обладать. С его помощью
ты сможешь летать со своей любимой за сферу Хаббла,
путешествовать
во времени и пространстве, встречаться
с героями своих романов и даже общаться с ними, проникать
в тайны святая святых Ватикана и ордена иллюминатов.
А самое главное, это поможет тебе закончить
работу
над книгой. До встречи! Привет от Уицрик!
С этими словами Анахарсис растворился так же внезап-
но, как и появился, оставив в изумлении Ольгерда и Лену.
Вслед за Анахарсисом ушли в небытие со-
бор вместе с монахами, а Лена с Ольгердом
оказались в парке на скамейке. Он держал
Лену на руках, и ему было больно на нее
смотреть.
Лена и Ольгерд пережили не самые луч-
шие мгновения в своей жизни. Благодаря
вмешательству таинственных сил они оста-
лись живы, но они инстинктивно не сомне-
вались в том, что им предстоит еще не раз
встретиться с теми, кто Лену отправил на
жертвенный алтарь. Она была совершенно
разбита, и Ольгерду пришлось на руках уне-
сти ее подальше от того страшного места,
где они испытали страх и боль.
– Что они с тобой сделали, бедная, бедная моя девоч-
ка, — шептал он, не умолкая и покрывая раны поцелуями,
как будто хотел залечить их своими прикосновениями. —
Ты бледная и вся дрожишь, тебе холодно? Сейчас я увезу
тебя домой, в наш уютный дом, на дачу, ты отдохнешь, со-
греешься, и мы забудем все, как страшный сон. Поехали?
Лена посмотрела на него, улыбнулась и тихо произнесла:
– Увези меня скорее, я хочу… — и тут случилось насто-
ящее волшебство!
