спускаться со второго этажа, где Хана жила в маленькой однокомнатной квартирке. Однажды я спросил мою спасительницу, чья это квартира. Выяснилось, что это квартира её бабушки, папиной мамы. На мой вопрос, где же бабушка сейчас, Хана прерывающимся голосом ответила: «Не розумеш? Разем з моён родзиноу! Дзейки Богу, тераз вшисцы соу разем. - Она посмотрела вверх, - И тылько згубилем сеу в тым жицю. Самотне-самотны. [А ты не понимаешь? Вместе с моей семьёй! Слава Богу, теперь все они вместе там. И только я затерялась в этой жизни. Одна-одинёшенька. (польск.)]»
Как ни странно, я действительно понял, что она сказала. Порывисто обернулся и обнял её, прижав к своей костлявой груди. Она была маленького роста, и её голова оказалась во впадине между моим плечом и подбородком. С минуту мы постояли так, а когда она отстранилась, я увидел слёзы на её личике.
- Ну что ты! Разве ангелы плачут? - сказал я, а затем взял мокрое лицо в ладони и стал поцелуями осушать каждую слезинку.
Это не была любовь, на любовь я был ещё не способен, но уже тогда я знал, что она обязательно случится.
