ПИСЬМА О ЖИЗНИ НА ВОЙНЕ И ПОСЛЕ...

ПИСЬМА О ЖИЗНИ НА ВОЙНЕ И ПОСЛЕ…

«Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ…»
М.Косенко, А.Тарковский «Наш тост»

В 4 часа утра 22 июня 1941 года в нашу страну пришла большая беда.
Огромная армия фашистской Германии атаковала границы Советского Союза. Уже в ночь на 23 июня в Ленинграде была объявлена первая воздушная тревога.
В жизнь страны, в жизнь ленинградцев вошла война. Она вошла и в жизнь парторга ЦК ВКП(б) 49-го научно-исследовательского института Петра Ильича Ильина, моего отца.
Что я могу сказать? Как собрать по кусочкам жизнь моего отца? Ведь мне не было и пяти лет, как его не стало. А память ребенка избирательна. К сожалению, отдельные детские воспоминания не могут сложиться в полную картину его замечательной, но такой короткой жизни.
”Идик! Ты мне постоянно пишешь: “Береги себя. Будь осторожен... Хорошая! Пойми! Я - человек военный и должен только отлично драться. Пойми также, что подлинная ненависть к врагу всегда вызывает храбрость, а храбрость без риска для жизни существовать не может. Ты должна всегда быть готова к моим ранениям, а возможно - и к смерти. Ненависть к врагу! Вот что толкает меня к пулемету”.
Это одно из писем военной поры. Письма-треугольники с отметкой военной цензуры сложены аккуратной стопкой в большой коробке. Эти письма, мамины дневники и ее рассказы, рассказы моих сестер Светланы и Антонины помогли мне создать (не написать, а именно создать) этот рассказ.
Отец родился в Тверской области в деревне Сихово, в семье Ильи Ильина, потомка древнего рода. Смешно сказать, но до сих пор среди Ильиных идут споры - кто из них находится в родстве ближе к герою Чесменской битвы, человеку, который сжег весь турецкий флот, лейтенанту Дмитрию Ильину. Петра Ильича это никогда не волновало. Он был увлечен… радио.
Для меня всегда было загадкой - как отец совмещал учебу в Ленинградском военном училище связи имени Ленсовета и одновременно - в электротехнической академии имени Буденного, где он занимался по тематике (в то время совершенно секретной): телевидение.
Это было в 1934 году. Отцу исполнилось только 22 года. А в сентябре 1935 года приказом Народного комиссара обороны, согласно постановлению Правительства, он был зачислен в счет “тысячи” военных специалистов и приступил к работе
в НИИ № 49…
Итак, 23 июня 1941 года в Ленинграде была объявлена первая воздушная тревога. В эту ночь в небе города был сбит первый фашистский самолет.
В июле 1941 года институт, в котором работал отец, эвакуировали в Свердловск. И, как он сам пишет: “...я уехал на фронт”.
В августе 1941 года, чтобы усилить кингисеппскую группировку наших войск и предотвратить прорыв немцев в сторону Красногвардейска (Гатчины), Военный Совет решил направить в этот район 1-ю танковую дивизию и 1-ю Гвардейскую дивизию народного ополчения (в дальнейшем - 80-я стрелковая дивизия).
Такое почетное наименование, «Гвардейская», было присвоено ополченцам по инициативе К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова, чтобы придать особую значимость народным формированиям.
В этой дивизии, которая приняла свой первый бой под Волосово 11 августа 1941 года, и свела судьба Петра Ильича Ильина и Василия Филипповича Маргелова - комиссара и командира 3-го стрелкового (в дальнейшем - 218-го СП) полка.
Они, оба ярых охотника и рыбака, как-то сразу нашли общий язык и стали не просто “командир” и “комиссар”, а близкими друзьями. Даже на нарах в землянке спали рядом.
На поясе, в ножнах, клинки. Через шею на ремнях, добытые в первых боях, немецкие автоматы МП “шмайссер”. Так парой и ходили в атаки, с клинками в руках: “...этим изуверам не только не сломить всенародную силу, но и наши головы им не рубать. Я клянусь, что от моей руки многие их каски со срубленных голов пойдут в переплавку. Тот, кто посягнул на общее счастье народа, другого приговора иметь не может...”
В этом полку комиссар встретил, как он однажды написал маме в письме, “...свою “комиссаршу”- лейтенанта Иду Клебанову.
21 ноября 1941 года в деревне М. Манушкино в полк прибыл новый командир, а майор Маргелов В. Ф. был направлен командовать Отдельным Особым лыжным полком моряков КБФ. Пути Василия Филипповича и Петра Ильича на время разошлись. Радовало одно - “воевать все равно будем рядом”.
Смотрю на его маленькую фотографию, на которой запечатлен командир полка, еще майор, Маргелов Василий Филиппович. На оборотной стороне еле проступает карандаш: “Лучшему комиссару, которых я знал. Другу и товарищу, не по 40 градусам, а по жестоким боям. Петро от Васи. 21.11.1941”.
Моряки встретили Маргелова сначала настороженно. Но, когда он с ними поздоровался не как положено по Уставу – «Здравствуйте, товарищи!», а «Здорово, клешники!», отношение к нему резко изменилось. Он стал своим. И моряки обращались к Василию Филипповичу не “товарищ майор”, а “товарищ капитан 3-го ранга”.
Благодаря этому назначению, элементом формы одежды наших воздушно-десантных войск стала “морская душа” - тельняшка.
25 ноября 1941 года 218-й СП в составе 80 СД пошел через Ладожское озеро на прорыв блокады Ленинграда. Рядом с ним по льду шли моряки-лыжники Маргелова. О бое 28 ноября 1941 года у деревни Липки, под Шлиссельбургом, я написал в своем очерке «Забытая история одного боя», который стал одним из победителей всероссийского конкурса поискового рассказа «Мы победили» под эгидой общественной организации «Солдатский Храм». Эта операция была частью знаменитого контрнаступления наших войск под Тихвином и Волховом. Прорыв не удался и дивизия, перейдя через Ладогу на восточный берег, приняла участие в боевых действиях в районе Войбокало:
“ 10.12.41г. Ида! Взяли две деревни, и сразу пошли на Б. Влою. Обстановка напряженная. Больше писать нет времени.
P.S. К нам в палатку привели пять пленных немцев. Ох, и одеты они! В сто раз хуже наших “робингудов”. Совсем по-летнему. По их рассказам ясно, что очень и очень им туго приходится”.
Форсирование нашими войсками Ладоги и бои под Тихвином и Волховом опрокинули надежды высшего командования фашистов на скорое падение осажденного Ленинграда. Фашисты были вынуждены перейти к обороне.
Необходимо было нарушать его тыловые коммуникации, уничтожать склады, технику и гарнизоны.
3 января 1942 года 218-й СП получил приказ идти на задание в тыл к немцам. 6 января комиссар Ильин вместе с полком в районе железнодорожной станции Жарок перешел линию фронта. Начался более чем месячный рейд наших бойцов по немецким тылам:
“12.01.42г. Я жив и здоров. Работы много. Ида! Когда мы вернемся - не знаю. ...О наших успехах суди сама. Я дерусь за Родину!”
Полк уничтожал транспорт, склады, технику. Он рвал мосты и дороги. Несколько сотен фашистов навсегда остались в ленинградской земле от огня его солдат и командиров.
Перед переходом полка из немецкого тыла к передовой линии был выдвинут санитарный отряд для оказания первой помощи раненым. Еще одним заданием этого отряда было накормить и напоить наших бойцов.
Отряд расположился недалеко от переднего края. С этим отрядом была и лейтенант Ида Клебанова - “комиссарша”.
Она пишет: “В эту ночь светила очень яркая луна, и мы ужасно переживали - как наши будут переходить линию фронта? Она и так беспрерывно обстреливалась. К тому же немцы ежеминутно освещали ее ракетами, а тут еще эта проклятая луна”.
Начался переход. Бойцы были настолько обессилены, что еле держались на ногах, от голода падали. Но они шли вперед. К своим. Они прорывались через передний край.
А в лесу, там, где происходил переход, творилось что-то невероятное и неописуемое.
В своем дневнике мама сделала запись:
“Весь лес был полон артиллерией. Ниши стреляют, прикрывая отход войск. Им отвечают немцы. От стрельбы, от ракет стоит оглушительный шум. Светло, как днем”.
В этой неразберихе никто не знал - где комиссар? Кто-то говорил: “Убит!” Кто-то говорил: Ранен!” Кто-то сказал: “Идет сзади. Прикрывает отвод полка!”
Он вышел одним из последних - прикрывал переход своих бойцов, так как, к сожалению, командир полка, как он пишет в своем письме к маме “...оказался таким трусом, что просто жуть. Он просто гад...”
Перед землянкой был разведен костер, на котором сожгли всю одежду комиссара. Сожгли даже валенки - так много было вшей. Тут же, у костра, он помылся и переоделся. Только после этого вошел в землянку и... услышал до боли знакомое: ”Здорово, Ильич!..” Дальше шел мат.
Да, это был его, комиссара, друг и командир полка - Василий Маргелов.
После госпиталя он вернулся в родной полк.
Они снова воевали бок обок, снова брали немцев “в штыки”, то есть рубили своими клинками фашистских солдат от шеи до пояса:
“Приятная! Еще ты просишь писать о себе подробнее. Я рад бы тебе написать, но в моей жизни абсолютно нет чего-либо характерного. Бойцы били немцев, а я ими руководил. Когда вижу, что бойцы не успевают убивать всех фашистов, ложусь сам за свободный пулемет и помогаю им”.
В июле 1942 года пути Петра Ильича и Василия Филипповича снова разошлись. Подполковник Маргелов получил назначение - стал командиром 13-го Гвардейского полка 3-ей Гвардейской стрелковой дивизии.
И все равно, они вместе били “фрицев”. Один на Ленинградском фронте, а другой - на Южном. Вся страна тогда была единым фронтом.
В 1943 году был ликвидирован институт военных комиссаров.
“...Я по личной просьбе был отправлен на учебу”, - пишет Петр Ильич.
Узнав об этом, Василий Филиппович, к этому времени уже полковник и командир 3-й Гвардейской стрелковой дивизии, прислал отцу свою фотографию с такой надписью: “Петро! Желаю тебе быть великим полководцем. А меня возьми седьмым адъютантом, имея в виду, что я хромой на обе ноги. Вася. Южный фронт. Июль, 1943 год”.
Василий Филиппович, к слову сказать, был ранен 9 раз. И все ранения были в ноги.
Отец был слушателем курсов “Выстрел” и академии имени Фрунзе. Но вместо предложения, как имеющему специальное образование, продолжить учебу, он в июне 1944 года снова “уехал на фронт”:
“...ты хочешь попасть во вторую армию. Дело, конечно, твое, но лично я не советую, потому что нам предстоит большой путь и неизвестно куда. Но на Л. Ф. (Ленинградском фронте - прим. авт.), наверное, не будем. Здесь уже все сделано. Я лично рекомендую хорошо вылечиться (мама была тяжело ранена - прим. авт.) и работать в Ленинграде, а я завершу войну и приеду к тебе. Ты спрашиваешь, как фамилия нашего хозяина? Ему фамилия - генерал-майор Борщев С. Н. Он фигурирует во всех приказах тов. Сталина”.
Это письмо старшему лейтенанту Иде Клебановой написал уже не комиссар Ильин, а заместитель по строевой командира 340-го стрелкового полка 46-й стрелковой дивизии (2-й Белорусский фронт) подполковник Ильин Петр Ильич.
И с новым командиром полка, подполковником А. И. Зиминым, Петр Ильич быстро сдружился.
Как раньше с Маргеловым, так и теперь, в 1944 году с Зиминым, они рядом шли в атаку. Командир с одного фланга, а заместитель - с другого.
Война от Ленинграда откатывалась на запад:
“14.9.44. Моя Идуська! Пишу буквально на ходу, потому что в 20.00 занимаем...Дела у меня идут нормально. Работы, как всегда, много. Все твои приказы буду выполнять свято. Мне кажется, посмотреть сейчас на тебя - это было бы высшей наградой для меня, вступая в бой. В бою буду вести себя хорошо. Ты только не волнуйся. Я обязательно буду жив