51
Наступает утро. Я почему-то просыпаюсь в объятиях дочек. Я чего – ночью истерил опять? Спрашиваю. Слышу ответ от Анечки:
- Да, папочка. Ты ночью стонал, кричал во сне. Пришлось тебя караулить – мы и правда боялись, что тебе плохо станет.
Плохо станет. Да уж. Судя по выражению Анечкиного лица все очень похоже на правду и именно так и было. Ладно в пижамах обе. Это уже хоть немного , но успокаивает.
Встаем. Пока девчонки душ принимают, я ставлю чайник, одеваюсь и решаю побриться электробритвой. Слышу в ванной подозрительный шум и визг. Выключаю бритву и иду стучать в дверь. Вот мне интересно – чего они там делают?
- Девочки, у вас там все в порядке?- спрашиваю через дверь.
И слышу уже веселое дружное двойное «ага» и олино продолжение: «опять дразнишся». Снова слышу визг. Вроде бы интонации веселые. Не дерутся же они там? Не думаю. Подумаешь, сестры. То они за меня бороться собирались, а теперь чего – душ вместе принимают что ли? Или как. Ну не знаю. Уже слышу как закипает чайник и иду его выключать. Бреюсь уже прямо на ходу. Бритва-то у меня электрическая на аккумуляторах – ее же Ольга мне подарила, когда сюда переехали. Это, говорит, папочка, для того чтоб ты ванную меньше по утрам занимал. Потому что по утрам я душик принимаю. Ты же в курсе. А Анечка вообще утром и вечером – представляешь? Прямо всемирный утренний потоп.
Я тогда же и пошутил еще: «так говорю, девчонки, на вас воды не напасешься, в то время как негритянские дети от жажды помирают». В смысле я так случайно пошутил, конечно. Согласен – глупо, коряво, но все уже знают, что чувство юмора у меня хреновое. Все товарищи уже давно должны быть в курсе. Вспоминаю все это сейчас как раз когда выключаю чайник. Завариваю Ольге ее зеленый чай в чайничке, кидаю в Анину чашку пакетик обычного чая, а себе насыпаю растворимого кофе. Начинаю нарезать хлеб и мажу первые бутерброды.
- Все, мы уже помылись,- слышу я и вижу как открывается дверь ванной.
Девочки мои выходят обе из ванной в банных халатах и босиком. Нет ну надо же. А Оленька-то уже и ногти покрасила. Ничего себе. Какой все-таки интересный цвет. Никогда еще до общения и знакомства с дочкой не видел черного лака для ногтей. Только по телевизору. А теперь вот еще и у Ольги. Но почему-то он не блестит. Все хочу спросить ее и как-то неудобно. Глупость вроде. И она же вроде чем-то все тело покрывает. Наверное, она спрей этот поверх лака нанесла – вот он и не блестит.
- А у меня тоже все уже готово,- весело говорю я,- Насыпал, разложил, заварил и даже бутерброды намазал.
- С маслом и малиновым желе?- восторженно почти пищит Анечка и уже быстро и громко шлепает на кухню своими маленькими босыми ангельскими ножками.
- Ага, - смеюсь я,- С ними самыми.
Вижу, как Ольга разворачивается и идет в комнату. Ничего себе. Уже обиделась что ли или как? Пытаюсь извиниться:
- Дочка, ты куда я же пошутил. Обиделась уже что ли?
- Вот еще,- хохочет Ольга,- Скажет же тоже, придумает же тоже . А еще писатель, папочка. Сейчас я только носочки одену.
52
Носочки она оденет. Подумаешь. Прямо очень срочно. У нее, что ноги так мерзнут? Ходит же вон обычно голая почти вся. Странно. Смотрю, уже в носочках обратно возвращается. Садится за стол и отхлебывает из кружки с ангелами свой зеленый чай.
- Как все серьезно-то, - смеюсь я и бросаю наобум,- Подумаешь, я у нее педикюр черный на ногах увидел. На руках же тоже постоянно лак черный. Я вообще думал, что все это специально – под цвет волос. Хотя, я конечно не понимаю смысла – красить ногти на ногах. Вот правда – зачем, если все равно все время в носках ходишь.
- А это не педикюр и не лак, папочка,- Оленька уже с жадностью кусает бутерброд. Жадно жует и что-то говорит с набитым ртом. Я слышу только «бу-бу-бу». Нет, серьезно. Прожевать что ли нельзя сначала. И понятней и безопасней и вообще.
Чего она говорит –то я не пойму. Действительно, Прожевала бы хоть сначала, а потом говорила. А то подавится еще. Хотя о чем это я? Она же медик и знает, наверное, что делает. Вижу, как Ольга заканчивает жевать и снова начинает говорить – видимо повторяет:
- Я говорю, что это не лак. Ногти у меня и правда всегда черные. И это не аномалия и не болезнь. Это просто копыта видоизмененные. Я же чертик и когда сюда переместилась , то мои чудные копытца превратились в эти ноги со ступнями и вот с такими ногтями.
- Да ладно,- ворчу я и даже немного поперхиваюсь своим кофе. Кашляю немного, а Анечка уже испуганно стучит меня по спине.
- Не веришь? Смотри.- эротично выдыхает Оля.
Я вижу, как Олюшка отпивает из своей кружки чай, а потом кладет ногу на ногу, спускает носочек и оголяет свою пятку. Показывает ее мне. Аккуратная, круглая, розовая. Только по центру круглое черное пятно .
- Этот черный кружечек и есть остаток от копытца. – ухмыляется Оленька,- Можешь даже потрогать, если не брезгуешь.
- Кто брезгует, я?- пытаюсь изобразить удивление. – Вот еще, скажешь тоже – а еще девочка.
Встаю , подхожу и щупаю своими пальцами голую дочкину пятку. Вернее, черное пятно которое очень похоже на родимое. Только оно почему-то твердое. Ничего себе. Вот теперь я уже действительно удивлен. Трогаю пятку снова и снова. Потом даже, зачем-то начинаю водить пальцем по кругу.
- Щекотно же,- уже смеется Оля,- А папочке интересно стало – да, папочка. О чем задумался папочка. Между прочим, Анечка смущается уже – она, наверное, думает, что ты намеренно меня щупаешь.
До меня доходит дочкина фраза. Я смотрю на Анюту. Она, по моему, глаза выпучила. Одергиваю палец и краснеть начинаю. Пытаюсь перевести разговор.
- А вы чего там в душе громко визжали так?
- Так я Анечке спинку терла. А она щекотки боится. Ты же в курсе.
Удивленно смотрю на Ольгу, а она медленно натягивает свой черный носочек обратно себе на пятку и опять ухмыляется, глядя на меня. А сейчас-то в чем дело?
- о чем я в курсе – о том что ты ей спину терла?
- Нет, о том что Анюта щекотки боится. И вообще мы даже в душе теперь вместе будем мыться чтоб воду экономить. Ты же сам говорил.
Я удивленно смотрю на Олю, Аня начинает смущенно краснеть, а я спрашиваю:
- О чем это я говорил? Мыться вам вместе велел что ли?
- Нет конечно,- смеется Оля,- Но ты говорил, что мы воды много тратим. Было?
- Вообще-то я шутил. А вы вообще-то в курсе уже, что шутки у меня удаются далеко не всегда.
Продолжаем завтракать. Ольга предлагает мне сходить помыть руки после того как я ее «щупал». Раздраженно отмахиваюсь. Вообще-то я не настолько брезгливый. Подумаешь. Очень надо.
53
Идем на работу. Аня с бумажками ковыряется. Ольга куда-то опять со своим фотоаппаратом убегает , а я сижу за компьютером и пытаюсь вникнуть в суть какого-то нового дела. А у меня плохо получается - как могут интересовать чужие дела, когда лично меня сейчас больше волнуют свои проблемы.
Делаю серьезное лицо, встаю и иду будто бы по очень важному делу и по работе. Ну а что? Если у меня душа болит. Не так же просто сидеть и спокойно сходить с ума. Нужно же что-то делать , а то так и рехнуться не долго. А куда я иду?
Иду я в раздевалку. Там вроде бы кто-то шебуршится, но мне уже в принципе все равно. Ищу вешалку Инги. Снимаю с плечика ее форменную одежду. Что бы удостовериться бегло читаю бейджик. Ага. Это точно костюм Инги. Плотно прижимаю его к своему лицу и вдыхаю такой родной запах своей любимой жены. У меня начинают снова течь по щекам слезы. Быстро одергиваю лицо от материи, чтоб не закапать. Слезами конечно не испачкаешь, но я просто хочу чтобы эта вещь оставалась чисто ее и пахла чисто ей. Даже вон к экспертам зашел по пути сюда и пару перчаток одолжил. Ага, я перед тем как снять с вешалки костюм Инги перчатки надел. Вот только не надо считать меня психом.
Еще я у экспертов пакет одолжил. В него сейчас я и складываю форменный костюм Инги. Воровато оглядываюсь. Вроде бы никого нет. Чувствую себя реальным маньяком который ворует из костюмерной платье своей любимой певицы. А потом пихаю все в свою сумку. Застегиваю и быстро ухожу.
Отпрашиваюсь на работе. Анечка сочувственно и испуганно смотрит на меня. Даже проводить предлагает. Я отказываюсь. И иду домой.
До дома я добираюсь достаточно быстро. По пути еще покупаю немного выпить. Ну как немного. Бутылку джина и бутылку тоника. Иду домой. Включаю телевизор, раздеваюсь и нахожу мультики. Всхлипываю. Иду на кухню и смешиваю себе первый коктейль.
Все идет по плану. Выпиваю первый коктейль. Почему-то машинально занюхиваю его рукавом рубашки. Потом задумываюсь. Ничего себе. Я же еще не алкаш вроде. И вообще я совсем не по этой части. Я же писатель почти даже. Хотя многие слышал и принимают предварительно. Для вдохновения и настроения. Даже Пушкин вон Александр Сергеевич – выпьем няня где же кружка – и тот не брезговал грешным делом. А я же пока вроде бы и так справлялся еще с поиском вдохновения. Нет ну надо же – уже и Пушкина даже вспомнил и приплел. Хотя о чем это я? Точно, о вдохновении. Мне вон для вдохновения пить не надо. Зачем пить когда постоянно красота рядом. То есть – перед глазами. Две доченьки – беленькая и черненькая, жена – немка, да еще и дети скоро по дому ползать будут – две девочки – близняшки и еще мальчик. Как там Инга говорила? Роман, Роза и Рената? Юмористка блин. Детей решила назвать всех на одну букву, которую сама даже и не выговаривает. Моя картавая принцесса. Стоп.
Неожиданно я вдруг вспоминаю, что Инги моей больше нет. Она умерла - погибла, спасая чужого ребенка из под колес машины, и я ее больше никогда не увижу. Снова начинаю реветь. Инга умерла, а я ее даже на видео ни разу не снимал. И фотографии то остались лишь свадебные. Я же никогда теперь больше не услышу ее голос. Теперь уже начинаю выть. Иду на кухню и смешиваю себе второй коктейль. Уже чуть крепче.
Возвращаюсь обратно. Зачем-то снова вынимаю из пакета костюм Инги. В одной руке все еще стакан с коктейлем, а другой свободной рукой я начинаю зачем-то обшаривать карманы. В левом нагрудном кармане костюма я нахожу платок. Носовой платок Инги – даже вон тушью немного испачканный, видимо она глаза себе вытирала. Плакала, наверное.
Зажимаю платок в руке, потом ставлю стакан на пол и уже аккуратно упаковываю костюм обратно в пакет. Потом кладу пакет с костюмом в платяной шкаф на свою полку, и поднимаю с пола бокал с коктейлем. Выпиваю почти залпом, а потом снова занюхиваю зачем-то. И занюхиваю я его теперь платком Инги. Уже чувствую ее запах. Снова начинаю реветь, вытираю слезы рукавом, кладу носовик Инги в свой нагрудный карман и иду на кухню смешиваю себе следующий коктейль – еще крепче. Все идет по плану. Ну почти.
54
Допиваю коктейль и решаю передохнуть. Возвращаю стакан на кухню и смотрю на бутылку – ничего себе я оттянулся. Пожалуй, хватит на сегодня. Да и вообще хватит уже, наверное. Мне еще между прочим троих детей поднимать. Хотя, дочки помогут конечно, наверное. Куда же без них. Мои дети теперь – это же мое все. Четыре доченьки и сын еще. Наследник. В смысле продолжатель рода. И доченьки любимые – умницы, красавицы. Почему-то хочется еще добавить, что они комсомолки и спортсменки , но это уже кажется из другой оперы и немного не в тему. Да уж, четыре дочки. И плевать на то, что две из них неродные. Вот лично мне абсолютно все равно. Постараюсь любить всех одинаково. Хотя конечно
