Молния

Молния

Однажды вечером, когда было в общем делать нечего и только сад заполнялся запахами груш и почти увядших флоксов... По саду разлетался звук какого-то романса Изабеллы Юрьевой типа « Не надо больше встреч! Не надо продолжать...» из черного граммофона соседов евреев, которые могли себе позволить такое дорогое изобретение человечества, нежно протирали его влажными тряпочками и хранили в шкафу пластинки в серой бумаге и детям не разрешалось их трогать ни при каких обстоятельствах, будто бы это были раритеты " Эрмитажа " или  "Лувра",
Ну ладно, " Британского музея", не говорим о всяких Флоренциях и прочих галереях Уфиццы-эти слова произвели бы на них эффект хиросимской бомбы... А зачем по напрасну истреблять население?

Были красные наклейки внутри. Они пахли клеем, пластинки-дешевой вонючей пластмассой - разная такая музыка, модная в то время-всем нравилась...

Сидели
и ели плюшки с мёдом ... 

Клекотали куры, перебирали лениво жёлтыми лапками землю и к жаре добавлял горького запаха трофейный немецкий мотоцикл, у которого ещё не остыл мотор от последней поездки.Он вонял на весь двор, перебивая запах смородины, которая  дала его в жару, свесивши свои ягоды, которые уже были готовы пойти в банки и на варение, которое так необходимо тяжелой русской зимой,  хозяйственные соседи хранили в погребах в огромных пыльных банках, думая, что это им поможет избежать экономического коллапса.

Дети бегали вокруг и соседи журили их за шум, который так неуместен в жаркую погоду. Они были чадолюбивые! Но!

Им и так было томно! Их дурацкий шум и движения их даже не раздражал, бесил, но им слишком было жарко, чтобы наказать их по-серьёзному!

В дополнение раздавался звук фоно, где девочка, вопреки всем неприятностям погоды, разучивала гаммы...
« Там-там-там! Па-ра-рамс! Типа Брамс!»

-Эй вы, шпана! Дайте воздуха! Вот там сарай-там удочки лежат! Возьмите их и поудите рыбку!

Соседка задёрнула цветастый  халат! Потерла кичку на голове.

Они с радостью схватили удочки, которые им внезапно и по счастию достались...

Соседка была довольна и проводила их, выпила холодной воды. Она была нежна и сопроводила малышей надменною и саркастической улыбкой!

Два брата-сорванца и ужас всего района, которые плевались маленькими пульками из бумаги в соседских петухов и соседей, дрались с друг другом с каким-то бешённым мужским остервенением, как будто каждый из них хотел доказать, кто тут старший и первенство за ним и кто тут раб, и кто тут господин и кто и у кого тут в подчинении! Родители разводили их по разным комнатам и обоих наказывали!  Они же были погодки. Что тут разбираться? Обоих на каторгу!
Каторга заключалась в том, что их разлучали, не выпускали погулять и 15 копеек на двоих на мороженое, которое они любили безмерно, пожирали, словно первобытные звери людей и других зверушек!

На следующий день опять воровали сливы и один сидел, а другой был на стрёме, зная, что соседка поковыляет на рынок с корзинкой продавать их и , если застанет их, то будет им на варенье!

Братья с удовольствием собрали снасти и направились на речку!

Река была тиха! Горлом бормотали жабы свои таинственные заговоры! Светились лилии, желтых твердых кувшинок, пряный запах разноцветных полевых  цветов и разносился вишнёвый запах травы.  Где-то среди камышей ворковала и ухаживала за птенцами водяная курочка...

Они закинули удочки подразумевая, что надуют уловом проплывающего мимо рыбака в рваной одежде и с веслом в руке, которому не удался такой счастливый счастливый случай, как у них!


Заводи, покрытые тиной с тёплым песком на берегу-тёплая, ещё не просохшая от жары роса, тёплая трава  вокруг и скрывающее все камыши и кусты призывали к воде.

Что мальчики и сделали!
Бросили удочки и снасти, сняли трусики и пошли купаться. Каждый из них огласил тишину рассуждениями и шуточками, у кого какой червяк ниже пояса и какой-такой щуке он уготован.  На них светило солнце, сквозь него - мелкий дождь. охлаждающий жар дня. Они плескались, не думая о совершенстве и красоте вокруг. Только болотная утка крякнула и увела утяток подальше от сорвацов, дабы быть в покое. Улитки подняли свои маленькие рожки в полнейшем изумлении от этих голых мальчиков.

Вдруг небо разверзлось. Оно треснуло. Оно потемнело, как глаза слепого! Огромные тучи!
Душность природы перешла в жестокую агрессию, в атаку!

Молнии били в землю, в деревья, торговцев фруктами, в дома, в русских, евреев, проезжающих на « Газиках» по дорогам с очень важными делами  и толстыми папками и портфелями чиновников!

Гроза и прямо над ними, над двумя маленькими сердцами-простыми и белыми как бумага, на которой ещё ничего, ни одного слова не было написано.
Старший закричал
- Бежим! Там есть огромный чугунный мост! Его и грозой не перешибёшь! Спрячемся!

Они вдвоём не дошли до моста.

Одного сразила молния-он упал недвижим, хотя до конца они держались за руки! И старший орал ему в ухо в ужасе и озверении.
-Вставай! Ведь удочки пропадут!

Мать, вернувшись с работы  увидев, что сад опустел, что началась страшная гроза и дети не были дома пошла спросить у соседки, где дети?
- На речке!
- Что?

Она подняла отца , который дошёл, будучи военным моряком-морпехом до Вены и уничтожил тысячи захватчиков и грудь вся была в орденах!
Он совершал военный переход Балтфлота из Таллинна в Ленинград под бомбами и атаками немецких «Юнкерсов» и « «Фокеров», любил много баб физически, по простому, по походному, но слушался, как юнга только одну-свою жену! Он перед ней был просто маленьким и неумелым ребенком! От него до сих пор пахло солью и соляркой! Она для него была единственным военачальником!

Конечно, да!

Ведь она была такая нежная питерская барышня в дурацкой шляпке с цветочком да ещё , какую-то там никому неизвестную Ахматову читала наизусть!
Он все время задавал вопросы, на которые не находил ответов! Автомат и прочие простые предметы для него были лучшими изобретениями человечества., но все время стеснялся этим пониманием в присудствиие жены и умолкал и не мог ни в чем спорить с ней!

-Включи ка свой мотор и вставь шарниры в башку! Едем! Заряжай быстро мотоциклетку!

Они сели в ржавый трофейный немецкий  мотоцикл с коляской и поехали!

Под огромным мостом лежали дети, обнявшись. Хулиганы, шпана и прочее...
Гроза кончилась... Проза закончилась, лирика закончилась. Природа отдохнула.

Они погрузили их в коляску, которая тряслась, сотрясая весь мир! Отец жал на акселератор! Нога была синяя!
Младший не дышал. Он был весь чёрный от удара молнии.

Они привезли его домой-вызвали врачей.

Они констатировали « Mors!!!»

Что, вроде бы, означает «смерть!»

Пришла соседка-тётя Эмма, а с ней ее муж Абрам в пижаме, все другие соседи-бросили все и забыли кур и совместно порешали!

- Давай попробуем его закрыть в землю-тут в саду под яблонями.
Может быть, выйдет из него та молния!
Решили! Что уж тут терять?
Что тут сказать?
Глупое, необразованнное, но нежное население.

Голову - наверх и маленькое чёрное тут тело притащили!

Старший тут сидел, крутил глазами, трогал брата за голову руками!
И все держал, держал, держал и приговаривал:
-Так не может быть!

Кому я в рожу буду пульками стрелять?
Когда пойдём за сливами? Когда за голубями?

На следующий денёк его похоронили.
На старом кладбище рядом с болотом.
Абрам сменил пижаму на костюм с галстуком и Эмма появилась без халата.

Народу было много-все пришли.
Торжественно, спокойно и приятно!

Когда была церемония была закончена,
Гости удалились после поминок с водкой
И прочими обязательствами перед покойным
И воцарилась полная тишина и даже петухи на время замолчали.

Брат повзрослел совсем невероятно, перестал воровать сливы в один день.
И даже алчная торговка, идя на базар, все время предлагала ему сливы.
Он на нее смотрел, удивлялся и отвечал.

- Спасибо, нет! Спасибо!

Соседям стало скучно без шпаны.

Они так быстро постарели. Не помогли им ни кроссворды, ни рецепты от умудрённых  медицинской наукой, которые они решали от души. Ни даже журнал " Здоровье", где странная дамочка на обложке в белом халате и фонендоскопом на больших грудях рекомендовала рецепты вечной, здоровой и счастливой жизни.

Однажды, может, день на сороковой после приезда с работы старый солдат, который брал языков и прочих пленных упал вдруг на колени перед своей женой и закричал, как будто битый зверь.

-Прости меня! 
Сынка! Не уберёг!

Он лежал, раскатываясь по земле, орал, как малолеток с поллюциями, мечтающий о счастливой любви и голубом городе с красивым замком!
- Ах как болит голова!
Он схватился за голову, как за военную каску, пробитой немецкой артиллерией в которой он штурмовал всякие там берлины!
Как скучно!
Жизнь-просто холодная и быстрая волна, которая приходит и уходит!
Ненавижу себя!
Ненавижу ее!
Не хочу ее больше.

Хоронили его с военным оркестром и воинскими почестями, как полагается.

Стояли-мальчики солдаты и пульнули похоронный выстрел в небо, как полагается! Разрядили "Калаши" в надвигающиеся жирные тучи!

Были важные дядьки из местного военкомата.

А над городком опять собиралась гроза...