Евгений Угрюмов
Давным-давно, когда море было синим, трава зелёной, а небо голубым, в стране, где жили гномы, феи, люди и птицы, невиданные звери и неслыханные насекомые: жу-ки с крыльями, как у бабочек-капустниц, летающие носороги, размером, всего с анти-пку… Да ты, наверное, и не знаешь кто такой антипка. Это тоже жук, но с двумя рога-ми; так вот, там и тогда жил мальчик, очень похожий на тебя, только волосы у него бы-ли совсем светлые, даже, совсем белые, поэтому называли его Бел, или Беляш, как у нас сейчас называют пирожки с мясом. Но, прошу тебя заметить, что Бел назывался Беляш не потому, что был похож на пирожок с мясом, а потому что у него были белые волосы. У Бела была собачка, которую звали Мика; Мика умела говорить по-человечески, но, это не было её каким-то особенным свойством, потому что в те времена все умели го-ворить по-человечески. А ещё, если правильнее сказать, то тогда, все говорили на язы-ке, который не назывался ни человеческим, ни насекомовским, ни гномовским, а был один на всех. А ещё, Мика умела летать - ей пришлось научиться, потому что она все-гда хотела быть рядом с Беляшом, а Беляш часто путешествовал по воздуху на спине своего любимого полосатого шмеля, друга, которого так и звали – Шемль. Мика летала очень смешно, растопырив передние лапы и отталкиваясь задними от воздуха, как это делает лягушка в воде. Конечно, честно говоря, она сама, может быть, и не научилась бы, но помогла фея Юля. Юля была ещё маленькая, она родилась только в июле, но такие вещи она уже могла делать.
Когда Шемль, Мика и Беляш, втроём, летели над землёй, - все их приветствовали и махали им лапами, руками и клешнями, чем кто мог, а порой к ним присоединялись одна, две, три - как когда - стрекозы и летели вместе с ними - так просто, чтоб побол-тать.
О чём они могли болтать? О разном! О том, как сильфы и эльфы устраивали ку-пания на речке, при свете месяца; о том, как ромашки просили фей сделать их тюльпа-нами; как гномы объелись пирожными и уже два дня не выходят из дому и не хотят обливаться холодной водой по утрам.
Однажды, Зелёная Стрекоза рассказала, что в Чёрном лесу появилась девочка не-виданной красоты.
Чёрный лес это там, куда они иногда долетали, но дальше, говорил Шемль, лететь нельзя, потому что там водятся злобные цверги, змея Гарафена, которая лежит днём на камне, а вечером под камнем, птица Гагана с железным клювом и медными когтями, свирепый Ракушечник всегда готовый затащить проходящего в омут и сам Змей-Змеило, Страшное-Страшило - дышит огнём, ядом плюётся, покрыт чешуёй и в руки не даётся.
- Как же, Зелёная Стрекоза, - спросил Беляш, - в такой Уродливой Уродливости могла появиться Невиданная Красота?
- Этого я не знаю, но то, что появилась – знаю точно! – отвечала Стрекоза.
Вот такой разговор с Зелёной Стрекозой. Она даже не обиделась, что ей не пове-рили - заложила рули (так говорят лётчики, когда совершают какой-нибудь вираж), во-шла в штопор и пропала. Мика, только позавидовала ей: «Во… летает!»
А Чёрный лес уже был рядом и там, на самом деле, происходило что-то необыч-ное. Раздавался Гул, поднимался Свист, пролетали вихри и деревья скрипели и сгиба-лись так, что казалось сейчас, вот-вот переломятся. Сверху было видно, как на поляне цверги развели большой костёр и пляшут вокруг, и радуются вместе с вихрями, деревь-ями, Свистом и Гулом. На край леса вдруг, вылетела птица с человеческим лицом и стала петь, да так жалобно: Ой, люли-люли, как мне не плакать, - да так нежно и пе-чально: - Ой, люли-люли, как не страдать мне… - что Беляш и Мика уже заслушались, но верный Шемль резко развернулся и, схватив Мику за шиворот, полетел прочь, пото-му что это была древняя коварная Сирена, и, ещё бы немного и, она, своим пением, завлекла бы их всех в Лес, прямо в когти Гаганы или в омут к Ракушечнику.
Когда Мика, Беляш и Шемль летели назад, никто не махал им и не приветствовал их, но снова подлетела Зелёная Стрекоза и сказала, что теперь она всё точно знает: что сегодня ночью драки, прислужницы Змея-Змеилы, похитили из лазурной спальни дочку Короля, (она-то и есть Невиданная Красота), и что теперь ей предстоит стать невестой Змея-Змеилиного сыночка - Чёрного Змеилёныша, и что вон там, и Зелёная показала вниз налево, виден даже обгорелый след, который оставили драки на зелёной траве, когда летели, и что теперь по всей стране объявлены дни скорби и печали, и что сто рыцарей с перьями на шлемах и гербами на щитах уже сразились с чёрными альвами и дивами и, может и победили бы, но вмешался сам Змей-Змеило, и храбрецы, опалённые огнём, вынуждены были отступить.
Беляш не был рыцарем, но был не менее храбр и отважен и очень хотел вызволить и спасти от Чёрной Неволи Невиданную Красоту. Но как?
В Чёрном лесу его ждала смерть. Ещё никому не удавалось проникнуть в лес больше, чем на двадцать шагов – всякий попадал, или в когти птицы Гаганы, или в пасть самому Змею-Змеиле, или, в лучшем случае, его разрывали на куски вервольфы и волкодлаки.
Что делать?
- Фея Юля, может, ты знаешь как спасти Красоту Невиданную?
- Я знаю одну травку, которая, если нюхать её, будет превращать того, кто нюхает её, в волка и назад, - но до тех пор, пока не вынюхается вся; и у меня есть одно зёр-нышко, которое, если его тереть в пальцах, может превращать того, кто его трёт, в ры-царя с мечом и назад, - но пока всё оно не сотрётся.
Беляш не был рыцарем, но был не менее храбр и отважен, а может и более и он очень хотел вызволить и спасти Невиданную Красоту от Чёрной Неволи. Беляш взял зёрнышко и травку, и все вместе, и фея Юля, полетели к краю Чёрного леса. Там они распрощались (Мика, конечно, хотела идти с Беляшом, но её не пустили), и Беляш вступил в страшный Чёрный лес, а Мика, Шемль и Юля остались ждать. Юля вынула волшебное зеркальце, которое она получила в подарок на день своего рождения, и в котором можно было видеть всё, что происходит с Беляшом, но только видеть - зер-кальце не могло, ни помочь, ни что-нибудь изменить.
Чёрный лес был по-настоящему чёрным; тусклые лучики света едва пробивались сквозь плотно сомкнувшиеся кроны громадных, в два обхвата деревьев. Колючие кусты дёргали за одежду, и Беляш вздрагивал всякий раз, и готов был вступить в драку, пото-му что ему казалось, что это какая-нибудь кикимора или какамора дёргает его и тянет, и не отпускает. Мох скользил под ногами, и из-под ног прыгали в разные стороны от-вратительные жабы, шипели и поднимали головы гадюки и толстые ужи. Но этим, бы-ло, не остановить отважного Беляша. Вдруг, между деревьев промелькнуло существо - с виду, как человек, на двух ногах, но с хвостом и в шерсти, свалянной в большие кло-ки, с головой, как у крысы и с длинными руками, и загнутыми когтями на кривых паль-цах. Потом второе такое же, третье и Беляш услышал сначала тихое, а потом всё громче и громче клацанье зубов. Вдруг он увидел себя окружённым страхолюдинами, наполо-вину волками и крысами, а наполовину человеками. Беляш быстро понюхал Юлину травку и превратился в Волка, и показал всем свои волчьи клыки, и зарычал по-волчьи. Но у Волка-Беляша вся голова была белой, совсем такой белой, как у настоящего Бе-ляша и поэтому, волкодлаки и вервольфы поняли хитрость, и их круг стал сужаться. Беляш тоже понял, что его не спасла шкура волка, и что его сейчас разорвут в клочки, и Невиданная Красота навсегда останется в лапах Чёрного Змеилёныша. Тогда Беляш-волк быстро понюхал травку, быстро превратился в Беляша, быстро потёр в пальцах зёрнышко, быстро превратился в могучего Рыцаря с мечом и… клоки шерсти полетели вокруг, и волкодлаки, а за ними и вервольфы, а вслед и ужи с гадюками разбежались по лесу. Храбрый рыцарь Беляш, вдохновлённый победой, шёл дальше, но Чёрный лес не был бы Чёрным лесом, если бы было всё так просто. Блестящие латы рыцаря тут же привлекли внимание чёрных альвов и дивов; слетелись и драки, оставляя за собой в воздухе огненные ленты. Спасения не было. Ни один рыцарь не смог бы справиться с таким полчищем уродцев и великанов. Рыцарь Беляш превратился в Беляша, превра-тился в Волка, снова в Беляша, снова в Рыцаря, снова в Беляша, но эти альвы и дивы видели превращения и покруче и, корча отвратительные рожи, всё ближе и ближе под-ступали к храбрецу.
Первый раз в своей жизни, по-собачьи, заскулила и залаяла Мика, и хотела бро-ситься на помощь, но Шемль успел схватить её за хвост и не пустил в лес. Юля видела в зеркальце, как оскалил зубы Беляш-волк, как весь напрягся и приготовился защи-щаться Беляш, и как поднял меч Могучий Рыцарь Беляш – но она поняла, что это конец и в отчаянии взмолилась к самой Ночи.
- Ночь, - попросила фея Юля, - ты - могущественная повелительница звёзд и Ме-сяца, ты - королева снов и грёз, ты – волшебница, покровительница кошек, приди, со-крати время дня, укрой своей тенью храброго Беляша, помоги ему спасти Красоту Не-виданную.
И Ночь услышала юную фею, и пришла, и опустилась, и, даже, упала так внезап-но, что чёрные альвы, дивы и драки, бросившиеся в этом момент на Беляша, потеряли его из виду, да и вообще стали, как слепые и, в слепоте своей, стали бить и колотить друг друга, думая, что бьют и колотят Беляша; и так продолжалось до тех пор, пока они не перебили все сами себя, до единого.
Беляш, не видя дороги, натыкаясь на деревья, бросился прочь, но Чёрный лес не был бы Чёрным лесом, если бы было всё так просто.
Вокруг зажглись светляки и замерцали гнилушки… Да ты, небось, и не знаешь, что такое светляки и гнилушки. Светляки – это жуки такие, маленькие. Живут они в лесу и, когда всходит Месяц, светятся вовсю голубым светом, и гнилушки (это сухие дички – яблочки и грушки) тоже светятся, чтоб путника, и так потерявшего дорогу, со-всем сбить с толку.
Впереди Беляш увидел - светится окошко – жёлтым светом. «Конечно же, там жи-вёт Ведьма, и идти туда не стоит», - подумал Беляш. Но не успел он это подумать, как костлявая рука схватила его за шиворот и вот: он уже сидит на лавке, а перед ним такая уродливая Баба-Яга - зубы на полке, сама на лавке, нога костяная, в голове булавки - такая уродливая, что другим ещё поучиться надо.
И спрашивает Баба-Яга, куда, мол, откуда: «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?»
И отвечает ей Беляш, так, мол, и так: «Невиданную Красоту вызволять иду, а ты мне мешаешь!»
А Ягишна: «Я не мешаю, но только дорогу туда я одна знаю».
А Беляш: «Ну, знаешь и знай, а мне не мешай!»
Вот и поговорили. Но Баба-Яга не была бы Бабой-Ягой, если бы было всё так просто.
Ух, и хитрая была Бабушка-Яга.
- Ночь на дворе, - сказала Яга, - некуда теперь спешить. Попарься в баньке, оту-жинай со мной, выспись, а Утром, оно же мудрёней, чем Вечер, и пойдёшь своей доро-гой, которой не знаешь.
- Хорошо, - сказал Беляш, но, не потому что хотел париться в баньке и ужинать с Ягиней, а потому что подумал: - может быть узнает он, может, проведает он у Старухи дорогу к Красоте Невиданной.
Вот стала его Яга веничками в бане охаживать - много их на полке лежало: и бе-рёзовые, и дубовые, и из ёлки, а один - из железных прутьев был. Схватила его карга, замахнулась, чтоб жизнь из Беляша выбить, а Беляш изловчился, перехватил её руку, захватил железный веник и давай злокозненную потчевать. И так, и так, и сбоку, и сза-ди, и спереди, и по всем таким местам; и запричитала непритворно Баба-Яга: Ой-ой,
