05. Почтарский Мост. Глава 4. Федор. Гражданская Война

В Ростов-на-Дону они прибыли уже в предзакатных сумерках. Молитвы и поездная тряска совсем ослабили Федора. И теперь он лежал тихо, не в силах ни пошевелиться, ни собраться с мыслями, ни даже провалиться в сон. Просто ожидал того, что будет дальше.
Хотя, все небо было затянуто такими же серыми и тяжелыми облаками, в Ростове было заметно теплее, чем в Воронежской губернии. То ли болезнь чуть отступила, то ли еще не начался новый виток рецидива, но Федору показалось, что даже дышать свежим, не морозным воздухом ему стало намного легче.

Больных и раненых с поезда перегрузили на подводы и повезли в госпиталь. Единственное, что осталось у Федора в памяти от той поездки – внушительные здания, по обеим сторонам дороги, на которые он смотрел из-под полуприкрытых век и которые ему, уже отвыкшему от видов больших городов, казались чересчур массивными и громоздкими.

Судя по всему, организм Федора держался на остатках его воли и ожидании приезда в больницу. Лишь только его занесли в палату и положили на койку, у него начался рецидив. Почти четверо суток его трясло и бросало то в жар, то в холод. Несколько раз он терял сознание, а когда приходил в себя, его продолжало трясти, и кашель рвал горло и легкие.

На пятое утро Федор открыл глаза и почувствовал, что сил больше ни на что не осталось. Что он готов сдаться окончательно и проще будет, если он умрет, и Господь возьмет его, наконец, к себе. Мысли, на удивление, были четкими и прозрачными в своей простоте. Не осталось ни боли, ни страха, только невыносимая ясность сознания, перед которой терялись все остальные чувства.

Но болезнь отступила. Федор лежал тихо, не шевелясь, и смотрел в окно. Голые ветви деревьев контрастно выделялись на фоне молочно-белого неба. Периодически облака разрывало пронзительно голубым, и в просветы проглядывало солнце. Федор закрывал глаза от яркого света, лежал так несколько мгновений, потом чуть приоткрывал веки и в узкую щель, сквозь ресницы, наблюдал за неспешным движением облаков.

Через некоторое время появилась незнакомая пожилая сестра милосердия. Она обошла всю палату, оценивая состояние больных и раненых. Каждому она говорила несколько ободряющих или успокаивающих слов. И неизменно заканчивала фразой о том, чтобы больной молился, от чего и душа станет чище, и организм почувствует облегчение от болезни. А смирение в душе только придаст сил.

Федор слушал ее спокойно и внимательно. Но от слабости не мог придать ее словам никакой эмоциональной оценки. Слова были просто словами, и все же несли в себе облегчение и умиротворение.

Наконец, она подошла к нему и в глазах ее показались одновременно удивление и радость.

- Слава Богу! Мы уже боялись, что сердце у тебя не выдержит. Столько дней в жару, - она аккуратно положила ладонь на лоб Федора. – Вот… и температура спала.

Ладонь была мягкая и сухая, а прикосновение легким и приятным. Прикосновение человека, которому было не все равно, что происходит с окружающими. Федор прикрыл глаза, прислушиваясь к тактильным ощущениям. Но сестра милосердия убрала руку и посмотрела внимательно на Федора.

- Как ты себя чувствуешь? – Федор не знал, что ответить и попытался кивнуть. Но сил поднять голову не было, и он просто моргнул ресницами. Но сестра милосердия поняла.

- Вот, и славно… Словно достали тебя с того света. Значит, есть у кого-то на тебя серьезные планы, раз сердце выдержало такое… Теперь долго будешь жить, - голос у нее был мягкий и низкий, и хотелось верить всему, что она говорила.

На несколько секунд она задумалась о чем-то своем, но, словно стряхивая с себя оцепенение, глубоко вздохнула и совсем тихо произнесла: “На все Божья воля…”

И уже более деловым и собранным голосом:

- А теперь нужно позавтракать. Желудок у тебя сейчас все равно ничего тяжелого не примет, потому просто попьем бульона…

После горячего бульона Федора сразу потянуло в сон и, в очередной раз, уже засыпая, он подумал о том, что его не первый год ведет чья-то невидимая воля, не давая упасть с края, к которому, в силу своей человеческой природы, он постоянно стремился. И сестры милосердия были словно посланниками той воли, исподволь, но неизменно напоминая ему о возможности чего-то большего, чем тот водоворот ежедневной суеты, куда занесла его жизнь. А он все никак не может найти свой путь и цепляется за давно привычное, хотя, и никогда не оправдывающее возлагаемых на него надежд и чаяний.


Продолжение -