не закричать и не застонать. К тому же на него навалилась небывалая тяжесть. Ему казалось, что он вот-вот провалиться куда-то в небытие. Он заметил, что по проводку от иглы идет красная жидкость, а в колбу капает жидкость серого цвета. Сестры еще раз проверили, все лихорошо и удалились, оставив его лежать в кресле.
Казалось, они не появлялись целую вечность. Боль понемногу возрастала. Наконец она стала такой невыносимой и жгучей, что Марк-Николас стал задыхаться. Когда в глазах у него начало темнеть, последнее, что он увидел, как открылась дверь и обе сестры бросились к нему.
Когда он проснулся в своей палате, то увидел сидящего рядом Дровона. Лицо у профессора было обеспокоенное.
- Ты как? Жив?
Марк-Николас пошевелился. Левое подреберье немного побаливало, но в целом он ощущал себя очень неплохо.
- Ничего, – задумчиво сказал он, – в боку тянет немного, а так…
Вдруг он что-то вспомнив, вскочил в постели, но тревога его оказалась напрасной. В ногах у него лежала его куртка с рубашкой, и содержимое потайного кармана было целое.
- Что с тобой произошло? – удивился Йар. – Сначала ты куда-то исчез, потом тебя вместе с твоей одеждой принесли сестры полумертвого. Лечили тебя в течение суток, прежде чем ты в себя пришел. Я уж решил, что ты напился до розовых астероидов.
- Нет, но мог бы. Господин Дровон-господин Дровон, если бы вы видели то, что видел я за прошедшие сутки, вам самому бы захотелось напиться.
- Ну лучше уж напиться в стельку, чем умирать по-настоящему. Не находишь? Но пить при этом тоже надо уметь. А то будешь ездить как на лифте вверх вниз, да так ничего хорошего и не заметишь.
-Да, – вздохнул задумчиво Марк-Николас, – пожалуй, хватит с меня, я за свою жизнь слишком часто умирал. Значит, буду жить.
Пару дней кроме слабости и сильного голода у Марка-Николаса не было никаких болезненных ощущений. К счастью кормили его обильно, поэтому вскоре ему стало лучше. Как только он начал ходить, он тут же отправился к Фийрр. Она пришла в себя и чувствовала себя хорошо. Ей понемногу вливали кроветворную сыворотку и состояние ее улучшалось. Однако Блума пустили к ней всего лишь раз. Она пока еще лежала на постели, но призналась, что уже не раз желала встать. Она поблагодарила его за помощь.
- Фийрр, прости, что скажу это не к месту, тебе сейчас и так тяжело, – извинился уннехт, – но…
Он не закончил, так как она его опередила.
- Я знаю. Настоятельница Тарра ушла к Богу.
- Ты за нее. Она сказала мне.
- И это знаю. Она мне это тоже сказала, когда мы обе находились на грани. Марк-Николас… - она подняла свою красивую руку и как всегда погладила лоб склонившегося над ней Блума. Он перехватил ее руку.
- Тебе надо поправиться, – сказал он. – Тогда ты сможешь приступить к возложенным на тебя обязанностям. Я еще зайду к тебе, милая добрая Фийрр.
Он помедлил, а потом, быстро наклонившись, мягко и коротко поцеловал ее в неподвижные губы.
- Не трать на меня свою любовь, Марк-Николас, ведь тебе есть, кому ее отдавать, – ответила сестра Фийрр мягким мелодичным голосом. – Лети туда, где твое сердце. Но постарайся не отталкивать человека, который очень тебя любит и переживает за тебя, иначе ты рискуешь остаться один.
Марк-Николас пообещал ей, что он будет само благочестие и со спокойной душой покинул ее. Он точно знал, что с ней будет все хорошо. Он хотел навестить ее еще раз, но его не пустили.
